С.Крючков― 19 часов и 6 минут в Москве. Это «Особое мнение» Константина Ремчукова, главного редактора и генерального директора «Независимой газеты». Веду программу я, Станислав Крючков. Константин Вадимович, приветствую вас!
К.Ремчуков― Добрый вечер!
С.Крючков― Подключайтесь к нашей трансляции на YouTube-канале «Эхо Москвы», на площадке Яндекс.Эфир. Также всё сказанное ниже, оперативно появляется на Телеграм-канале «Сказано на «Эхе». Подписывайтесь на него, это немаловажно.
Сегодня президент Путин подписал закон, позволяющий оставаться ему на посту главы государства до 2036 года. Мы с вами об этом неоднократно говорили, но хочу еще раз зафиксировать. На ваш взгляд, воспользуется он, если воспользуется, то в чем значение, собственно говоря, произведенного в прошлом году обнуления?
К.Ремчуков― Воспользуется или не воспользуется, знать не могу. Создается предпосылка для того, чтобы он воспользовался. Огромное количество факторов на это будут влиять, в том числе, и внешнеполитические, уровень конфронтации России с внешним миром, уровень политической организованности оппозиции, уровень доходов граждан, их благополучие, соотношение молодежи и старших возрастов в политическом процессе. Мне кажется, это всё не так сложно учесть, потому что методики позволяют присвоить каждому из этих факторов удельный вес и считать потенциал того, можно оставаться или не оставаться у власти.
Сегодня смотрю: «Левада-Центр», который считают какой-то организацией — какой «Левада» считают?
К.Ремчуков― Государство признал у нас «Левада-Центр» иностранным агентом.
К.Ремчуков― Так вот они говорят, что молодежь в России стало в три раза меньше доверять Путину и в три раза больше Навальному. И они опубликовали данные о том, что от 18 до 24 лет — это молодежь — за последние 3 года уровень доверия Путину снизился более, чем в 3 раза с 58 до 18 процентов, а при этом уровень доверия к оппозиционеру Навальному в это время среди молодых людей вырос в три раза — с 5 — 13 процентов. Такая динамика довольно заметная — это только за три года. Что произойдет в следующие 3 года, если темпы и характер этой динамики сохранятся? Тогда может вообще быть ситуация… Сейчас соотношение доверяющих Путину 18% — а у молодежи — 13% Навальному. А может, через три года будет, не знаю, 20 Навальному и 14% Путину.
То есть при этих условиях, думаю, Путин и будет придумывать конструкцию: оставаться или не оставаться ему. Потому что ресурс-то есть и силовой и военный, какой угодно, уже опытный административный, они знают, как всё это использовать.
Конституция фактически интерпретируется так, как надо. Огромное количество свобод ликвидировано по факту, потому что практически ничего нельзя в публичной сфере. На окне нельзя бумажку в своей квартире вывесить с любым текстом, который признается в регионах местными судами как общественная акция, на которую надо испрашивать разрешение.
Поэтому, я думаю, он может в своем домике и сидеть. Потому что каков характер развития будет у страны…
С.Крючков― А вот что касается, извините, фактора внешней конфронтации, о котором вы упомянули, внутриполитические какие-то составляющие мы можем, может быть, взвесить. А вот, смотря на внешний контур: будет нарастать, будет пытаться Кремль как-то нивелировать эту конфронтацию — есть какие-то сигналы, которые сейчас можно считывать?
К.Ремчуков― То, что я считываю, — внешняя конфронтация по-прежнему является главным источником мобилизации собственного электората и общества вокруг Путина. Сейчас избирательная кампания начнется скоро, выборы в Государственную думу. Вот придумали Украину. Звучит постоянно слово «война». Понятно, совершенно, что никакой войны не будет, но вообще все термины очень решительные и такие, что людям может становиться и страшно. Если войны не будет, то тоже заслуга человека, который удержал своим авторитетом ситуацию от того, чтобы война началась.
Но при этом все пользуются этим в мире. Я просто исхожу из того, что внешний фактор будет приобретать всё большее значение, потому что можно нарастают военные бюджеты, новые игроки появляются на этом поле, и страны НАТО всё время повторяют, что Россия — враг, и Англия говорит о том, что это враг, и называют типы вооружений, который надо наращивать.
