М. Максимова― Это программа «Особое мнение». Я приветствую наших слушателей и зрителей. А свое особое мнение высказывает главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Здравствуйте.
К. Ремчуков― Здравствуйте.
М. Максимова― Последний раз вы свое мнение высказываете в этом уходящем 2019 году. Поэтому это хороший повод подвести итоги. Где-то – окончательные, где-то промежуточные. Вы говорите, что этот год был интересным и что в нем наметились важные тенденции. И одной из первых – историческая, во всяком случае, тенденция, связанная с историей. У нас сегодня новостей масса, с этим связанных. Польская история. Этот скандал, который продолжается. Тут одна из последних новостей, что Туск призвал Польшу объединиться против «наглой лжи Владимира Путина». Это о чем?
К. Ремчуков― Туск предлагает полякам объединиться вокруг наглой лжи. Путин, вероятно, предлагает россиянам объединиться вокруг наглой фальсификации истории. То есть мы видим, что обращение к историческим событиям и фактам мощно осмысленно используется как фактор мобилизации народа. Будь то польский народ, российский народ. Почему мы именно сейчас обратили внимание? – скорее всего, потому что предстоящий год 2020 из-за того, что будет отмечаться 75-летие победы, был избран нашим руководством как год консолидации нации по подъему его патриотического духа вокруг этой даты. 75 лет победы. И начали заранее, почему уже как всегда готовится бюрократический… Путину раньше подсовывают документы, книги, статьи. Чего-то обменивается. Он узнает много нового. Хотя многие вещи не новые. И решил начинать вот эту кампанию по объединению общества с тем, чтобы думаю, до середины года до июля-августа вот эта тема позволяла людям видеть врага. Потому что у нас мобилизация, преимущественно исторически так сложилось, проходит под лозунгом – объединяемся против кого-то. Против литовцев, против поляков, против немцев, против евреев. Против американцев, империализма. То есть всех тех, украинские фашисты бандеровцы. В общем, всех, кто хочет нас обидеть, мы ведем эту пропаганду, мое понимание такое. И поскольку традиционные за последние 5,5 лет факторы как я написал в своей статье – «вштыривание» патриотического настроения, такие как Крым, как гордость за Олимпиаду в Сочи и вообще построенный сочинский регион. Чемпионат мира по футболу, прошедший во многих городах страны. Он иссяк. И социология, в крайней мере те фокус-группы, о которых нам в течение года докладывал господин Дмитриев, показали, что люди становятся равнодушными к этим событиям. То есть они их признают как факт случившегося, но больше это не вызывает у них чувства, замещающего все другие критические чувства, которые есть в их головах. Поэтому нужно искать какой-то новый повод. И мне кажется, решили, что раз все равно будем широко праздновать 75 лет, давайте поборемся с фальсификацией истории. Тем более фальсификация истории – это классический традиционный для нашей страны, в частности, я вспоминаю 1948 год мидовский документ. У меня есть три книжечки о фальсификации итогов Второй мировой войны, по-моему, называется. Там то же самое. Ах так, раз вы нас чего-то не то, вот мы сейчас вам расскажем как было. И дерзость, с которой используются всевозможные слова, как Финляндия своим отказом признать наше предложение о том, чтобы отодвинуть границы от Калининграда, спровоцировала войну. Я тебе предлагаю: отдай мне свою кофточку. Ты своим отказом провоцируешь мое желание дать тебе в глаз. Эта логика, они даже не корректируют ее. И говорят, что финский империализм, реакционная белогвардейщина. И вот если смотреть на все эти документы, то есть это было присуще. У нас же Советский Союз была страна, все-таки умные люди. И если это считалось, что это проходит, то из этих даже послевоенных суждений, как бы принципиальная позиция о преимущественном нашем праве нашей страны обеспечивать свою безопасность одностороннее, отталкиваясь от этой концепции. Если нужно, у Финляндии отнять территорию – мы отнимем и начнем обстреливать территорию Финляндии и бомбить ее. Если нам нужно от Польши отнять территорию для того чтобы, это же официально все говорят, что мы отодвинули границы. И сейчас почитайте «патриотических» в кавычках аналитиков. Они говорят: да, если бы наша граница