М.Максимова
― Это программа «Особое мнение». В студии — Марина Максимова. Приветствую наших слушателей и зрителе. А свое особое мнение высказывает Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Константин Вадимович, здравствуйте!
К.Ремчуков
― Добрый вечер!
М.Максимова
― Политолог, медиаменеджер, бывший гендиректор НТВ Игорь Малашенко найден мертвым в Испании. О причинах смерти говорить не хочется. Что у вас связано с этим именем? В вашей памяти он каким останется?
К.Ремчуков
― В моей памяти Игорь Малашенко останется как интеллигентный, очень умный, порядочный, ответственный, верный, профессиональный, креативный человек. Каждое качество имеет подтверждение в моей голове, в моем сердце и душе. Выражаю соболезнование родным и близким.
Мы никогда близко не дружили, но пересекались довольно часто и по бизнесу, особенно на рубеже «нулевых», потом по жизни. Даже мой сын Коля сегодня прислал соболезнование. Про это и вспомнил. Коля живет на Мосфильмовской — мой сын — там генеральские дома, и Коля… еще со школьной поры у него страсть помогать ветеранам. То есть он все время организовывает у них там в красном уголке — маленький был, — и даже смешно было, когда какие-нибудь генералы говорят — уже он студентом стал — «А Коля будет?» — «Нет». — «Ну, давайте без Коли не будем проводить». …Какое-то собрание.
Вот у Игоря отец — генерал-лейтенант, военный. И Коля ходил к нему домой еще несколько лет назад (отец умер, по-моему, пару лет назад). И они беседовали, общались, потому что Коле интересна была всегда история: что знают эти люди, что они помнят, как не дать пропасть этой памяти. И вот даже общение с отцом Игоря — и Игорь был в доме на Мосфильмовской — показывало, что это очень хорошая семья с хорошими корнями.
Поэтому трагедия, безусловно. Ранний уход из жизни. Светлая память Игорю. И профессионально то, что он талантлив и креативен, все знают — все в отрасли телевизионной. Мне кажется, буквально все ключевые каналы столкнулись с его влиянием, не только НТВ — канал «Россия», «Первый канал». То есть очень такой был умный, влиятельный, ответственный, очень уважаемый с молодых лет человек.
М.Максимова
― Да, соболезнования родным и близким. Давайте перейдем тогда к посланию президента.
К.Ремчуков
― Что вас заставляет возвращаться и возвращаться?..
М.Максимова
― Наши слушатели. Прошло… сколько?..
К.Ремчуков
― 5 дней.
М.Максимова
― 5 дней прошло. Вы считаете!
К.Ремчуков
― Ну, среда, сегодня — понедельник. Что тут сложного?
М.Максимова
― Действительно. Заголовки такие есть: «Безрейтинговое послание». Что год от года все меньше привлекает людей. В этом году его посмотрели 5,9% москвичей. Это уже почти докрымский показатель, — пишет «Коммерсантъ». Действительно, это совсем безрейтинговое послание?
К.Ремчуков
― Это послание — рабочий документ Путина. Надо понимать, что есть люди, которые живут будущим. Есть люди, для которых настоящее — это транзитная зона. Ты должен очень-очень быстро как-то ее пролететь. Это, вообще, свойство нашего народа. Мы помним, что коммунизм так строился: «Наши дети будут жить при коммунизме», «100 тысяч тракторов — социализм будет построен». Социализм это неважно, потому что важно, что при коммунизме не будет национальных проблем, потому что нации отомрут.
Вот Путин живет сегодняшним днем. Это его работа. Это его страсть — власть. Он в отличие от многих — я уже говорил как-то, я наблюдаю достаточно внимательно — он любит свою должность, она ему не надоедает, он не раздражается на совещания, на людей, на встречи, на то, что он какие-то вопросы решает. Поэтому как бы он делает то, что он может. И, я думаю, что он не сильно задумывается о качестве принимаемых решений. Он делает, что может на этом месте.
