Сергей Володенков
Фото Gettyimages
Результаты недавней президентской гонки в США продемонстрировали ряд важнейших трендов, способных существенно трансформировать традиционные форматы ведения современных публичных политических кампаний. К одному из таких трендов мы можем отнести технологический перелом в сфере массовой трансляции политического контента. Речь идет об окончательной победе онлайн-ресурсов социальных медиа над глобальными традиционными СМИ, доминирование которых в пространстве публичной политики казалось еще недавно незыблемым.
Анализ проведенной штабом Дональда Трампа информационной интернет-кампании позволяет сделать ряд важных выводов, которые во многом объясняют тот электоральный эффект, который был вызван агитационно-пропагандистской работой в пространстве социальных медиа. И здесь надо сказать о SMM-технологиях (от англ. Social Media Marketing – привлечение внимания к продукту или явлению с помощью социальных медиа).
В первую очередь следует отметить, что в отличие от традиционных медиа, имеющих вполне определенную политическую ориентацию, а также четко зафиксированную и устойчивую аудиторию потребителей информации, социальные медиа позволили SMM-специалистам Дональда Трампа получить ключи доступа к такой важнейшей электоральной аудитории, как неопределившиеся. Как показывают результаты электоральных исследований последних лет, доля тех, кто не имеет четкой позиции по отношению к той или иной политической силе, кандидату, партии и т.д., как правило, составляет весьма значительный кусок электорального пирога. И президентские выборы в США не стали исключением.
Возможности практически точечного таргетинга, которые представляют ресурсы социальных медиа, позволили четко транслировать необходимый политический контент в сознание целевых аудиторий неопределившихся, подобно боеголовке с лазерным наведением, в отличие от традиционных медиа, имеющих широкий охват, но не позволяющих осуществлять настолько «узкий» таргетинг. Возможности такого рода «снайперской» работы позволили штабу Дональда Трампа успешно осуществить эффективное сценарирование пропагандистских кампаний с максимальным учетом особенностей моделей восприятия, потребностей, ожиданий и структуры информационного потребления целевых аудиторий коммуникационного воздействия.
Точному попаданию пропагандистского контента в мишень, то есть в сознание целевых аудиторий, способствовало и применение технологических решений, заключавшихся в своего рода хантинге – выслеживании целевых интернет-пользователей и их профилировании с использованием методов анализа пользовательского поведения в Сети с последующей незамедлительной таргетированной информационной атакой на них со стороны SMM-специалистов штаба Дональда Трампа. При этом речь в данном случае уже идет не только об аудитории неопределившихся, которая, по нашему мнению, и сыграла решающую роль в победе нового американского президента, но и о целевых электоральных аудиториях Хиллари Клинтон, в отношении которой была проведена успешная контрпропагандистская кампания, направленная на дискредитацию соперницы Трампа именно внутри ее электорального ядра, что предотвратило возможный рост электоральных рейтингов Хиллари Клинтон среди традиционно лояльных к демократам избирателей.
С высокой степенью вероятности подобный успех Дональда Трампа в преддверии президентских выборов в России привлечет внимание к сетевым технологиям массовой политической коммуникации и отечественных специалистов, еще недавно в большинстве своем свысока наблюдавших за попытками отдельных политиков и партий вести электоральную борьбу в интернет-пространстве. Остаточный принцип, по которому задействовались ресурсы социальных медиа в большинстве отечественных политических кампаний, вероятнее всего, будет изменен в 2017–2018 годах. И хотя ориентация на главный доминирующий в России медиаресурс – «телевизор» в определенной степени сохранится, тем не менее ответственные за проведение президентских выборов специалисты явно не будут готовы повторить путь Хиллари Клинтон и ее штаба и, очевидно, извлекут соответствующие уроки из прошедшей в США президентской кампании, что неминуемо приведет к формированию новых групп «цифрового влияния» на российский электорат в тех или иных форматах.
Безусловно, в нашей стране имеется собственная специфика сетевого пространства, начиная от неравномерного доступа к интернет-ресурсам (и вообще их востребованности) в различных регионах России, особенно на Дальнем Востоке, и заканчивая традиционно низкой технологичностью предыдущих политических кампаний, в рамках которых использовались социальные медиа. Однако, если учесть тот факт, что электоральное ядро Владимира Путина сегодня смещено в сторону электората среднего и старшего возраста, проживающего преимущественно в малых городах и сельских районах, в то время как протестный и потенциально протестный электорат, состоящий в значительной степени из молодежи и представителей среднего класса, обитает в первую очередь в мегаполисах и крупных городах с развитой интернет-инфраструктурой и способен оперативно мобилизовываться посредством ресурсов социальных медиа (что весьма ярко было продемонстрировано на примере целого ряда цветных революций последних лет), мы можем уверенно предположить, что в ближайшие два года нас ожидает существенная активизация политического потенциала Рунета со стороны соответствующих интересантов президентской кампании – 2018. Причем как в аспекте привлечения дополнительных электоральных групп из числа неопределившихся, так и в аспекте демобилизации протестных групп интернет-пользователей и их перевода в разряд «умеренных» и «нейтральных», что с позиций политической стратегии представляется весьма перспективным.