была близко, типа Гитлер был бы ближе к Москве. И в голову не приходит сказать, что мы заключили договор, если в вашей логике оттянуть войну и подготовиться, то вы должны были так подготовиться за эти годы, чтобы он не то что до Москвы не дошел, а вообще никуда не дошел. Должны были его встретить. Но это игнорируется, а просто чисто экстенсивное территориальное расширение пространства. И оно не оспаривается. Правда, еще раз хочу сказать, документы той поры показывают, что такое деление геополитическое вообще было присуще той ментальности. Я в двух источниках нашел воспоминания о том, как Черчилль Сталину нарисовал границу в 44-м году и сказал: 75% Югославии ваши, зато наших Греции – 90, ваших – 10. Болгария – 80 на 20. Румыния вам идет. Так провел, дал Сталину, и в воспоминаниях и у Черчилля, кстати… Тот посмотрел Сталин: «Угу, понял». Черчилль говорит: «Возьмите, сохраните». То есть листок бумаги. Черчилль в своих воспоминаниях это описывает. То есть он предложил Сталину в 44-м году как поделить зоны влияния в Европе. То есть в этом смысле это большие державы, они неслучайно назывались «great power» — «великие державы». Они позволяли себе больше, чем не «great power». Отношение к Польше мы знаем традиционно было и в нашей стране, и в Германии, Энгельс в переписке с Марксом, по-моему, писал, что трудная профессия Польши – жить между, в общем, по профессии Польша – страна, которая живет между Германией и Россией. Профессия у поляков жить так. То германцы хотят чего-нибудь, то мы хотим. Но Путин показал этот факт, меня просто поразила неподготовленность, он сказал…, обычно ты не можешь не ожидать, что тебе ответят. И что он сказал, зачитал потом свой исторический доклад главам СНГ. И всё. И больше никого серьезно с картинками, с выступлениями не было. А сейчас обратка пошла. У тех рождество прошло у поляков. Они отмолились Богу. Порадовались. И сейчас каждый день основными ньюсмейкерами являются они. У нас опять молчание. А мы вступаем в пору новогодних рождественских праздников. Меня удивляет такая безалаберность в подготовке таких серьезных идеологических вещей. Достаточно жестких, агрессивных. «Свиньей» посла, даже прошлого назвать – это все-таки круто.
М. Максимова― Грубо.
К. Ремчуков― Грубо, да. И провокативно. Нашего же посла вызвал МИД, значит, достигли мы этой цели. Но на самом деле мне кажется, я не ожидал, я думал, что Путин как бы стартует, и потом пошла вся эта артиллерия, фильмы, документальные фильмы, интервью, историки, головастики и все рассказывают, какие поляки плохие из-за того, что они с Гитлером договаривались. И о чем все они утверждают, что в 34-м году Польша заключила пакт о ненападении с Германией. И наши по-прежнему даже вот в этой полемике я вижу, почему-то пропускают одну фразу. Точно такой же пакт о ненападении, который заключали многие страны, плюс секретные меморандумы. Вот плюс секретные меморандумы. Плюс ситуация. Германия, нападая на Польшу, знает, что у нее союзнические отношения с Францией, Англией, Великобританией. Если Россия, Советский Союз вернее, не заключить с ним соглашение, то существует риск, что Германия объявляет войну, потому что формально войну объявила Великобритания и Франция. После того как Гитлер напал на Польшу. А вот представить, с Советским Союзом не заключают договоренности, и Советский Союз может с другого фланга. И тогда Германия воюет на два фланга. Нет. Поэтому тут причинно-следственная связь такая. Советский Союз не обязан с другой стороны ни о ком как бы думать. Но фактически, когда обвиняют, что это спровоцировало, а потом когда 17 сентября мы ввели свои войска, а 25 сентября, по-моему, заключили договор о дружбе и границе, сказав, что Польша утратила государственность, то, конечно, это видно все признаки этого сговора. И, в общем, я готовлюсь к тому, что с января по лето, а может быть даже и весь год мы будем формировать единство нашего народа вокруг этого взгляда, обращенного в прошлое. И здесь очень важно, я обращаюсь к людям, которые официальную точку зрения, все-таки не перегните палку в апологии сталинского режима. Одно дело – патриотизм, другое дело апология сталинского, весьма бесчеловечного режима, который привел к колоссальным жертвам, в том числе в гитлеровской агрессии против нас.