Другие люди у власти побудут — будь то губернатор или министр, или кто-нибудь еще… мэр — уже чувствуешь: подустал, уже ему хочется кайфовать от того, что на такой должности, что такие возможности, хочется потреблять. Но есть люди, для которых работа и форматы этого их существования чрезвычайно важны.
Мое восприятие послания — я был на этом послании, слушал его — таково: Путин хочет быть успешным президентом даже в оставшиеся 5 лет. Не только чтобы вспоминали «тучные нулевые» до 8-го года, первые два срока, но и сейчас.
И он заложник очень многих особенностей своего характера, собственных принципов, которые он транслировал в собственную же элиту: он никогда не сдает своих; он под воздействием критики не прогибается и никого не увольняет; он не верит в рывки никакие, он считает, что всё последовательно; он абсолютно разочарован в политике кадровых перемен, поскольку считает, что никаких особых кадров нет, кроме тех, которые он уже нашел, поэтому если вы кого-то замените на кого-то, то вы только проиграете, поскольку полгода тот, новый будет входить в курс дела, считайте полгода потеряли, а потом, когда войдет в курс дела, еще не факт, что будет работать лучше этого.
Вот это вот философия Путина. Если бы мы писали, составляли портрет Путина во главе государства, я бы сказал все эти слова.
И особенностью этого послания, на мой взгляд, является то, что оно наполнено очень мелкими конкретными поручениями, совершенно как бы не стратегического характера, а тактического. И я думаю, что это сделано специально, чтобы ответить на вопрос: нынешнее правительство в состоянии решить поставленные задачи, которые очень дробно и подробно расписаны?
Через год Путин подведет итог. Если через год правительство исполнит эти поручения, оно останется, если не исполнит, заменен будет глава правительства, будет поставлен новый премьер. Потому что позиция премьера, разумеется, того, кто будет после Путина, она чрезвычайно важна, это ключевая позиция. Тот, кто будет премьером накануне президентских выборов, тот будет президентом, скорей всего.
М.Максимова
― То есть если останется Медведев, то будет Медведев?
К.Ремчуков
― Если Медведев будет накануне 2024 года — даже сомнений не приходит. Потому что премьер-министр — все финансовые ресурсы, огромное количество административного ресурса,… У Медведева еще партия есть как актив такой. Значит, да. Но если через год больших сдвигов не будет, то, я думаю, что произойдет замена кабинета.
М.Максимова
― А почему сейчас и почему именно через год? Ведь поручения давались всё это время, там и майские указы…
К.Ремчуков
― Медленно всё идет в нашей стране. Год после майских указов ушло на то, чтобы разобраться, что к чему. Это тоже, кстати, к категории реализма относиться. Вы должны понимать, что ничего быстро в нашей стране не делается. Вот ничего. Вы можете какой-нибудь план задумать: Вот хочу построить дом вот здесь. И пройдет 5 лет между вашим пожеланием, оформлением всех документов и строительством дома.
Я просто это видел, когда изучал документы, когда реновацию обсуждали полтора года назад. Тогда выяснилось, что само прохождение между решением что-то сделать какое гигантское — 4,5–5 лет. Сейчас из-за того, что удалось изменить законодательство, уже между решением и строительством, завершением, может быть существенно меньше, может быть — 1,5-2, 2,5 года. Это уже само по себе, с точки зрения ведения бизнеса, с точки зрения достижений чего-то, большой успех.
И то, что даже задание сделал бизнесу с Министерством юстиции, с прокуратурой посмотреть законодательство, чтобы через 2 года всё выкинуть и новое составить, — тоже говорит о том, что законодательная база такова, что невозможно вести бизнес, невозможно развиваться, потому что всегда есть возможность разбудить уголовное дело любому, кто хочет это делать чуть быстрее.
М.Максимова
― Мы сейчас прервемся и вернемся в студию.
М.Максимова
― Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты» высказывает свое особое мнение. Мы говорим про послание. Но, тем не менее, что меньшее количество людей, которые смотрели это послание, говорит о кризисе доверия власти?
