Глеб Павловский
Июньский погром в Оше – 20 лет спустя после первого.
ФотоReuters
Стандарты демократии и критерии эффективности – вот что Медведев предлагает обсудить на Мировом политическом форуме в Ярославле осенью этого года. Учитывая, что речью в том же Ярославле в 2009 году президент начал свой большой поворот, тему нельзя считать протокольной.
В Киргизии, которую переименовали в Кыргызстан, что ей нисколько не помогло, снова прошел референдум. Его здесь устраивают после каждой революции – новая власть запрашивает мандат управления, избиратель охотно ей уступает. В 2007 году Курманбек Бакиев получил 75% «за». Через три года вновь – революция против власти, той, за которую недавно проголосовали. И опять референдум, с процентами Розе Отунбаевой еще лучше бакиевских – под 90. Но и Россия возникла из революции, получив на руки жгущийся мандат общей воли.
В 1993 году Борис Ельцин провел референдум и выиграл, что не уберегло спустя полгода от революционной попытки и пальбы в Москве.
Июньский юбилейный погром в Оше – 20 лет спустя после первого – напоминает о риске и глубине децивилизации как альтернативы для Евровостока. Этот риск легко объявляют апологетикой, и верно – постсоветские власти любят напоминать про толпы с дубинами. Мания, паранойя? Но иногда маньяк действительно выходит на улицу. Вчера еще он пас коз или скучал в бишкекском офисе, играя в Call of Duty, а сегодня с гиканьем охотится на детей-«инородцев». Дантовские сцены толп беженцев из Киргизии, младенцы, которых перекидывают с рук на руки через запретку, войдут в видеопамять нашего века заодно с оседающими twins на Манхэттене.
Аргумент «Ну эти киргизы такие» и расистски плох, и мало кого успокоит. Даже эталонные демократии не защищены от децивилизации – ужасы в затопленном американском Нью-Орлеане 2005 года сильно напоминают Киргизию, где от всей цивилизации остался скотч, которым к дубине погромщика примотан нож для резни.
Первый погром в Оше 1990-го не насторожил Москву – ну они ж «азиаты»! Следующие годы показали, что и мы убедительны в роли громил. Едва возникший класс предпринимателей, новые русские отдали регулирование бизнеса бандитам, приняв арбитраж с заказными убийствами, похищениями и ломкой костей. Силовое предпринимательство коррумпировало суд и правоохрану. Общество и пресса 90-х оттолкнули милицию в объятия бандитов. Похищения и социальный террор дошли до Москвы. Внутри государства Российского распахнулась своя внутренняя Азия. Россия стала непредсказуема для себя.
Защита от дурака с дубиной
Демократия не фитнес, а метод решить задачу, другим образом нацией не решаемую. В России демократия обязана справиться с этой вот своей внутренней Азией. Поскольку гранды гласности не сумели изгнать ошский призрак из государства, они перестали котироваться как демократы.
Режим Путина (плебисцитарный, если угодно) был выстроен броском революции «через плечо». Это не мы – это революция, разнуздав стихию выборов, не дала ей осесть в законные берега. Помню, выбирали даже заводских директоров. Выигравший демократические выборы в трудовом коллективе переводил свой завод (вариант – регион) в личную собственность, а соперников заказывал киллерам для отстрела. Команда-99 приняла народную игру в тотальные выборы, но обратила выборы в референдум, в вечный плебисцит – «за» или «против» Владимира Путина, за власть нового образца. Безальтернативная власть 2000–2008 годов – власть, которая без чрезмерного применения силы приводит к состоянию, где ей нельзя легко бросить вызов. Цена вызова слишком дорога. Команда 99-го года превратила рейтинг путинского большинства в свидетельство общей воли, в фактор легитимности власти. И в стране настал мир, грязный и компромиссный, как любой мир на свете.
Система, достигшая цели
Строителей новой России интересовали не стандарты, а эффективность. Они шли на результат: исключить альтернативу хаоса, запереть революцию силами порядка – полицией и социальным плебисцитом. Демократия, победившая 10 лет тому, чертовски эффективна! Это устойчивый и предсказуемый социально-властный конгломерат. Он складен, в нем можно планировать и выбирать себе начальника, а можно болтать и слоняться без дела.
Медведев отходит от плебисцитарного режима потому, что дело сделано эффективно, даже чересчур. Когда в доме есть пес, хозяину нечего гавкать. Но верен ли пес? Ош показывает, что пес ненадежен. Перед толпами ошских погромщиков шли БТРы полиции – «охранительная» Азия прорубала путь для Азии толп.
Этим летом эффективная демократия России достигла своей акме. Премьер занят прозаической работой в стране, среди министров еще более прозаических (можно представить себе Христенко или Сечина нянькающимися с белым медведем?). Учреждение тандема Медведева с Путиным стало последним актом, финалом плебисцитарной мистерии. Быт тандема – компромисс, то есть антиплебисцитарная политика. Если плебисцитарный режим кто-то и захочет восстановить, его придется вводить заново – а это совсем не легко. Проще договориться о стандартах работающей демократии. Внутренняя Азия России скована, но не побеждена.
