Никита Куркин Недавно авторы данной статьи опубликовали доклад «Государство и люди Будущего», в котором обществу предлагалась к обсуждению позиция, что Россия сегодня по общественно-политическому развитию соответствует европейским государствам ренты XVII–XVIII веков. Поэтому поворот России к политике развития требует адаптации рецептов, сработавших в структурно аналогичных условиях королевской Франции и похожих по типу развития стран.
В докладе мы также предположили, что для успехов подобного подхода нужна фигура, которую мы условно назвали «русским Кольбером». Успех миссии «русского Кольбера» зависит от его включения в высшее политическое руководство страны как специального уполномоченного по взаимодействию с людьми будущего.
Так случилось, что публикация этого доклада совпала день в день с заявлением Михаила Прохорова о его готовности возглавить партию «Правое дело». Немало экспертов ошибочно оценили доклад с его идеей «русского Кольбера» как идеологическую поддержку данного события, хотя в тексте нашего доклада деятельность «русского Кольбера» осуществляется вне партийной системы, а критерии выбора этой персоны во многом не соответствуют фигуре Прохорова.
Тем не менее политический тренд, связанный с поддержкой инноваций, оказался понят нами верно. После заявления о политических перспективах Прохорова мы нередко слышим, что «он превратит «Правое дело» в партию креативного класса». Экономический кризис 2008–2009 годов поставил под сомнение возможности дальнейшего развития России на базе сырьевой экономики. Возник общественно-политический запрос на инновации. Государство теперь заинтересовано в партнерстве с людьми будущего – теми, кто занимается инновационными проектами.
Но есть одно большое «но». Появление Михаила Прохорова во главе правой партии не приведет автоматически к триумфальному формированию вокруг него коалиции развития. Ведь недаром в нашем докладе среди инноваторов названы не только, например, инвесторы автомобилестроения Михаил Прохоров и Андрей Чеглаков, но и известный политолог-режиссер Сергей Кургинян, которого нельзя никак заподозрить в симпатиях к отечественной версии либерализма. Люди будущего в России – неоднородное сообщество. Большой резонанс программы Кургиняна «Суть времени» у российского интеллектуального класса – очевидный факт. Притом ресурс партии правого системного либерализма практически исчерпан, что хорошо показывают региональные и муниципальные выборы.
Российская гуманитарная интеллигенция, особенно московская и питерская, действительно настроена в своем большинстве весьма либерально. Но российская техническая интеллигенция, без которой создание инновационной экономики невозможно, отнюдь не либеральна. Ее представителям как минимум требуется сильное государство как источник заказа на их деятельность. Политически в числе кумиров отечественных инноваторов такие фигуры, как тот же Сергей Кургинян и вдохновитель концепции «физической экономики» из США Линдон Ларуш. Технический творческий класс в России тяготеет к левым взглядам, причем именно в социально-национальной редакции. Этот факт вполне может не нравиться. Его нельзя игнорировать.
Основная политическая проблема и Прохорова, и всего российского правого прогрессизма – это ассоциирование не с национальными, а с транснациональными интересами. Это отталкивает от них большую группу людей будущего, заинтересованную в национальном развитии России. Подобный прогрессизм не имеет широкой поддержки в обществе – следовательно, не имеет и высокого будущего, оставаясь банальной элитной игрушкой.
Попытка превратить «Правое дело» явочным порядком в партию правого прогрессизма приведет не к объединению людей будущего вокруг Прохорова, а к их расколу с последующей мобилизацией левого прогрессизма против правого. И с последующим триумфом эксплуатирующих ренту бюрократов над обеими этими силами. Избирательная кампания «Правого дела» превратится в охоту на электорат по принципу «клок шерсти с дурной овцы», в то время как значительное количество голосов левых прогрессистов просто и без особых затрат достанется Народному фронту и КПРФ.
Политический успех проекта правого прогрессизма и его вождей зависит от их способности порвать с бесплодным прошлым правого системного либерализма и мобилизовать в свою поддержку силы Коалиции развития. Неоднородность людей будущего требует заключения стратегического компромисса. Соглашение между левым и правым прогрессизмом возможно только при уступках с обеих сторон, что позволит найти точки соприкосновения между разными частями интеллектуального класса. Для левого прогрессизма такой уступкой будет отказ от наиболее радикальных социально-экономических проектов и готовность взаимодействовать с крупным частным бизнесом, работающим на развитие России. Правому прогрессизму, в свою очередь, придется обратить внимание на проблемы технической интеллигенции и рассматривать впредь национальные интересы как один из собственных приоритетов. На смену мечтам об экономике высокотехнологичных анклавов должно прийти понимание необходимости развития страны в целом. Как сказал известнейший американский социолог Джек Голдстоун в интервью авторам доклада, вместо одного «Сколково» – сеть подобных проектов по всей России.
Пока в поисках подобных проектов замечена действующая власть, отнюдь не правые прогрессисты. Среди инициатив такого рода следует в первую очередь упомянуть создаваемое сейчас Агентство стратегических инициатив, а также Институт социально-экономических и политических исследований под руководством Николая Федорова.
Но база для компромисса между правым и левым прогрессизмом существует, хотя пока ее легче, кажется, назвать, чем осуществить. Речь идет о превращении существующей российской буржуазии в национальную. Радикализм левого прогрессизма подпитывается именно тем, что крупный бизнес, ежегодно вывозящий за пределы России несколько десятков миллиардов долларов, недостаточно участвует в развитии собственной страны. Если буржуазия сумеет показать на деле свою готовность обеспечивать развитие всей России в целом, отношение к ней быстро и существенно изменится.
Российские деловые круги в долгосрочной перспективе обречены или стать национальными, или сойти с исторической сцены. Перед ними стоит выбор: либо пойти путем французских Ротшильдов, винодельческий бизнес которых, например, стал национальной гордостью Франции, либо выбрать судьбу, сопоставимую с судьбой армянских и греческих бизнесменов в поздней Османской империи, потерявших все из-за нежелания связать себя с национальным развитием Турции. Хотелось бы верить, что российский крупный бизнес решит выбрать первый вариант развития событий.
