Александр Коньков А судьи кто? – За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма…
А.С. Грибоедов. «Горе от ума»
Если бы афористичный русский драматург и профессиональный дипломат Александр Грибоедов жил в наши дни, современная мировая обстановка вполне могла бы вдохновить его на написание новой версии своей бессмертной комедии. Только ареной действий стала бы не фамусовская Москва, а современный западный мир, в лице новых молчалиных и скалозубов умилительно и безропотно расшаркивающийся перед руководителем главной из стран. И в этом контексте российский лидер, в свою очередь, вполне мог бы рассматриваться в качестве некоего современного Чацкого, а его речь на очередном заседании Валдайского клуба на минувшей неделе – как ключевой обличительный монолог главного героя, разоблачающий фальшь и лицемерие сложившейся среды.
Путин вынес очевидный приговор погрязшим в геополитическом двуличии и демократизаторском угаре от монопольного права на трактование лучшей из имеющихся форм правления элитам современного Запада. Тем, кто пытается управлять хаосом, но в результате только многократно воспроизводит его. Тем, кто на словах апеллирует к правам человека, но на деле постоянно пренебрегает базовым из них – правом на жизнь: если не соблюдается оно, все остальные становятся бесполезными.
В рамках своего заседания Валдайским клубом был презентован доклад «Глобальные проблемы для глобального управления», в котором указывается как раз на инструментальный характер института прав человека, используемого сегодня рядом стран не столько для защиты, сколько для нападения, для агрессии, для решения собственных задач: «Абсолютизация прав человека, а также случаи манипулирования ими для решения геополитических задач подорвали фундаментальную роль государственного суверенитета, превратив его в разменную монету в политических играх с целым рядом негосударственных акторов».
Путин в своем выступлении идет еще дальше, указывая на подлежащую еще всестороннему осмыслению в профессиональной среде внедряемую Западом формулу подавления суверенитета государств: чем сильнее лояльность единственному центру влияния в мире, тем выше легитимность того или иного правящего режима.
Обличая просчеты и упущения глобальных распорядителей, Путин не бросает им вызов – он не претендует на их место. Весь пафос своего выступления он обобщает в прозрачном сравнении, которое расширяет горизонты аллюзии от афоризмов Грибоедова к морали басен Крылова: быку, может, и не позволено, но медведь ни у кого спрашивать не будет – чужие земли ему не нужны, но своей тайги он никому не отдаст.
Сама тема нынешнего заседания располагала к особо откровенному разговору, в том числе и на публичном уровне. Несмотря на не столь лаконичное звучание на русском языке (в отличие от англоязычной формулировки WorldOrder: NewRulesorNoRules), участие в разговоре о новых правилах или их отсутствии возможно лишь в ситуации консенсуса по поводу кризиса самих этих правил, то есть в данном случае международного права, причем как буквы соответствующих норм, так и их духа. Очевидно, что те международные игроки, которые привыкли сами задавать правила, склонны навязывать окружающим представление, что с правилами все хорошо: каждый бык, знай свое дело – исполняй, что велят, и не вздумай взирать на Юпитера. Если же начнешь проявлять самостоятельность – попадешь в число «изгоев» и прочувствуешь на себе уже не раз обкатанную «санкционную» машину. Такая практика настолько уже доведена до автоматизма, что изолирующие, увлекшись, готовы и сами себя изолировать. Такова, по сути, «большая семерка», демонстративно друг за другом похлопавшая дверями при выходе из «восьмерки». Сегодня это откровенно обособившийся номенклатурный президиум сателлитов, взявший на вооружение принцип «кто не с нами, тот против нас».
Мало кто вспоминает, но ведь все современное международное право – это свод норм о том, что вести войну против суверенного государства другому государству запрещено. Любой, кто это нарушает, автоматически считается агрессором и должен иметь дело с международным сообществом в лице ООН и ее Совета Безопасности. Однако все не только как ни в чем не бывало продолжают умалчивать про одностороннюю агрессию против Югославии, Ирака, Ливии, но еще и аплодируют вручению Нобелевской премии мира президенту страны, которая одна инициировала все эти и ряд других ситуаций, – страны, кроме которой войны в мире уже давно никто не начинает.