М. Максимова― Я хотела чуть продолжить. По поводу Польши, у нас и так кругом враги. Мы уже испортили отношения со многими странами. Нет, во всяком случае, там, наверху нет опасения того, что, обостряя отношения с еще одной страной, а заявление Путина и слова, который он подбирал в отношении польского посла тех лет – довольно сделано жестко и провокативно. Нет опасения, что мы еще хуже…
К. Ремчуков― Мне кажется, мы не боимся ссориться. Это одна совершенно очевидная вещь. И более того, мы видим, как мало у нас настоящих партнерств и это все уже теперь понимают. Это уже больше не суждения в этой студии «Эхо Москвы». Тут на прошлой неделе или две недели назад, когда в Америке саудовец, который учился в военно-морской академии, расстрелял американцев. Можете себе представить, американская вся общественность поднялась на дыбы – как это так, саудовцы, мало того, что Хашогги зарезали, еще и тут у нас стреляют. «Что вы собираетесь делать?» – спрашивает министр обороны Марка Эспера. Собираетесь ли вы прервать отношения с Саудовской? «Нет. Саудовская Аравия является нашим очень важным партнером. Да, такой инцидент произошел. Мы разберемся. Но мы партнерством дорожим». И следующая фраза меня поразила: «Наши основные противники – Россия и Китай не умеют создавать партнерства. Это наше колоссальное преимущество, что мы можем организовать партнерство и коалицию по любому вопросу». То есть они уже видят как их стратегическое преимущество. Мы тоже видим, как только какое-то дело, сейчас с Трампом чуть замедлилось, поскольку он всех посылает ровным слоем. А вот до этого Обама, только свистни – хоп — коалиция против Ирака. Коалиция против кого-то (неразборчиво) По одному солдату. Но символически они принуждают и все говорят: да, мы ваши партнеры. Поэтому в принципе то, что мы живем без партнерства – это данность. Второе, мы видимо, находимся в той стадии становления нашей государственности постсоветской и уже все-таки в значительной степени рыночной, хоть и монополистически рыночной, когда мы еще не понимаем, что такое партнерство. Просто на таком уровне реальном. Не на уровне слов. Не отошли еще от текстов, которые они читают. А как партнерство действует в ЕС. Потому что в основе любого партнерства лежит способность к компромиссу. Первое. С интересами с других стран. И второе – способность делегировать часть собственных прав некому наднациональному или межстрановому органу. Эти две вещи чрезвычайно важны. Причем любое партнерство – будь то семья, коалиция стран — мы должны понимать интересы других. Те, кто с нами в партнерстве. Мы с трудом это понимаем. И поэтому у нас вспыхивают на пространстве ЕАС все время какие-то спорные ситуации, и достаточно характерна сложность приведения к единому знаменателю отношений с Беларусью по 31 дорожной карте. И недовольство Лукашенко по этому поводу. И прямо там как в капле воды видны все вот эти наши. Потому что мы считаем, вот у нас партнерство на наших условиях.
