Леонид Поляков
Фото Reuters
Фиксируя этот самый общий результат прошедшей избирательной кампании, нужно отдать должное власти, которая сумела предложить политическим элитам и обществу набор мер, позволивших осуществить политическую реформу стратегического характера. Выбор этих мер свидетельствует о том, что власть оказалась предельно чутка к тем вызовам, которые адресовали ей новые общественные группы. А самое главное, что она дала адекватный ответ на эти вызовы, сумев вывести политическую систему на более высокий уровень демократической консолидации.
Системная демонополизация
Одним из основных вызовов, сложившихся в нулевые годы в политической системе, стал запрос на ее максимальную открытость, на возможность обществу в режиме свободной конкуренции всех политических сил самостоятельно определять, кто достоин властных мандатов муниципального, регионального и федерального уровней.
Именно это и было сделано (даже в опережающем режиме), причем в формате, превзошедшем ожидания даже самой оптимистичной части политических протестантов. Из вновь зарегистрированных партий в летней избирательной кампании приняли участие 54, и по ее итогам 31 партия оказалась представлена в региональных и муниципальных органах власти. Такое существенное расширение партийного представительства дало эффект, который можно обозначить как тренд на демонополизацию политической системы.
Итоги мэрских выборов в Екатеринбурге и Петрозаводске, выборов в Городскую Думу Красноярска, еще ряд результатов свидетельствуют о том, что партия парламентского большинства, то есть правящая партия «Единая Россия» уже не имеет привычной в прошлом монополии на власть. Возросшая конкуренция со стороны новых политических игроков приводит к тому, что средний интегральный показатель единороссов переходит в диапазон 40–50%. А отдельные сверхвысокие результаты (например, на губернаторских выборах в Подмосковье и Владимирской области) скорее характеризуют яркие лидерские качества конкретных партийных номинантов.
Но, с другой стороны, демонополизация в еще большей степени повлияла на результаты прежних системных оппонентов власти, у которых больше нет монополии на оппозиционность. Внутри оппозиционного лагеря разворачивается острая конкурентная борьба за само право представлять различные протестные слои российского общества в поле системной политики. И это означает, что по итогам этой конкурентной борьбы мы получаем более точную «проблемную карту» страны, отражающую как ее ситуативные болевые точки, так и долгосрочные запросы и неудовлетворенности. Наличие такой карты крайне важно для победителей выборов. Ведь их задача – не просто реализовывать свои программы, но проводить их в жизнь с учетом нужд и пожеланий тех граждан, чьи политические представители на данный момент оказались в меньшинстве.
Режимная дерегуляция
Вторым серьезным вызовом, на который должна была ответить предложенная властью политическая реформа, стал запрос на существенное снижение административных барьеров, которыми располагает режим в качестве регулятора самих избирательных процедур. Действующее законодательство предоставляет самые разнообразные инструменты административного контроля над процессом как регистрации кандидатов и партий в предвыборный период, так и их снятия уже в ходе собственно избирательной кампании. И опыт прежних избирательных кампаний свидетельствует о том, что чисто административные рычаги воздействия на политический процесс использовались при первом удобном (иногда – и совершенно неудобном) случае.
Нынешняя избирательная кампания прошла в совершенно ином ключе. Потери кандидатов и партий при регистрации были минимальны. Более того, правящая партия, голосами которой был принят новый закон о выборе глав исполнительной власти субъектов Федерации, предусматривающий так называемый муниципальный фильтр, фактически помогла своим самым радикальным оппонентам его преодолеть. В ходе самой кампании режим в некоторой степени даже демонстративно избегал применения соответствующих статей избирательного законодательства по отношению к оппозиционерам, доведя практически их всех до дня голосования.
Благодаря такой политике повышенной толерантности и следованию скорее духу, а не букве избирательного закона общество смогло на конкретных результатах, показанных несистемной оппозицией, оценить ее реальный политический вес. На риторический вопрос «Кто здесь власть?», постоянно звучащий с трибуны радикальных митингов, мы все получили убедительный ответ. И теперь вопрос лишь в том, как скоро наши политики, уступившие по итогам открытых и конкурентных выборов, начнут осваивать такой важнейший компонент демократической политической культуры, как традиция публичного признания своего поражения и поздравления победителей. Ведь в этой традиции помимо чисто формально-этикетной стороны заложен и глубокий смысл. Если ты имеешь мужество открыто признать свой проигрыш, то ты тем самым подтверждаешь, что проиграл в честной борьбе. И именно потому, что борьба была честной, у тебя сохраняются шансы на победу в следующий раз. А значит, общество получает важный сигнал о том, что система в принципе предусматривает сменяемость власти. И что заявленный президентом курс на демонополизацию системы становится неотменяемой политической константой.
Гражданская демократизация
Высокая конкурентность прошедших выборов и возрастающая благодаря этому легитимность режима и системы в целом должны быть дополнены адекватным ответом на третий важнейший вызов прошлого политического кризиса. Его суть – широкий общественный запрос на честность выборов. И адекватность ответа заключается в том, что 8 сентября на избирательные участки пришли десятки тысяч волонтеров – общественных наблюдателей, представлявших десятки НКО. Этот день наглядно показал, что сетования на то, что у нас нет гражданского общества сегодня, – явный анахронизм.
Именно небывалая доселе гражданская активность оказалась решающей в деле признания самим российским обществом того факта, что выборы стали на порядок чище и честнее. И что, следовательно, избранная власть действительно выражает соотношение общественных сил и получила мандат на выполнение той программы, с которой ее представители шли на эти выборы.
Понятно, что программа получившей большинство «Единой России» специфична для каждого региона. Но есть в ней и нечто общее, что, собственно, и предопределило суммарный успех правящей партии. Она сумела обратиться к избирателям в духе того прагматизма с консервативным уклоном, о котором говорил Владимир Путин, характеризуя свою идеологическую и мировоззренческую позицию. Это, как представляется, установка на максимальный результат в данных конкретных условиях, установка на политику взаимного выигрыша, а не на игру с нулевой суммой. И это – приоритетность развития на основе собственных традиций. Такой консервативный прагматизм нашел отклик в массовом российском избирателе, здравый смысл которого и дал соответствующие электоральные результаты. В этом, пожалуй, и состоит главный итог единого дня голосования.