― А если бы больше смотрели? Просто, мне кажется, что мы видим, — и люди тоже, скорей всего меняются, — что от послания, от выступления, от поздравления, от заявлений очень мало что в жизни меняется. Это только кажется, что люди, которые на самом верху, очень много могут. Они, наоборот, могут намного меньше, чем 100 лет назад.
Представьте, что вы стали мэром Москвы или губернатором Московской области, вы что, примете какое-то решение, если к вам Максимыч оператор придет и скажет: «Сделай мне там участок земли где-то». Думаете, вам легко так будет сделать, чтобы вас не спалили тут же в социальных сетях? Или: «Уволь этого, оставь этого». Да не будет этого. Поэтому это намного сложнее, кажется, это дело. Поэтому люди… ну да, интерес. А кто в будний день будет в 12 часов смотреть это послание?
М.Максимова
― Хозяйки.
К.Ремчуков
― Домохозяйки… ну, тоже хозяйство же надо вести. Я думаю, что роль слов в жизни… я уже говорил: наше население становится всё более и более матерым. Каждый кризис, который мы переживаем и выживаем, каждый страх, который люди испытывают в начале кризиса — безработица, отсутствие дохода, неопределенность, — а потом выжили, — он делает людей более стойкими, более философски настроенными на жизнь. Все равно выживем как-то.
М.Максимова
― Хорошо. Это оптимистично. Наш слушатель пишет: «В послании внешнеполитическая программа свелась к прямым угрозам нацелить ракеты на объекты США, как будто они еще куда-то 50 лет были нацелены. Что это: истерика, понты, бессилие?»
К.Ремчуков
― Истерика, понты, бессилие… Ну, на истерику не было похоже. На понты было похоже. На понты, с другой точки зрения — показать, что меняется с появлением нового оружия «Циркон». Знаменитые 9Махов (9 скоростей звука, а некоторые говорят, что на самом деле мы чуть-чуть привираем, на самом деле уже 12Махов) . А это говорит о том, что из какой-то допустимой точки, где легально находиться кораблю или подводной лодке, условно говоря, до Вашингтона наша ракета долетит за 6 минут. А из той точки, из которой она будет лететь в данный момент до Москвы — 12 минут.
Если теоретически… Я задавал Путину вопрос на встрече главных редакторов (это появилось видео), я говорил о том, означает ли это, что Брюссель и Вашингтон являются объектами нашего нападения, удара возможного, потому что он сказал о центре принятия решения? В Брюсселе — штаб-квартира НАТО, в Вашингтоне, где, как наша военно-политическая элита считает, все решения принимаются.
Это одна из проблем, что у нас нет нормальных отношений с Европой — потому что ни в Кремле, ни в МИДе не считают руководителей европейских страх правосубъектными. То есть они как бы все зависимые коротышки от Вашингтонского обкома.
Путин дословно не ответил на это. Но его логика примерно следующая.
Наша доктрина запрещает превентивный или упреждающий удар. Выстрелили. 12 минут. Предположим, мы на 2-й минуте зафиксировали и дали команду стрелять назад. Прошло 3 минуты, мы дали команду на 3-й минуте и через 6 минут ракета попадает в центр принятие решения в Америке. А та еще летит к нам, которая 12 минут летит. Если на 2-й минуте приняли, 6 минут она летит — через 8 минут будет нанесен удар по штаб квартире врага. А мы только на 12 минут. То есть для истории последовательность, если из космоса снимать, взрывов будет такая — что первый удар нанесла Россия, поскольку сначала взорвался Брюссель или Вашингтон, а потом уже в Москве всё упало.
И Путина логика такая. Почему он несколько раз предложил всем считать внимательно — Западу, он говорит: «Вы посчитайте». Вот при такой логике нам не нужна даже доктрина первого или превентивного или упреждающего удара. Потому что скорость наших ракет такова, что она позволяет, даже вторым отвечая на удар агрессора, быть первым с точки зрения нанесения уже непоправимого ущерба. Вот примерно такое мое понимание.
Но трактовать это как панику или понты или бессилие — да нет, какое бессилие? Военные никогда не чувствуют себя бессильными до войны. Там иногда мемуары потом читаешь — НРЗБ недели и месяцы, а до войны… Врага будем бить на его территории. Товарищ Сталин сказал. Концепция живет. На его территории они получат «Цирконом» по башке.