И Черное море можно превращать в арену противостояния. И турки с этими своими проливами — Босфором и Дарданеллами — ведут сложную игру. И Эрдоган хочет уже построить новый канал «Стамбул», чтобы он не регулировался соглашением Монтрё 36-го года, международное соглашение, в рамках которого Турция получила контроль над этими проливами, который она утратила по результатам Первой мировой войны. И собственно, это позволило ей, строго следуя этому документу, сохранить нейтралитет, в общем, во Второй мировой войне. А сейчас у Эрдогана такие планы, что он сам хочет, кого пускать, не пускать.
А для нас это ключевая вещь, потому что для Путина геополитически Черное море, Крым Севастополь либо у нас, либо мы запираемся в районе Новороссийская, и мы просто перестаем иметь выходы в Средиземное море, и он в истории останется как человек, который профукал то, что Екатерина II России принесла в ходе жестокого многолетнего противостояния с Турцией и с Англией. Никто не хотел, чтобы Россия там что-то имело. И вдруг при таком спортивном президенте мы бы лишились такого геополитического преимущества.
Но в целом я хочу сказать, что истощение российской экономики за счет гонки вооружений — это наиболее вероятный сценарий будущего развития. Потому что мы видим, как американцы — уже сейчас начинают вырисовываться планы их и экономические — Байден бьется, и, скорей всего, проведет 2 триллиона долларов за несколько лет на инфраструктуру. Они это называют на обновление ключевых элементов инфраструктуры, но при этом это не только физическая, но и социальная инфраструктура в виде домов престарелых, скажем, но это и мосты, вокзалы, порты, Wi-Fi, автострады, железнодорожные скоростные линии.
Практика показывает, что когда есть такие планы у государство — допустим, 2 триллиона, и еще он хочет через некоторое время 1 триллион, то есть за некоторое время они хотят 3 триллиона долларов потратить на обустройства инфраструктуры — значит 4-5 триллионов можно считать частных будут индуцированы как бы этими государственными финансами. Объем 12-15 триллионов долларов. Это гигантские деньги.
На этом фоне те большие технологические компании, которые привели к власти Байдена, они тоже начинают искать свою долю. До этого они на рынке эту долю искали, а сейчас все понимают, вообще это удивительная вещь — присасываться к бюджету. На рынке надо все-таки зарабатывать, в бюджете надо просто получить.
С.Крючков― То есть это не только наша забава такая?
К.Ремчуков― Нет-нет, это общая. Но до этого технические компании не имели очень больших контрактов, а сейчас они хотят значительные ломти этого военного бюджета, хотят сотни миллиардов долларов, чтобы в космосе начинать реализовывать свое технологическое преимущество с тем, чтобы нейтрализовать то, что Путин там рассказывает про гиперзвуковые ракеты, которые из космоса можно нажатием кнопки своего афона вырубить на раннем вздохе.
И даже Foreign Policy — журнал — написал, что ни в коем случае американцы не должны доверять предложениям русских и китайцев, которые предлагают сейчас заключить соглашение о немилиаризации космоса. И удивительным образом Foreign Policy утверждает, что якобы уже мы там чего-то разместили, поэтому если американцы подпишут это соглашение, то они окажутся в дураках. У нас уже есть там оружие, а у них типа не будет. Поэтому не надо.
Но это для меня признак скоординированной деятельности, что они будут идти туда. В этих условиях — вот то, что я говорю — Америка растет. Для Америки эти 15 триллионов только на инфраструктурное развитие — это колоссальные деньги. Это новый «курс Рузвельта», по существу, когда он в условиях кризиса смог за счет общественных работа выстроить инфраструктуру, решить проблемы занятости.
В данном случае это будет мощный проект по абсорбированию этих миллионов мигрантов, которые уже есть в Америке, которые черти чем занимаются подчас, которые могут найти работу на этих инфраструктурных объектах, и, таким образом, Они могут социализироваться с американским обществом, может быть, даже и абсорбироваться им. И, конечно, им дадут гражданство, и, конечно, это будет электорат Демократической партии. И, я думаю, что Байден, скажем, один срок, еще два срока можно исходить из того, что демократы, если всё будет реализовываться, будут у власти как минимум. Это большой кусок исторического времени современной жизни.
И вырисовывается достаточно умная стратегия стимулирования внутреннего спроса за счет этих программ. Там, конечно, сложность возникает, что хочет Байден поднять налоги — собственно, Трамп снизил налоги, — на корпорации с 21 до 28%, чтобы оплачивали богатенькие. Но все равно это не так много денег.300 миллиардов — это не так много денег, чтобы считать, что-то там НРЗБ и бизнес будет демотивирован.