А пресловутые «санкции»? Эти односторонние меры директивного управления экономикой, направленные на ограничение конкуренции, – выборочная дискриминация хозяйствующих субъектов по принципу личной неприязни. Можно по-разному относиться и к конкретным собственникам компаний, попавших под такие санкции, и к самим компаниям, и к степени участия российского государства в экономике в целом. Однако ни один суд в мире не объявил статус «друга Путина» вне закона, подлежащим преследованию, а Россию нарушителем каких-либо правил хозяйственной деятельности, в результате чего можно было бы обосновывать искусственное ограничение ее конкурентоспособности. Отнюдь – экономические санкции неприкрыто выступают орудием политического возмездия за иную точку зрения, причем со стороны государств, являющихся апологетами либеральной модели свободного рынка и жесткими критиками вмешательства любого государства в экономику.
Путин констатирует, что в результате таких действий эти страны рискуют потерять доверие как лидеры глобализации. В этой связи вызывает искреннее удивление, почему до сих пор молчат мировые гуру либеральной экономики, равно как и укоряющие традиционно за любой социальный порыв то или иное государство международные институты, включая МВФ, ВТО, Всемирный банк.
Кстати, глобальные финансовые игроки хорошо умеют ориентироваться в поведении быков и медведей, поэтому их позиция в этой дискуссии была бы весьма любопытна. Однако они молчат – вернее, делают вид, что ничего не происходит, и при этом скрупулезно продолжают высчитывать явным образом политически обусловленную динамику, скажем, суверенных рейтингов, основываясь, однако, на сугубо макроэкономической методологии.
Все это вопросы, которые давно и активно произносят как исследователи, наблюдатели, специалисты по международным отношениям, так и представители элит различных стран. Произносят, но вполголоса, в кулуарах – то, что принято называть «в рабочем порядке».
Порой возникает диссонанс: в мейнстриме в общем-то циничного и по определению откровенного аналитического дискурса как будто установлена цензура – все вроде бы все понимают и даже обсуждают, но прямо не называют. Среди мировых лидеров Владимир Путин – безусловно, первый, кто открыто и без эвфемизмов обозначил США как автора и спонсора ключевых политических кризисов современности. Сенсацией, на которую так никто пока и не отреагировал, стало недвусмысленное указание на имевшую место поддержку Соединенными Штатами террористической деятельности на территории России.
Однако даже в таком контексте всегда найдутся люди, которые не станут драматизировать повсеместную геополитическую активность США. Кто-то считает естественным делегировать ответственность гегемону (раз такой сильный – сам и решай общие проблемы), кто-то, доверяя своему позитивному потребительскому опыту, поддержит желудок в его споре с мозгом; для кого-то Запад просто неразрывен с эпитетом «цивилизованный»: несет благо не ведающим того дикарям.
«Где ж лучше? Где нас нет», – звучит у Грибоедова. «Где хуже? Где мы есть», – прочитывает американская система в каждой отдельно взятой стране после очередной попытки своего воспроизводства вне собственных границ, но при этом продолжает с завидным упорством осваивать новые проблемные зоны. Сами мысли подобного рода даже воспринимаются уже как банальность. Везде после их вмешательства остаются кровоточащие шрамы – буквально в каждой стране, где США мечом позиционируют свою миссию. Уместной оказалась упомянутая Путиным поговорка про грабли – каждый в России это живо себе представляет. Но, судя по всему, только в России: даже для Украины «те же грабли» сегодня неубедительны, что уж о других странах говорить.
Грибоедов оставляет фамусовскую Москву в недоумении от услышанного. Единственное, что беспокоит систему, – «что станет говорить княгиня Марья Алексевна» – некий наиболее значимый центр принятия решений. Сегодняшний безмолвный мир после путинской версии «А судьи кто?» также непроизвольно ежится в ожидании реакции из Вашингтона. Захотят ли там принимать во внимание опасения России? Начнут ли использовать возможности для нового диалога? Или же возобладает линия на дальнейшее вытеснение медведя, превращение его в очередного быка?..
Понятно одно: после того как Путин закрыл дискуссию о логических связях между его фамилией и Россией тем, что Россия – это его жизнь и вне ее он себя не представляет, ждать, что он спасует перед развернутым против него давлением, как-то даже не уместно. По крайней мере прощального «Карету мне, карету!» мы от него точно не услышим. А значит, останемся Россией.