М. Максимова― Или потому что мы не хотим на самом деле партнерства…
К. Ремчуков― Формально хотим. Потому что, что такое партнерство формально. Это ты отключаешь этот партнера от враждебной деятельности. Поэтому у нас партнерство формируется по принципу минимальной полезности и максимального эффекта. Партнер не должен максимум полезности извлечь из нас, а мы должны максимум надежности, что он не станет партнером НАТО. Из-за чего мы, собственно, и Украину, и Грузию им доставалось за те недвусмысленные заявления их руководителей о том, что они хотят оказаться в НАТО. И мы помним, как для нас это было неприемлемо и эту неприемлемость мы оформили созданием территориальных проблем, исходя из того, что статья НАТО плохо относится к приему в члены НАТО стран, у которых есть территориальные споры с другими. Потому что натовская солидарность, они же должны стать плечом к плечу со странами, на чью территорию осуществлен агрессивный набег. А это если ты страна НАТО, они будут защищать. А если ты приходишь с этим багажом, а у вас возникает конфликт, что, натовцы должны… Поэтому в данном случае для нас это примитивная, очень простая мера, испорченные отношения, плохой сигнал всем по периметру нашей жизни. Но, тем не менее, других более сложных замысловатых и интеллектуально продвинутых способов как оказывать влияние на принятие решений в этих странах, не выработали за эти годы. Поэтому просто прямой способ. Чего там нельзя. То есть от обратного идет. Мы не приводим ситуацию, а мы смотрим в конце – что помешает им стать. Как только прочитали это – так начали осуществлять. Это как уголовные дела заводятся или не заводятся. Если там стоит какой-то интерес за ними. Они смотрят статью Уголовного кодекса, при какой статье какие меры, какие ограничения, какое обеспечение. И тогда именно эту статью вписывают в основание уголовного дела и по ней судят. То есть обратный счет идет.
М. Максимова― Что касается вот этих компромиссов. Можно ли может быть хотя бы осторожно сказать о ситуации, которая складывается сейчас между Россией и Украиной. Потому что есть такая определенная концентрация каких-то может быть полушагов, маленьких шажков. Была встреча все-таки, как ни крути, но встреча была. Что касается газа, хотя сейчас приходят сообщения, что окончательных документов нет, тем не менее, подвижки есть. Деньги какие-то переводят. Сейчас обмен впервые с 2017 года пленными. Это и есть те компромиссы?
К. Ремчуков― Да, фактор избрания Зеленского мы относим к числу важных событий. Мы в газете подвели итоги года по всем разделам. И мы выделили 5 самых главных событий, независимых от того, энергетика или внешняя политика, внутренняя, СНГ, культура, наука, экономика. У нас избрание Зеленского и новые шансы на урегулирование на Донбассе выделили как одно из главных событий прошедшего года. И то, что вы перечислили – совершенно верно. Прошли неплохие переговоры, люди услышали. Германия и Франция слушали. Договорились до конца года обменять хотя бы первую партию военнопленных. Там свои сложности, кого в эти списки вставляли, кого выключали. И наконец соглашение по газу. И, конечно, вскрылась сразу тоже возмутительная вещь, что «Газпром» заплатил уже «Нафтогазу» 2 млрд. 918 миллионов. Это же просто потрясающе. Я помню, что наши правоохранительные органы несколько раз заявляли, что самое большое число коррупционных проявлений – это у наших учителей и врачей. Вот самые большие коррупционеры, потому что относится – 5 тысяч рублей они дали. А здесь 3 млрд. долларов умножьте на 60 – получается почти два триллиона. Причем они проиграли это в арбитраже Стокгольма из-за того, что, скорее всего, юристы не вписали то, что они должны были сделать. Потому что арбитраж судит, соответствует или не соответствует то, что происходит, условиям контракта. Так вот в контракт не включили какое-нибудь дополнение, какое-нибудь особое соглашение и на 2 триллиона рублей нанесли. Я не знаю, это даже в кандалах должны быть все, если бы это учителя и врачи были. Их бы просто повели по Владимирскому тракту. В Сибирь.
М. Максимова― А здесь никто не водит.
