Операция "Оттепель"

Есть ли интрига у президентских выборов в России-2008? «Нет, и это грустно», – скажет любой представитель нашей политтусовки. Тусовка с затаенной тоской вспоминает былые лихие годы, когда бившиеся на выборах силы всю ее до последнего человека разбирали по штабам, всяк со своей коробкой из-под ксерокса. И с неприкрытой завистью следит за разворачивающейся драмой американских праймериз. Маккейн, Клинтон или Обама? – праздник американской демократии только начался, но русский сектор на трибуне уже разогрелся вовсю. Куда против тамошних нашим продюсерам, да и всей нашей демократии – такой из себя скучной, предсказуемой и суверенной!

Так есть ли все же у нас хоть какая-то интрига? «Нет, и слава богу», – скажет любой неполитизированный обыватель. Рейтинг Дмитрия Медведева – это всенародный вздох облегчения: больших перемен не будет, а те, которые будут, хорошие и нестрашные. И слава богу: можно расслабиться и продолжать заниматься своими делами, не заморачиваясь на счет «политики». Ну ее совсем.

Выступление Владимира Путина на Госсовете 8 февраля пока что не переломило этих, модно выражаясь, «инерционных ожиданий». Возможно, это проблема формата. «Стратегия развития России до 2020 года»? Ни словом «стратегия», ни словом «развитие» наших граждан из числа особо опытных не напугать. «Развитие» – это на бюрократическом языке просто благозвучное имя обыденного течения вещей; точнее, когда «всё как раньше, только денег больше». «Стратегия» же у нас, как правило, – это в лучшем случае «план мероприятий». А в худшем – сочинение в свободном стиле на тему «куда бы я тратил деньги, кабы мог их не считать». И замечательно: написали, приняли и забыли. Живем как жили.

Вот только кризис. Но это не у нас. У них. У нас пока есть Стабфонд, им и отобьемся в случае чего. И еще Чубайс с Гайдаром – они всегда знают, что делать, когда экономический кризис. Их в таких случаях непременно вытаскивают из нафталина, сдувают пыль, и они вещают: Гайдар за пифию, Чубайс за авгура. За эти долгие годы мы даже, кажется, немного научились понимать их птичий язык.

Короче, ситуация под контролем, всё путем. Всё ли?

Принцип сдерживания

История учит, что надо особенно держать ухо востро в двух случаях: когда трубят, что происходит нечто эпохальное, и когда, напротив, уверяют, что не происходит вовсе ничего. Большие и яркие шоу, как правило, оказываются не более чем дымовой завесой для чего-то другого, незаметного, о чем мы узнаем лишь постфактум; а по-настоящему крупное обычно вершится в тени и в тишине. Настойчивые попытки насильно сдвинуть или перевести на другой объект фокус всеобщего внимания – верный признак манипуляции. Осталось понять, кто ее авторы и чего они добиваются.

Однако для начала давайте зададим себе простой вопрос. А как бы рассуждали вы, если бы в качестве внешнего игрока захотели сделать свои ставки в игре, связанной с транзитом власти в России? Есть ли тут вообще хоть какое-то поле игры? Официальная версия – нет, в этот раз здесь все заранее ясно и ловить нечего. Но кто же в таких играх руководствуется официальными версиями?

Другое дело, что беспрецедентность нынешней ситуации задает особые рамки возможного. В этой игре мало кто будет ставить на какой-либо тотальный результат. Срыв или делегитимация выборов, разгромное поражение фаворита, переворот, резкая дестабилизация, радикальное изменение режима – возможные, но крайне маловероятные схемы. Слишком большие затраты, высокие риски, слабы шансы и неочевиден профит. Но есть другой путь – более тонкий и трудоемкий, но, как мы видим уже сейчас, по-своему вполне эффективный. Это тактика малых ставок и локальных побед. Иначе говоря, тактика сдерживания и ослабления режима через серию небольших точечных ударов по тем позициям, которые можно рассматривать как уязвимые. Особенно если речь идет о рисках, неизбежно возникающих вследствие самого факта транзита власти.

Проще говоря, ставка не в том, чтобы опрокинуть режим. Ставка в том, чтобы серией незаметных косметических штрихов превратить его победу в поражение, причем так, чтобы ясно это стало только постфактум. Сегодня мы уже видим эту методологию в действии на президентской кампании-2008.

Стиль как ультиматум

Любой русский автомобиль – это, как известно, танк Т-34, который потом долго вручную обрабатывали напильником. Если на место танка поставить Владимира Владимировича Путина, а на место автомобиля – Дмитрия Анатольевича Медведева, то мы получим формулу публичного сюжета нынешних выборов. На которых нам рассказывают, что Медведев – это такой Путин, только стилистически откорректированный под более современный евростандарт. И это, дескать, квинтэссенция текущего момента: «мочить в сортире» теперь уже никого не нужно, а надо, напротив, «инвестировать в человеческий капитал». То-то благодать.

