Аркадий Смирнов Дискуссия вокруг поправок в «Закон о СМИ», внесенных депутатом-единороссом Робертом Шлегелем и уже принятых в первом чтении, не утихает. Первым против инициатив однопартийца выступил либерально-консервативный клуб «4 ноября», входящий в систему политических клубов партии власти. И эпицентр полемики по-прежнему находится внутри самой «Единой России». На текущей неделе тема станет предметом обсуждения на заседании парламентской фракции партии, которое, возможно, поставит точку в споре.
Изменения, предложенные Робертом Шлегелем, касаются весьма щекотливой темы ответственности средств массовой информации за клевету. «Смысл этих поправок сводится к тому, чтобы дать понять, что существует механизм наказания за клевету. На самом деле он существует и без этого, но в правоприменительной и судебной практике почти не используется, – объясняет депутат свою позицию. – И то, что у нас в главном законе, который регулирует деятельность средств массовой информации, прямо не написано, что СМИ нельзя использовать для распространения заведомо ложных сведений, что является самым часто встречающимся злоупотреблением со стороны СМИ, это нонсенс».
Главный оппонент самого молодого депутата российского парламента – сопредседатель политического клуба «4 ноября», главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев, – напротив, уверен в том, что существующее законодательство в достаточной степени контролирует ответственность СМИ за клевету.
«Поправки не «вредные», а избыточные. Если можно обойтись без таких вмешательств в уже работающий закон, то лучше обойтись без них, – говорит Фадеев. – Совсем недавно было заведено сразу три уголовных дела на журналистов по фактам клеветы и шантажа. Двое из них, насколько я знаю, были арестованы. То есть уже имеющиеся правовые нормы и инструменты вполне позволяют бороться с клеветой и недобросовестной информацией в СМИ. Возможно, надо просто лучше их использовать».
Кроме того, настаивает главный редактор «Эксперта», прежде чем принимать кардинальные решения в «очень деликатной и чувствительной» сфере массмедиа, следовало бы обсудить их с самими средствами массовой информации. Как, например, проекты законов о бизнесе сначала обсуждаются с представителями бизнес-сообщества: «Это нормальная практика, поскольку законодатель не в состоянии учесть всех профессиональных нюансов. И если уж мы обсуждаем таким образом проблемы налогов, то тем более нужно обсуждать любые изменения законодательства, касающиеся свободы слова».
Депутат Шлегель, в свою очередь, уверен, что обсуждение поправок со СМИ ничего к существу вопроса не добавило бы. Напротив, «медиабизнес, как и любой другой бизнес, будет защищать собственные интересы», а его инициативы связаны с защитой частных лиц от «клеветнических кампаний» со стороны прессы. К тому же, по мнению Шлегеля, говорить в данном случае об ущемлении свободы слова в связи с внесенными поправками некорректно: «Речь идет о борьбе с публикацией заведомо ложной информации, что объективно работает на свободу слова, а не против нее».
В этом, как ни странно, Валерий Фадеев с ним согласен, утверждая, что его дискуссия с Робертом Шлегелем не носит антагонистического характера. Более того, озабоченность депутата он считает обоснованной, так как российские СМИ зачастую сами далеки от «демократического идеала». Суть претензий, повторяет Фадеев, не в том, что поправки Шлегеля представляют серьезную опасность для свободы слова, – они просто «поспешны и избыточны».
Между тем сам факт дискуссии заставляет предположить некоторое обострение внутрипартийных разногласий. Нет ли за спором чего-то более серьезного, нежели разный подход к регулированию российской сферы массмедиа?
Валерий Фадеев это отрицает: «Есть единая идейная и нравственная стратегическая платформа, а есть текущие вопросы. Поправка Шлегеля – это текущий вопрос, было бы странно, если бы в «Единой России» по таким вопросам не возникали разногласия. Мне кажется, что в этом смысле наша дискуссия – очень содержательный эпизод. Она показывает, что внутри «Единой России» дискуссии в принципе возможны».