К. Ремчуков― А здесь никто, у нас даже вообще такой темы нет. Козак делает заявление: «Да, это тяжелое решение, но мы на него пошли». Чтобы избежать других тяжелых решений. Какие, что у вас за юристы, что за синекура такая. Это же государственная компания. Деньги, которые они заплатили Украине – не пойдут нам в бюджет. Не пойдут нам в бюджет – значит, не будет денег на пенсии, на социальные объекты. Тут начинает вскрываться, когда пошли эти вещи – сколько косяков наших. Когда я начал смотреть договор, его история. Это же Путин заключал, когда был премьер-министром в 2009 году в начале или середине января. С дамой…
М. Максимова― Тимошенко.
К. Ремчуков― Да. И вот там цены, по какой цене – 1,7 доллара, 3,4 доллара. Прокачка. А потом – раз – цены корректировались с учетом размещения Черноморского флота РФ. И мы видим, что это все очень политизировано. Что это не корпоративная практика ценообразования, заключения контрактов. А что это большое государственное дело. Я могу представить, в каком состоянии расслабленном находятся корпоративные юристы. Начальник сказал заключить – заключили. Проходят годы – приходится расплачиваться за это. Но это апропо, как говорят образованные люди после французской спецшколы. Я считаю, что наметился сдвиг в отношениях с Украиной и дай бог, чтобы 2020 принес разрядку в наши отношения. И урегулирование и по Донецку, Донбассу. Военнопленным окончательно. Чтобы все-таки войска были отведены основательно, чтобы обстрелы прекратились. И чтобы начался процесс какой-то нормализации.
М. Максимова― А чья это заслуга? Это заслуга Путина, Зеленского?
К. Ремчуков― Это такая совокупность заслуг. Мы уже говорили. И то, что Меркель подключилась. За то, что у Макрона на фоне больших проблем внутри страны с этими «желтыми жилетами», драматически падающем рейтингом, а с другой стороны его желание стать страной лидером внешней политики в Европе. И выходом Великобритании из ЕС. И апатией Меркель к этому лидерству на политическом уровне. Вот он решил перехватить инициативу, решив, что это его шанс. Какие-то достижения. Америке вообще на фоне украинского скандала недоурегулирование, потому что каждое упоминание Украины – это болезненно бьет по Трампу. И вот в этой ситуации интерес Макрона был понятен. Меркель тоже нужно было что-то демонстрировать, потому что она давно не демонстрировала ничего во внешнеполитической области. Зеленский обещал. Он 73% получил. Путин всегда говорил, что нам их территория не нужна. Давайте договариваться. Ну и газ, конечно. Потому что по газу прижали сильно. И фактически Меркель Путину транслировала мысль, что «Северный поток-2» мы поддержим при условии, что вы не кинете Украину. Потому что ей нужны деньги, а мы, европейцы не хотим им давать. Давать будете вы русские. Вы же братья.
М. Максимова― Две масштабные вещи мы взяли. Историю, Украину, Белоруссию. Все наши традиционные уже вещи. Если все-таки подводить итоги этого года уже внутриполитические. Московские выборы, подготовка к 2021, 2024.