И Америка, таким образом, начинает модернизацию. Любой внутренний спрос — это всегда модернизация. Потому что начинает расширяться потребление, и совершенно другие мотивы в работе, и жизнь начинает стабилизироваться.
С.Крючков― Константин Вадимович, а вот мы своими передвижениями войск по границе с Украиной не предоставляем администрации Байдена своего рода козырь или аргумент во внутренней их борьбе за эти 15…
К.Ремчуков― Самим фактом существования Путина у власти мы представляем постоянно действующий аргумент всем западным странам увеличивать расходы на вооружение. Поскольку вы знаете, что Путина ассоциируют с агрессивным курсом. Иностранцы подозревают его в имперских замашках, многие считают, что он пытается реанимировать Советский Союз на пространстве СССР. И там путаница такая, когда начинаешь разбираться, потому что Советский Союз все-таки интернациональный проект, это мировая революция, это полное пренебрежение национальных ценностей.
А после «русской весны» и поддержки русских в том же Донбассе говорить о том, что Казахстан радостно кинется в эти объятия «Русского мира» не приходится. Поэтому, мне кажется, невозможен, в принципе, интернациональный проект при нынешнем режиме. Он хоть и чекистский, но он все-таки не интернационалистский в том смысле, в каком были чекисты сто лет назад.
У них главная проблема — они не умеют работать, они не умеют зарабатывать деньги. Они умеют перераспределять, повышать тарифы, они берут всё од контроль. И это главная проблема. Вот это снижение доходов населения — это главный вызов Путину, потому что никакими этими ухищрениями — ну, можно, конечно, зажимать всё до предела, но на самом деле, когда у тебя нет импульсов к росту, тебя получается депопуляция страны.
За последние годы миллион образованных человек уехало из страны. Когда заговорили на прошлой неделе и Голикова и Песков о демографическом кризисе, вот у нас Андрей Ваганов, научный обозреватель написал статью, в которой он как раз и ставит вопрос, что эта демографическая колонка, она всасывает на самом деле тех людей, которые с хорошим образованием, которые не видят перспектив для себя.
С.Крючков― Здесь фактор ковида, минус 500 тысяч по итогам года, по сути.
К.Ремчуков― Это огромные потери. И мы видим, следующая проблема возникает: кем их заменять, выбывающее население? Мигрантами. Но на прошлой же неделе Путин нам рассказывает проблемы мигрантов в школе. Когда одни мигранты, ты не понимаешь, к каким ценностям их надо приучать. Страна-то стабильная тогда, когда люди хотя абсорбиваться в культуру той страны, куда ты приехал. Где ты возьмешь эти мотивы для абсорбрования, если не до конца понятно, какие ценности ты собираешься прививать.
Сейчас эти разговоры про Манижу показывают, до какой степени сложно управляемо общество, но, тем не менее, это вызов для страны. Если у тебя собственное население сокращается, ты должен брать мигрантов, мигрантов ты абсорбировать не будешь, значит, это будет анклавное проживание людей, которые не хотят ассимилироваться в существующее общество, живут своими анклавами со своими ценностями, своими законами. И тут начинается проявление таких образов жизни, которые исторически могут соответствовать феодальному строю.
И государство может только констатировать на встрече с Советом по национальной политике, но сделать очень мало здесь. А это колоссальные риски для страны, потому что с экономической точки зрения национализм и вообще в политическом плане националисты сейчас бьются с глобалистами, и за последнее время социология, в частности, во Франции утверждает, что Марин Ле Пен, скорей всего, победит этого Макрон через год (если бы выборы проходили сейчас). И она прямо говорит, что «больше не существует ни левых, ни правых, а есть люди с глобалистской ментальностью и националистической, поэтому люди, которые за Францию, за национализм, за наши рабочие места, мы отрицаем все эти интернациональные абстрактные схемы, которые нам навязывают, которые якобы приведет к богатству — нет, они приведут к богатству малое число, а большинство оказываются не у дел».
И вот тенденции — в Англии был брексит, а Америке был Трамп и половина страны придерживается этого; в ФРГ говорят о кризисе мультикультурализма; Россия здесь не самое сильно звено: депопуляция населения и государственным сектором, с большими сложностями для развития частного бизнеса — и тут надо постоянно тратить большие деньги на оборону. Мы, собственно, рассказываем про ту основу социально-экономическую, которая должна генерировать и даже фиксировать поток денег, которые должны идти на ракеты, танки пушки, маневры, которые то на границе с Беларусью, то на границе с Украиной происходят.