К.Ремчуков
― Тут российские телеканалы уже даже показали, выбрали цели, куда это может быть, хотя на самом деле Путин этого не озвучивал.
Может быть наивный вопрос от нашего слушателя: «Константин Вадимович, как вы считаете, в объективной реальности интересы США, действительно, противоречат интересам России хоть в какой-то степени, или интересы США лишь в том, чтобы все страны играли по правилам?»
К.Ремчуков
― А какие правила? Нет, я не думаю, что так просто насчет правил. Потому что американцы по одним правилам, которые они будут считать правилами сегодня. Если США могут выйти из любого договора без сильной мотивации… Вот с Ираном заключил Обама президент и европейцы и мы поддержали. Ну, вот казалось бы, Иран утихомирили. И вдруг Трамп говорит: «Всё, этот договор не устраивает. Мы из него выходим». Какие же это правила? Правила — это был договор.
Почему сейчас Европа и не поддерживает, и они создают свою систему для расчетов, потому что они не собираются прекращать торговать с Ираном, и поэтому не хотят, чтобы их компании попадали под санкции, как американцы объявили. Ну, а правил-то тут нет.
Например, в Сирии правительство Асада не приглашало никого. А американцы там есть, и сейчас сообщают, будут выходить, не будут. Таких правил нигде не записано вот ровным счетом ни в ООН, нигде. Сейчас Помпео может потребовать от военных, чтобы они перешли на сторону оппозиции.
Вот если бы кто-то объявил, что «мы требуем, чтобы военные в США перешли на сторону конгресса, а Нэнси Пелоси, спикер палаты представителей стала президентом, и мы ее признаем Евросоюзом? То есть говорить о правилах нельзя.
Другое дело, что совершенно, вот отвечая… это наивный слушатель, да, вы сказали?
М.Максимова
― Нет, я говорю: может быть, наивный…
― Вот слушателю, с, может быть, наивным вопросом говорю следующее: совершенно очевидно, что старое мироустройство, которое сложилось после распада Советского Союза, перестает работать. Вот это надо понять.
Я почему акцентирую внимание на этот момент — поскольку в истории уже были случаи. Например, Германия после Первой мировой войны была такой слабой, что когда устраивали новое мироустройство после Первой мировой войны, Германию сочли списанной со счетов. Прошло немного времени. Через хаос в Германии, Веймарскую республику немецкий народ, огорченный тем, что их списали и посчитали виноватыми во всем и вынужденный платить контрибуции всем, вдруг склонился к фашизму — 18-й–33-й год. Избрали Гитлера. А еще через какое-то время все узнали, что такое Германия, которую списали со счетов по результатам войны.
Мне кажется, что что-то похожее — не хочу сказать, полностью, — произошло с Россией после Советского Союза. Россию списали со счетов. Слабая страна, слабая армия, слабая экономика, отсутствие доходов, много долгов было. Напомним, МВФ приезжает, решает, давать, не давать транши.
И вдруг нефтяной бум привел к тому, что у нас накопились деньги, мы вдруг ощутили себя уважаемыми ребятами сначала в Турции, в Египте, в Таиланде и потом как бы повсеместно. И за это время оформилось как бы доминирование во власти структур, связанных с силовиками и военно-промышленным комплексом. То есть ребята, которые в детстве любили играть в войну и в солдатиков, оказались «в полном расцвете сил», как Карлсоны, и имеют доступ к финансовым ресурсам.
Естественно, что делают эти люди?.. А они были из тех, считается, — это те из травмированных людей, которые видели, как распадался Советский Союз. И для патриотически настроенных военных и спецслужбистов это были драматические годы предательства той присяге, которую они принимали. И вот эти люди поклялись поднять Россию с колен и 25 лет находиться у власти. Про 25 лет сказали в 99-м году, вот 24-й год теоретически клятва исполняется таким образом.