К. Ремчуков― Для меня, мы, когда обсуждали, самый главный политический итог года — то, что рейтинг власти упал. Больше не растет, что бы ни делали. Хоть каждый день чего-нибудь, обзывайся, «сволочью» кого-нибудь называй. Не растет. И какое практическое следствие. Кроме того, что кому-то это доставляет удовольствие, кто-то злорадствует. Кто-то начинает, как ВЦИОМ корректировать методологию: вы не так нас поняли. Вот тут доверяет мало, поддерживает много. Или наоборот. Мы не так вопросы формулируем. Это все частности. Принципиально для страны, последствия важнейшие – то, что в условиях упавшего и не сильно растущего, совсем незаметно рейтинга, власть вынуждена идти на компромиссы чаще. То есть когда рейтинг был высокий – компромиссов могло не быть, потому что просто поддержка. На фоне Крыма, допустим, или Донецка или русского мира – ну какие тут могли бы компромиссы. Ах, ты сволочь, ах ты, предатель, ах ты, пятая колонна. А сейчас мы видим – храм в Екатеринбурге хотят построить, народ выходит, Путин говорит, что поговорите с людьми. В Шиесе хотят что-то такое, — Путин говорит, что поговорите с людьми. Голунова отбили. Актера какого-то отбили. Да, процессы идут, и все. Но количество, несколько было акций, когда было видно, что власть демонстративно не обращает внимания на несанкционированные вещи. Просто они прошли, а ваше радио сообщает: задержанных сегодня не было. И вот с моей точки зрения это самый важный для страны политический итог года. В условиях не растущего рейтинга власть больше склонна к компромиссам, потому что силовое решение вопросов может привести ситуацию к дестабилизации. И непонятно, сколько людей окажется на улице. Вот это для меня важно. Второе. Мне кажется, стало особенно очевидным, что необыкновенно за эти 20 лет Путина у власти разросся круг лиц, которые никому, я их называю круг лиц ограниченной подконтрольности институтам общества. То есть нам кажется, что Путин на вершине 20 лет, но он точно очень свободно себя чувствует. Но выясняется, что помимо него, сотни тысяч людей с красными книжечками чувствуют себя также людьми с ограниченной подконтрольностью. Только их начальник может одернуть. А так они живут, принимают решения, они не боятся никого, потому что у них все какие-то специальные статусы, этого ни останови. Я как-то ехал по Кутузовскому, смотрю, едет на частной машине с обычными номерами кто-то по разделительной полосе. Это недалеко было. Его останавливает гаишник у арки, он чего-то показывает, отпускает. Я еду сзади, останавливаю, окно открываю, говорю: «А чего отпустил?» Он меня узнал, видимо. Говорит: «А чего связываться. С ними свяжешься, хотя у него прав, потом не оберешься». Я сложил один плюс один, и у меня получилась версия, что рядовой сотрудник ГИБДД, видя какую-то специальную корочку и явное правонарушение – абсолютно ничтожная вещь – по разделительной полосе чувак едет домой. Он не связывается. Не оформляет протокол. Потому что в протоколе он напишет свою фамилию, имя. Подразделение.
М. Максимова― И ему потом прилетит.
К. Ремчуков― Потом прилетит, да. Вот это мне кажется, является очень существенным фактором, парализующим нормальную жизнь общества. Куда ни ткнись – везде эти люди, которые могут тебя не пустить, которые могут тебя задержать, которые никому представляться не хотят, как мы узнали во время летних процессов. Я не обязан вам представляться. Но в отношении вас я буду творить то, что я считаю нужным. Такая невнимательность в правовом регулировании вопроса, количество людей со специальным статусом растет, а уровень их подотчетности обществу падает. Я вижу в этом новый узел возможных противоречий в 2020. Потому что это противоречит всем статусам нормальности, которые формирует современное общество. Потому что общество формирует представление о нормальности, независимо от того, что хочет власть. Потому что факторов, воздействующих на представление, очень много. Это открытый доступ к информации в мире, это личный опыт перемещения по этому миру. И все видят все эти границы свободы человека, они достаточно большие в нормальных странах. И вот когда ты сталкиваешься с этим, ты понимаешь, что то, что казалось революционным в борьбе с контрреволюцией в 20-е годы век назад, оказывается, укрепилось и уже базовым является представление о несвободе. О том, что должен везде носить свой документ. О том, что тебя можно задержать, что тебя можно держать 72 часа, что тебе можно статью какую-то приписать. Что работник правоохранительных органов, оказывается, может лжесвидетельствовать. Давать недостоверные показания. То есть они дискредитируют свою профессию этим еще больше. Но очень многие из них действуют по указанию своих начальников. Иди и скажи, что тебя били. Не били меня. Иди, скажи, что били. Команда тебе дана. Какое доверие. Ведь мне кажется, люди правоохранительной системы должны быть самыми честными, потому что, в конце концов, общество обращается к ним, когда внутри общества конфликт интересов. Собственно, эти институты и создаются, они должны вмешиваться и быть, условно говоря, морально-нравственными маяками в обществе. И, безусловно, судьи и все люди должны стоять на защите некой справедливости и законности. А у нас выясняется, что законность без справедливости чаще всего. И это тоже конфликтный потенциал очень большой и в будущем году он мне кажется, будет развиваться. Еще одна вещь – в связи с тем, что «Единая Россия» объявила на своем съезде осенью желание обеспечить на выборах 2021 конституционное большинство, а мы с вами говорили, что это ключевая интрига выборов 2021. Потому что она создает маневр для изменения Конституции двумя третями членов думы. Это тоже очень интересная вещь.