Поэтому, конечно, я думаю, что сейчас ситуация скорее подталкивает государство к мобилизационной модели, в которой права и свободы оттесняются на второй, третий план.
С.Крючков― Скажите, а эти риски депопуляции, схваченных ценностей окостеневших, они нашей властью просчитываются, осознается их угроза, или они оцениваются как допустимые, приемлемые — да, мы будем с этим работать?
К.Ремчуков― Вы знаете, сложно. Судить о том, оцениваются или не оцениваются, можно по документам. Если Путин говорит неделю назад на встрече по национальному вопросу, что давайте распределяйте учеников (мигрантов) так, чтобы они не доминировали в классах, чтобы он были маленьким островками, чтобы это позволяло в нашу культуру…Но это говорит о том, что оценивается. Другое дело, как это сделать, если вы этом районе все дети линейки этих классов, они дети мигрантов. Где ты своих возьмешь? Мы же видим, что на фоне тех проблем, что я сказал, примитивное представление о материнском капитале, которое явится надежным гарантом повышения рождаемости, не работает больше.
Мы с вами неоднократно говорили, но я не устаю это повторять, поскольку это совершенно очевидно. Вот есть пирамида Маслоу, пирамида потребностей. Нижние этажи пирамиды — это простые потребности, связанные с материальным существованием человека, это голод, жилище, одежда, безопасность.
Когда мы видим риторику власти, они всё время припоминают 90-е и говорят: Вы помните, не платили зарплату, вы помните, не платили пенсии? Но всё это относится к этим низшим этажам пирамиды Маслоу. А высшие этажи, которые связаны с творчеством, с чувством сопричастности, с включенностью во что-то, с самореализацией креативной, она вообще не находятся как бы в сфере мыслей, как создать эту среду, как показать, что государство должно создавать все предпосылки для того, чтобы занимались самореализацией, что для молодежи очень важно.
Поэтому в данном случае сказать, что это оценивается, и я могу сказать, какой проект ведет к этому, я не могу, у меня нет достоверной информации.
С.Крючков― А когда Путин сегодня поручает правительству добиться опережающего роста доходов населения, когда Кудрин говорит о том, что до 30-го года важно снизить уровень бедности, есть такая возможность и при этом который год подряд реальные доходы катятся вниз, это значит, что власть имеет в виду необходимость дойти до этих верхних этажей пирамиды потребности и каким-то образом рабоать там, или закрываются только низы, базис?
К.Ремчуков― Обеспечить доход, с моей точки зрения — мы тоже об этом говорили, мне иногда неудобно повторять, но раз у нас звучат эти вопросы, надо повторять, — единственный способ повышения доходов, борьбы с бедностью и со всем — это повышение квалификации людей, повышение качества их труда за счет того, что они занимаются трудом, который создает более высокую добавленную стоимость, то есть более производительный труд, а это говорит о том, что должна меняться структура экономики.
Если вы собрали зерно отправили на экспорт, — это один уровень производительности, один уровень дохода. А если это зерно начинаете здесь перерабатывать, если вы овощи и фрукты начинаете перерабатывать, начинаете создавать всю эту продукцию, то же касается нефти и всего производства нефтепродуктов, чем больше уровень квалификации и производительность, тем больше этот человек производит стоимости, ценности. Чем больше он производит ценности, тем большую долю он может взять себе в виде вознаграждения.
Если же под ростом доходов понимаются разовые выплаты два года назад пенсионерам 5 тысяч рублей — и сразу повысился реальный доход всего населения. Это, конечно, смешно: 5 тысяч рублей пенсионерам дали разово. Это совершенно разные подходы. Нужно менять их. Поэтому, когда нам говорят, что нам не нужен сырьевой характер экономики, то под этим понимается, что необходимо изменить характер этой экономики.
Мы же видим, что средний класс Китая, его доходы растут только и исключительно потому, что произошла структурная революция: повысилась доля людей более высокой квалификации, , в том числе, во все постиндустриальных областях. Конечно, у них заработок выше, потому что у них производительность существенно выше. А здесь таких планов я просто не вижу. Может быть, я чего-то не знаю. Но вообще-то мы следим достаточно внимательно за всей этой…
С.Крючков― До нас просто не доносят эту информацию.
К.Ремчуков― Если бы они до нас не доносили, а доходы росли, тогда бы Росстат нам рассказывал.
