Сенатор Алексей Александров: «Пришло время Русского права»

Алексею Александрову было бы тесно в рамках госслужащего высокого ранга. Фото из личного архива Алексея Александрова

В этом году Россия отмечает юбилей Конституции – 25 лет. Большинство юристов полагает, что за четверть века этот документ доказал свою состоятельность. О том, так ли это на самом деле, журналисту «НГ» Татьяне Астафьевой рассказал член Совета Федерации Алексей Александров, который в этом году тоже отмечает сразу два юбилея – 50 лет юридической практики и 25 лет парламентской деятельности.

– Алексей Иванович, очевидно, что происшествие в Керченском проливе было хорошо спланированной провокацией. Интересен ваш политический комментарий на последствия и реакцию международного сообщества – вольность трактовок, безапелляционные выводы, судейские интонации в Совете Безопасности ООН без малейшего намека на расследования, на факты. Что это? Мы оказались на «похоронах» традиционного международного права?

 – Одна из основ международного права – равенство суверенитетов стран. Изымите этот аспект и все разрушится. Именно это мы наблюдаем сегодня. Концепция США – стремление к мировому господству. Господство и равенство – взаимоисключающие понятия. Новость лишь в том, что элиты США с недавних пор перестали скрывать свое стремление к мировому господству и идея обрела статус официальной.

– Нужно ли России по-прежнему руководствоваться международными нормами, то есть играть с шулерами по их правилам? Может быть, пора прекратить защищать эти «руины»?

 – Мы еще не так долго живём в мире, где «маски сорваны». США всю вторую половину XX века откровенно боялись озвучивать свой проект мирового господства – боялись обвинений в гитлеризме. Кстати, своей нации они до сих пор не открывают глаза – все объясняется пресловутыми «угрозами для национальной безопасности». И средний американец верит в это.

Знаете, я бывал в США около 30-и раз. У меня там много друзей, и я симпатизирую американцам. Никогда я не уподоблюсь нашим несдержанным «горячим головам», которые называют американцев агрессивными или глупыми. Но они действительно более наивные, чем мы, например. Потому что страдали меньше, много меньше.

– Но президент настойчиво продолжает защищать существующую модель международного права. Порой создается впечатление, что только нам да Китаю оно еще связывает руки, а остальным крупным державам – давно нет.

 – Он все делает абсолютно правильно. Я понимаю, к чему вы ведете. По моему глубокому убеждению, существует понятие «Русское право». Оно основывается на двух принципах – справедливость и самодостаточность. Со справедливостью все ясно, а самодостаточность – это «нам чужого не надо, но своего не отдадим». Но надо, чтобы это «свое» в полной мере было.

Чтобы была привлекательная суверенная экономическая модель, общественная и правовая модель и идея. И тогда нам будет что предложить миру. И тогда придёт время «Русского права». Но может статься, нас вынудят заявить о нем и раньше, чем мы бы хотели. В любом случае, отечественная юриспруденция уже должна начать готовиться.

– Вы неплохо знаете американцев, но вы лично знакомы и с президентом России – как в США могли рассчитывать, что американские эсминцы встанут на севастопольский рейд при Владимире Путине?!

 – Они вообще очень во многом просчитались с Владимиром Путиным. Отсюда бессилие, злоба, недостойные для великих держав риторика и выходки. Ельцин в свое время сообщал Клинтону фамилию приемника. Они, видимо, решили, что ученик и последователь искреннего демократа Собчака станет «ручным». Просчитались…

– Давайте поясним, Алексей Иванович, вы давно знакомы с Владимиром Путиным и в ваших оценках есть личная составляющая. Вы друзья?

 – Мы очень давно знакомы с Владимиром Путиным – со студенческих лет. Я учился на юрфаке ленинградского Университета курсом старше. Но дружил я больше с его одногруппниками.

– Странно, что вам не поступало предложений занять пост в самых высоких кабинетах…

 – Были разговоры, которые можно бы было воспринять как намеки на карьерный рост. Но знаете, я не стремился к этому – мне интересна моя работа юриста, преподавателя, законодателя. Мне всегда было более чем достаточно того доброго дружеского внимания, которое я получал и получаю. У меня неуживчивый характер – мне было бы тесно в рамках госслужащего высокого ранга.

Я профессионал в своем. Я всех руководителей правоохранительных и юридических органов управления в стране за последние 25 лет знаю лично. И первых лиц, и вторых, и «двадцать пятых». Этого, полагаю, достаточно для грамотной законотворческой работы по моему профилю.

– Ваша законотворческая деятельность близка к своему юбилею – 25-летию. И российская Конституция – ровесница: ей в 2018-м тоже исполняется 25 лет. Сейчас нарастают призывы ее пересмотреть – поправить, улучшить. А вы какие статьи считаете утратившими актуальность?

 – Признаюсь – я не люблю 13-ю статью. Конституция – это не только основной закон. Это основная мысль, основная идея государства, прописанная на бумаге. Как же в ней не может быть идеологии? А статья 13-я запрещает наличие общественно-государственной идеологии.

При этом я категорически против новой Конституции и поправок к действующей. Любое изменение нынешней Конституции привнесёт нездоровый ажиотаж в элиты и попытки пересмотреть её положения в свою пользу. Нам нужно «удержать лодку». Изменение Конституции сегодня таит в себе угрозу обществу и государству.

– В СМИ иногда упоминается интересный период вашей жизни, когда вы в Ленинграде распутывали какие-то антикварные дела на миллионы советских рублей – приоткройте эту страницу вашей биографии.

 – Это журналистский миф, что Александров вел какие-то «особые дела по антиквариату» в Питере. Я вел всякие дела и как адвокат, и как следователь. Были очень интересные – раскрывали серию квартирных краж, убийства были. Были и «антикварные» дела. Но среди других и не более того.

– Что запомнилось из этого периода жизни?

 – И по сей день многое нельзя озвучивать по профессиональным или по этическим соображениям. Вот приходит на память одна поучительная история. У академика Натальи Петровны Бехтеревой, внучки светила психологии и нейрофизиологии В.М. Бехтерева, украли шкатулку с драгоценностями. Она очень любила украшения. Мы нашли того, кто это сделал. Это сделал совсем не чужой ей человек, и нам не хотелось огорчать Наталью Петровну. Мы пришли к ней в гости и элементарно подложили изъятую шкатулку в специфическое место в квартире. И говорим ей за чаем: «Наталья Петровна! Ну мы с ног сбились, весь Питер перевернули – нет украшений ваших! Поищите еще раз в квартире, пожалуйста!» Разумеется, она нашла.

– Что же вы наделали, Алексей Иванович?! Вы поставили нравственный закон выше буквы закона формального.

 – Лишь в какой-то мере. К тому же человек, взявший шкатулку, украл ее лишь формально. Он не хотел воспользоваться драгоценностями или продать их. Он хотел сделать Наталье Бехтеревой больно. А именно этого-то мы и не допустили.

– Значит для юриста вашего уровня справедливость выше закона?

 – Конечно. Но задача юриста моего уровня, как и любого студента юрфака – сводить воедино эти два понятия. В правовом государстве закон обязан быть справедливым.