Ну, естественно, когда люди одной крови находятся у власти, вот этой милитаристско-чекистской, то, естественно, распределение денег идет в их пользу. И, конечно, достаточно быстро восстановили отрасли военно-промышленного комплекса и опять ощутили, что они могут бряцать оружием и мерится силой с кем-то.
И Запад сначала игнорировал… даже еще Обама в 13-м году говорил, что Россия, с ней считаться не стоит, это совсем не великая держава. А сейчас даже военные американские заявляют, что «и в Сирии Россия неплохо себя показала, и в Арктике у них есть что-то, и какие-то типы оружия есть, и решения военные есть, как достигать, каких целей». Так что, я думаю, что мир после распада Советского Союза был в одном состоянии, в котором у России не было голоса. Сейчас Россия в том состоянии, где голос ее слышен, но его никто не воспринимает.
М.Максимова
― Не воспринимают или опасаются?
К.Ремчуков
― По-прежнему не воспринимают. По-прежнему мы не можем через голос… Кстати, за это время, пока ты тренировал мускулы, у тебя немножко атрофировалась голова, и ты перестаешь внятно излагать цели, которые надо внятно излагать словами. Плюс произошло многое из того, что никто не ожидал.
В дипломатии во всем мире пришли политики, а не дипломаты. Все-таки, когда были дипломаты, все-таки это особые группы людей, которые разговаривают. А Борис Джонсон — политик в Англии. Никто не контролирует. Во Франции непрофессиональный министр иностранных дел.
Вот сначала Лавров с ними так поговорил, потом видит, что это политики в основном: не умают ни молчать, ни держать слово. Опять махнули рукой и стали в свою дудку дудеть.
У России нет союзников. Вообще нет союзников. Мы не в состоянии соорудить коалицию ни по одному вопросу, ни по одному. Причем ни Казахстан, ни Беларусь, ни другие страны, которые близки нам в ЕАЭС, вообще никто. И вот это тоже особенность. В Советском Союзе хотя бы были какие-то страны Варшавского договора. Сейчас союзников нет. Вот в этих условиях Россия как-то кундекает свою внешнюю политику. И здесь, конечно, много рисков. Я думаю, что новое устройство мира должно коренным образом переосмыслить и суверенитет, и ответственность, и легитимность принимаемых решений. Это Ричард Хаас, по-моему, говорил такое: «Не только права, но ответственность за страны, соседние с нами».
М.Максимова
Про доклад Мюллера, расследование представлено на этой неделе, как было обещано, не будет. Зачем кота за хвост тянули? Бояться, сомневаются или специально затягивают, чтобы сохранить какое-то напряжение?
К.Ремчуков
― Коротко суть проблемы с докладом Мюллера следующая. Они, действительно, собирались его опубликовать. Но базовая вещь — что там нету сговора с Россией, то что collusion — словно хорошее ввели английское — collusion with Russia там нет. И поскольку все комитеты ключевые в палате представителей, в частности, комитет по разведке демократы контролируют, то они затребовали следующих вещей. Они сказали: «Мы требуем, чтобы Мюллер и Министерство юстиции предоставили нам все материалы, все документы, которые комиссия получила, и мы сами будем решать».
Потому что практика работы специальных прокуроров следующая: им поступают все материалы, они расследуют, имеют эти материалы отношения или не имеют; отбрасывают то, что не имеет и оставляют как бы сердце самого доклада. При этом Мюллер подает это министру юстиции. Министр юстиции тоже может вносить какие-то правки и уже предоставляет конгрессу и президенту.
А здесь они как бы говорят: «Нас фактически не интересует, что Мюллер там посчитал, существенно, не существенно… Это мы будем считать. Поэтому предоставьте нам». А в течении двух лет с половиной лет, мы же видим, работа шла так. Кто-нибудь говорит: «Вот этот будущий чиновник администрации шел по улице, по которой шел представитель российского посольства.
И все массмедиа, мейнстрим телевизионные каналы — появляются статьи, публикации: случайно или нет будущий советник американского президента шел по одной улице, правда,в разных направлениях с представителем российского посольства или нет? Вот примерно так. И из ́того делался информационный повод каждый день, вот каждый день буквально. Юрист у российского олигарха и юрист у Трампа 11 лет назад один и тот же. Случайно или нет?