Мало кто замечает подвох. А вместе с тем в упаковку стиля здесь оказывается завернут уже не эстетический, а политический ультиматум властному тандему. Смысл его таков: российская власть после 2008 года, какая бы ни была ее конфигурация, более не должна пользоваться теми возможностями, к которым она столь опрометчиво прибегала все эти годы. Это – условие сохранения статус-кво. А не хотите – очень легко забыть обо всех тех невнятных авансах, которые «там» выдавали Медведеву в форме шутовских книксенов типа «он лучше, чем Иванов».

Наиболее выпукло идею ультиматума удалось выразить Чубайсу в его недавнем давосском демарше. Его выступление можно свести к трем простым тезисам. Первый: российская биржа и финансы, будучи частью мировой биржи и финансов, в ближайшее время неизбежно обвалятся по логике развития мирового кризиса. Второй: чтобы восстановить потери и удержать темпы, нашей экономике понадобятся деньги инвесторов – но мы их не получим, «абсолютно по политике». Третий: единственная возможность «решить вопрос» – это сменить внешне- и внутриполитический курс, вернувшись к курсу 90-х. При этом задним числом Чубайс великодушно «прощает» Кремлю «вольности» последних лет: «Когда рынок был переполнен деньгами, мы могли позволить себе сказать: да черт с ним, с Западом, потерпят. А в новой жизни все будет гораздо жестче».

Эта самая «новая жизнь», наступающая по календарю аккурат в марте 2008-го, – она вообще, оказывается, полна всяких «жесткостей». Путину, например, дозволялось иметь опору в виде массовых общественных движений. Но теперь все будет иначе: даром, что ли, утку о расформировании «Наших» запустили аккурат к началу президентской гонки? Путину дозволялась собственная идеологическая риторика. Но теперь в «новой жизни» все будет не так: извольте пользоваться «общечеловеческими ценностями» в стандартизированной колониальной расфасовке. А идеологию мы теперь объявим «реакционной пропагандой» и спишем как стилистически устаревшую. И т.д., и т.п.

Тема стиля – прекрасный камуфляж для политических разводок. Хотите быть стильным, господин президент? Тогда вот вам пяльца, вот вам нитки разных цветов – займитесь-ка вышиванием. Можно крестиком, но лучше – гладью. Сложное, между прочим, занятие – но ничего не поделаешь: эпоха простых задач закончилась. Это, собственно, и есть в двух словах вся разводка «новой оттепели». А на самом деле – заново переупакованной «политики сдерживания».

Смена ритмов

Почему мы так легко купились на этот нехитрый трюк с «новой жизнью»? По простой причине – он прекрасно «попал» и в элитные, и в массовые ожидания. Имеется в виду то, что мобилизационная политика и риторика более не встречают позитивного отклика ни у большинства, ни у «привилегированных меньшинств». Главный запрос у тех и других – на демобилизацию: «штык в землю, бери шинель, пошли домой».

Это не сезонный каприз. Это – финал гигантского исторического цикла, берущего начало еще в середине 80-х. Конец огромной работы по разгребанию завалов и выползанию из-под обломков «крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века» – разрушения СССР. Кажется, что миссия выполнена; что мы выжили вопреки всему, восстановили государственность, пересобрали заново весь социум и весь хозяйственный уклад – и теперь можем жить без каждодневного страха, что завтра все это опять рухнет. И вот, когда мы можем перевести дух и оглянуться, нам меньше всего хочется слушать какие бы то ни было мобилизационные призывы. Наоборот, больше всего хочется, чтобы нас оставили в покое, перестали донимать проповедями и дали наконец пожить в свое удовольствие. Опасная, но очень и очень заманчивая иллюзия.

На таком фоне программа, предложенная президентом Путиным на расширенном заседании Госсовета, имеет шансы натолкнуться на молчаливое непонимание адептов демобилизации. Именно вследствие того, что ее содержание как раз таки в высшей степени мобилизационное. Трудно поверить в необходимость сверхусилий, когда кажется, что непосредственной опасности нет. Это ведь совершенно разные мотивации: одно дело – решать задачу выживания страны в перспективе одного-двух лет, предварительно осознав ее как необходимое условие своего личного выживания. И совсем другое – бороться за какое-то там гипотетическое будущее лидерство, неизбежно ломая ради этого привычные, наработанные уклады, изменяя себя в непонятном пока «инновационном» направлении. Зачем дальше лезть из кожи вон, если всё и так «более или менее ничего»?

Но демобилизация сегодняшней России – это и есть главная оперативная задача применяемой к нам «политики сдерживания». И соответственно ее предотвращение – одна из наиболее значимых и для Кремля, и для страны ставок кампании. Так как если в перспективе 3–5 лет проблема выживания не стоит, то в перспективе уже 15 лет сценарий, заявленный почему-то в Концепции-2020 как «инерционный», – это безальтернативный путь к катастрофе. Поэтому сейчас так важно успеть вовремя «переключить регистр» политического мышления – с горизонта одного-двух политических сезонов хотя бы на 10-15-летнюю перспективу.

Борьба за выживание не закончилась. Она просто сменила ритм.