М. Максимова― Это реально? Реализуемо?
К. Ремчуков― То, что мы видим сейчас, это кажется невероятным. Если исходить из того, что никто не будет использовать внаглую административный ресурс, если, ожегшись на московских выборах, не будут так отсевать оппонентов, если не будут беззастенчиво пользоваться механизмом фальсификаций при сборе подписей. А, судя по всему, политически они пострадавшими себя считают за эти практики. Я так понимаю, всем депутатам сказали это в последний раз. Больше такой лафы не будет. Вот вопрос: как это сделать. Сейчас начинают думать. Слушай, сколько мы будем выбирать, где нам легче поддерживать кандидата. Если у нас будет только партийная система — нет при партийной системе «Единая Россия» две третьих… Нет. А давайте 50 на 50 как говорили. 50 – по одномандатным пойдем. Нет, смотрите, здесь тоже мы можем не добрать. А давайте может быть 25% по партийным, а 75 – по одномандатным. Чтобы мы все силы в регионах отправляли на это. Этот рассматривается вариант. И, наконец, вариант, при котором можно будет использовать так называемую систему «империал», при которой много-много партий допустить, наберем по 2-3%. Не попали. Теоретически не попасть, можно в совокупности набрать 35-40%. Но мы не попали. И наши тогда 40% делятся между теми, кто попал, пропорционально их результатам. И тогда только «Единая Россия» получает шанс добрать до конституционного большинства. Поэтому я думаю, что весь следующий год будут искать политтехнологическую модель, но и посмотрим, забудут ли они реальную политическую работу. Проблема «Единой России» с моей точки зрения состоит в том, что эта партия изначально задумывалась как функциональная, а не идеологическая. Функция одна – поддерживать Путина. Сейчас востребована критика власти. Каким образом партия власти может открыть рот и критиковать саму власть – я не понимаю. Потому что 2-3 случаи были, когда Железняк депутат выступил против пенсионной реформы, Поклонская против чего-то выступила. Их быстро довольно зачистили. Хотя потом на партийном уровне, то есть колебание допускается только вместе с курсом партии. Если партия сказала «идем сюда», а ты говоришь, что это неправильно. Тебя вычистят. А если партия повернула и сказала, что да, сейчас пойдем таким путем, который Железняк говорит. У тебя уже реабилитации нет. То есть это абсолютно большевистский подход. Колебаться можно вместе с курсом партии. А это большая проблема.
М. Максимова― Это очень ограничивает.
К. Ремчуков― Все хотят одного – свободных оценок всего, что происходит. Это потребность. И моментальность, скорость оценок. А пока они бюрократически согласуют в президиуме и генсовете, какую позицию занимать – все ходят немые такие. Тут тебе, в интернате получил, уже сформировали отношение общественное к проблеме. Потом высовывается и говорит: ну да, это интересная проблема. Конечно, она не идеальна. Всё — тебя уже не слушают. Поэтому здесь мне будет очень интересно смотреть, как они преодолеют свою политическую немоту.
М. Максимова― Действительно следить будет интересно. Вопрос в том, в этих несколько «если», которые вы упомянули. Если не будут, если они не будут. Вот за этими «если» и будем следить. Осталось несколько минут. Книжки.