И это информационная война. Мы знаем, что Америка после выборов Трампа утратила в значительной степени черты страны, в которой есть презумпция невиновности. Любой более-менее виноват по обвинению, с одной стороны. С другой стороны, СМИ резко разделились. Медиа теперь реализуют партийную повестку Fox News реализует повестку Трампа. CNN, MSNBC, The New Times реализуют поверхность демократов.
Поэтому объективность ушла. Поэтому сейчас, представляете, если Мюллер отбросил 80% поступившей информации после того, как его люди проверили всё это дело, сказали — это чушь и трэш. Сейчас есть возможность вернуть это всё в обсуждение. Демократы будут выставлять, пресса будет: «А на каком основании?..» Здесь такая хаотизация.
Поэтому, я думаю, что сейчас они просто думают. Они не сталкивались никогда с такой ситуацией, что палата представителей фактически отказала комиссии Мюллера в том, что она компетентна на основе всей полученной информации составить доклад, который бы описывал реальное состояние вещей. И поэтому Адам Шифф, который руководитель этой комиссии палаты представителей заявил, что они вызовут Мюллера в палату представителей, чтобы он давал показания, что и как. То есть это чисто политический вопрос.
Потому что другой серьезной повестки у них нет в оставшееся время до выборов. Поэтому я думаю, это внутриполитический вопрос. А Министерство юстиции должно подумать, как быть в этих условиях, если, действительно, придется подчиниться и выложить все документы, которые к ним поступали по этому вопросу — все показания, которые они уже отработали, эту версию, она не сработала. Это вот как если бы вы в суд подали, кто виноват. Отработали все версии, их было 16, и подали версию с одним обвиняемым, условно говоря. А вам говорят: «Ну-ка давай сюда, следствие, все до единой версии, и вообще вы следователь не такой…Мы будем за вас решать». Причем даже это не в суд, а в какую-нибудь думу государственную.
Я думаю, что сейчас и Министерство юстиции и генеральный прокурор новый и Мюллер должны вырабатывать линию, как им в этой ситуации быть, когда доклад Мюллера — все думали, что он умрет, потому что утечки информации были такие, что в связи с тем, что нету обвинений Трампа в сотрудничестве с нами, то эта тема умрет, и демократам нужно было бы срочно придумать новую политическую тему. А они не хотят соскакивать с этой темы. Им важно, что Трамп — это человек, который был избран нечестно, и рука России… Я думаю, такая гипотеза.
М.Максимова
― Но мы в итоге увидим в каком-то виде этот доклад или это еще растянется на два года?
К.Ремчуков
― Я так понимаю, к лету они хотят это сделать, может быть, к концу лета. Теперь никто не знает, потому что же это всё только утечка информации. А мы видим, что каждый раз корректировки какие-то происходят. Последнее, что я читал, по-моему, в Wall Street Journal — это было то, что где-то в августе месяце Мюллер представит доклад. Ну, а вдруг Шифф сейчас вызовет Мюллера, начнет допрашивать, напугает его, и он скажет чего еще. Если он напугает и почувствует, что он оскорблен, он возьмет и выдаст доклад раньше, где не будет ничего назло демократам и покажет свою независимость от них, поскольку Трамп слишком часто его обвинял. А, может быть, он по-настоящему напугается и скажет: «Не, ребята, давайте посмотрим, может быть, вот тот еще грек какой-то мимо проходил, а может еще кого-то. Давайте тянуть, расследовать в связи с вновь открывшимися обстоятельствами будем держать долго, потому что это информационный фон создает благоприятный для демократов». Потому что слова collusion with Russia все время всплывают.
М.Максимова
― Выборы в парламент Молдавии наши слушатели просят прокомментировать. Что, Россия потеряла Молдавию?
К.Ремчуков
― Мне кажется, Россия не имела Молдавии для начала. Нельзя потерять то, что не имеешь. Но вот как наша журналистка Светлана Гамова — у нас опубликована статья, — по ее версии парадоксальная произошла вещь, а именно избиратели из Приднестровья, которых на автобусах привозили голосовать в Молдову, поскольку там не было избирательных участков, проголосовали в большинстве своем за европейский вектор развития Молдовы. С одной стороны, симпатия у многих к России в Приднестровье, с другой стороны, пред глазами несчастные люди в Донецке и Луганске, которые 5 лет живут в аду. Как бы неопределенность, обстрелы, отсутствие нормальной жизни. И они понимают, что если начнется борьба за Приднестровье такого же масштаба, как борьба за Донецк и Луганск, то их жизнь померкнет. Поэтому их привезли проголосовать, а они проголосовали за европейский выбор Молдовы. Вот, по крайней мере , то, что мне известно от моей журналистки Светланы Гамовой.
М.Максимова
― Значит, никогда у нас и не было… Рейтинговое агентство Moody’s впервые упомянуло в прогнозе по России риск неорганизованной смены режима. Насколько риск такой, действительно, может быть?
К.Ремчуков
― Нулевой. Риск — нуль. Неорганизованной смены режима не будет.
М.Максимова
― Никогда.
К.Ремчуков
― Ну, они же это на ближайшее время.
М.Максимова
― Они отметили рост недовольства россиян политической системой и возможные проблемы с переходом власти из-за доминирования Путина. Но, правда, сказали, риск отдаленный.
К.Ремчуков
― Я поэтому говорю, текущих рисков таких нет. А вообще в нашей стране ни от чего зарекаться нельзя. Если затянут… Как в фильме «Брат 2», по-моему, он говорил: «Ты смотри, с этим не тяни. Один раз не получится…».
М.Максимова
― Понятно. Такое предостережение.
Давайте перейдем к традиционной рубрике о книгах. Я смотрю, есть уже на столе.
К.Ремчуков
― Я принес сегодня две книги. Лень было тянуть больше. Одна книга тем, кто интересуется теоретическими и методологическими вопросами государства и права, и экономики. Это Николас Меркуро и Стивен Медема «Экономическая теория права от Познера, — это очень известный американский юрист — от постмодернизма и далее». Хороший перевод. Издательство Института Гайдара. 2019 год. Вот те, кто интересуется эволюцией всевозможных концепций, связанны с принципами организации общества, общественным договором, теорией общественного выбора, они найдут очень много интересного и умного. И, мне кажется, он просто развивает мозг.
Еще одна книга. Я купил НРЗБ книга Моисея Яковлевича Гинсбурга «Стиль и эпоха. Проблемы современной архитектуры». Это такое репринтное издание книги, которая была издана в Москве в 1924 году. Это очень любопытно — через 100 лет читать про элеваторы в Баффоло как образец промышленного дизайна и архитектуры и размышления: в индустриальную эпоху какого типа архитектура будет иметь еще один элеватор в Баффоло. Вообще, элеваторы поражали всех, кто бывал в 20-е, 30-е годы в Америке. Все поэты, писатели, которые приезжали в Штаты и видели эти элеваторы — таких конструкций они не видели. И я нашел в этой книге Гинсбурга. Но тут любопытно другое — что все гипотезы, как должна развиваться архитектура, какое соотношение городской архитектуры и дизайна с промышленной архитектурой и дизайном — вот через 100 лет пытливый читатель может посмотреть, что осуществилось, как он писал, а что нет. Ну, и 24-й год, еще удивительная свобода, еще нету задолбленности идеологемами, еще нет представления о большом стиле, но есть вот элеватор как символ, как идеальная картинка. «Стиль и эпоха» Гинсбурга. Это очень интересно и для профессионалов и особенно для любителей, потому что развивает собственное представление людей. Визуально. Это же воздействует на нас даже больше, чем слова. Мы же глазами видим намного больше. Новые дома.
М.Максимова
― Итак, это были книги и особое мнение от Константина Ремчукова, главный редактор «Независимой газеты». Марина Максимова в студии. Спасибо всем!
Геннадий Петров 
комментарии(0)