К. Ремчуков― Я хочу перед новым годом порекомендовать те книжки, которые я люблю читать. Они у меня есть во всех местах, где у меня есть кровать на прикроватной тумбочке. На всех этажах, где есть диван. Еще сюда добавить «Пирамида» Леонова, которую я приносил. Я люблю эти тексты. Салман Рушди «Сатанинские стихи» на русском языке. Очень интересная вещь. Вы помните, она была скандальная. У меня тоже личная биография. Я когда-то покупал ее в 89-м году, когда она была издана в Швейцарии. Я работал тогда там. И как мне ее не продавали. Потому что у меня была не седая, а рыжая борода. Меня принимали за ирландского террориста и думали, что если они скажут, что они продают эту книгу, то я взорву их магазин. Поэтому долго-долго динамили, потом я нашел в каком-то ангаре книжном в Люцерне. Купил. Поразился. Мне так понравилось. Как Булгакова «Мастер и Маргарита» читать первый раз. А потом в Нью-Йорке мы сидели в ресторане, в начале нулевых. В 2001. И мой маленький сын Коля, который все знает, я смотрю, там мужик стоит. Я говорю: «Слушай, как на Салмана Рушди похож». Он говорит: «Не, он в Ганновере снимается, скрывается в подполье». Я подхожу к этому мужчине, говорю: «Скажите, а вы Салман Рушди». А у него такие характерные очки. Страх в глазах, что вот его тут в Нью-Йорке сейчас достали. Я говорю: «Вы не бойтесь меня, я из России». Разговорились. И я сказал, что ощущение Булгакова, он сказал, что Булгаков мой кумир, я многому у него научился. Это одна. А вторая книга сложная. Я ее просто из эвристических соображений тому, кто захочет. Это Джеймс Джойс «Finnegans Wake». Разные переводы — «Поминки по Финнегану» или «Финнегановы поминки». Эта книга, я ее обожаю читать бесконечно. Ничего не понимаешь, он вкрапил в этот текст свои знания 70-ти языков разные слова, эта книга для чтения вслух. Ты не про себя читаешь, английский язык. Потому что если ты читаешь про себя, ты этого слова на английском не знаешь. А вслух оно вырастает в английское понимание текста. Вот если у него «Улисс» был поток сознания образец, то этот роман, который он писал 17 лет — это ярчайший образец потока подсознания. И Джойс говорил, что я 17 лет парился, писал такую вещь не для того, чтобы вам было легко читать. И многие считают, по крайней мере, специалисты, что если профессор Оксфорда, прочитав эту книгу, поймет 30% — он гений. Поэтому тут не надо рассчитывать. Но это одно из самых влиятельных произведений, повлиявших на искусство и культуру второй половины 20-го века. Потому что поток подсознания или сознания спящего человека это то, что все мастера искусства пытаются отразить. Будь то музыка — Шенберг. Будь то живопись, кинематограф. Вот что такое сознание спящего человека или поток подсознания. Как много новых центров, в которые тебя толкает. То ты бежишь от кого-то, то дергаешь дверь, она не открывается. То ты чего-то боишься, то ты опаздываешь. И вот эта попытка словами описать поток подсознания – она гениальна. Поэтому те, кто купит книгу Джойса «Finnegans Wake», ее сложно перевести несколько глав, даже меньше переводили.
М. Максимова― Есть на русском языке.
К. Ремчуков― Маленькие кусочки. Никто этот роман перевести не смог. Поэтому я советую тем людям, которые хотят получить удивительное упражнение для мозгов и вообще понимать, как это делается. Вот эту книгу. Итак, Салман Рушди «Сатанинские стихи» в конце этого года. И «Finnegans Wake». А пожелания новогодние: здоровья, благополучия, удачи, счастья. Воспитывайте детей как главных друзей. Мои секреты воспитания, у меня трое детей. Такие. Первое – уважайте личность ребенка. Второе – уважайте личность ребенка вплоть до уважения его ошибок. И третье – учите их сохранять самообладание в условиях неопределенности вплоть до хаоса, вплоть до конфликта. Тогда ваши дети будут счастливы и будут всегда вашими друзьями.
М. Максимова― Спасибо большое. Это был Константин Ремчуков. С наступающим новым годом всех. До свидания.
К. Ремчуков― Пока.
Екатерина Трифонова 
комментарии(0)