С.Крючков― Константин Вадимович, в предыдущей части эфира вы упомянули «Левада-Центр», признанный российским государством иностранным агентом. Сегодня в его опросе также есть данные о том, что 48% россиян полагают, что осуждение ведущего оппозиционного политика Навального справедливо. А вы как интерпретируете? 48% — фактически половина. Значит, есть половина, которая не считает при прочих равных это осуждение справедливым. Что из этого следует?
К.Ремчуков― В практическом смысле ничего не следует абсолютно, в буквальном смысле. А как интерпретировать эти цифры? С одной стороны, успехом пропаганды, которая объяснила, почему справедливо его посадить, если он 50 или 60 раз — какую-то цифру такую произносили — много и часто нарушал условия условного срока. Он должен был отмечаться и якобы нарушал 50 или 60 раз. И большинство людей, вероятно, сочло, что же ему можно, а другим нельзя, что ли? Вот на 60-й раз типа его наказали, но от отвечает за предыдущие 49 или 59 раз, когда он это нарушал. Я думаю, что это один из факторов, который повлиял на ту половину населения, о которой вы говорите.
С.Крючков― А здесь такая логика, как в математике — при высоких степенях счисления погрешностью можно пренебречь, не работает? То есть когда речь идет о большой политике, о большой игре, может быть, на эти нестыковки, на эти нарушения, которые предъявляет власть Навальному, можно этой власти закрыть глаза? Играть с открытым забралом с ним. Нет, не готова к этому власть?
К.Ремчуков― Как, я не очень понял. Как должна власть с открытым забралом. Посадив его в тюрьму, она не с открытым забралом играет?
С.Крючков― Хотя бы не по столь неочевидному поводу, скажем.
К.Ремчуков― Если работает, почему? У нас же очевидных поводов нет, а неочевидный повод есть, его и используют. Я не думаю, что в этом смысле это существенно.
Я вот в рамках подготовки к эфиру посмотрел какие-то эфиры, которые за последние дни делали оппозиционеры из команды Навального. Вы знаете, мне показалось, что с идейной точки зрения и организационной это довольно слабо сейчас. Растерянность чувствуется. Всё пошло не по тому сценарию, как они планировали. Навальный сидит, ему плохо. И если ему не оказывают помощь… Но, я думаю, что он молодой, у него пройдет защемление нервов. Потому что у меня было, это одна из самых тяжелых болей, которые бывают.
С.Крючков― Тут появился новый пост. Он пишет, что 38,1 — температура. И туберкулез в отряде
К.Ремчуков― Получается, что эти его страдания — мы их видим, переживаем. — но его товарищи, что они могут? Должны быть какие-то все время угрызения совести, что они на свободе, а он там, что в ответ они не могут ничего реально помочь? И я думаю, что это власть понимает, что с этой точки зрения оппозиция не сильна. При том уровне репрессий, который власть решила себе позволить, оказывается, достаточно, чтобы обеспечивать то протекание жизни в стране, которое мы сейчас имеем и которое не угрожает власти никак. Это накапливающееся недовольство в совокупности с отсутствием роста доходов, может быть, взрослением, которые сейчас молодые (у них свои убеждения) и так далее. То есть это отсроченная сплоченность больших коллективов.
А пока те, кто во власти, считают, что они работают много. Даже Путин много работает, у него много достижений, а никто не ценит это. А конфликт поколенческий случается потому, что у молодого поколения, у них очень мало цветов, она мыслят в категории черное — белое, справедливо — несправедливо, правда — ложь, честно — нечестно. А с годами люди начинают различать множество цветов и оттенков. И они также знают, что можно жить с несправедливостью.
Я встречался с группой дипломатов, послов, скажем так. И всех же интересует, и поскольку все помнят развал Советского Союза, то они начинают — все дипломаты умничать — и давать советы как бы Путину: «Неужели, он не понимает, что…, — и они по модели, скажем, 88-го, 89-го года, по модели Горбачева, — что вот это приведет к этому?» И я задаю вопрос: «Скажите, пожалуйста, а вы как считаете, в историческом плане Россия сейчас в 88-м, 80-м, 90-м году накануне смены власти, режима, государства или Россия, например, в 1918 году в марте, и еще предстоит 70 лет быть этому режиму быть у власти?» Это же принципиальный вопрос. И они не могут мне ответить, потому что никто не знает.
Если завтра закончится путинский режим — это одна история. А если еще 70 лет у власти будут коммунисты… да, потом и Горбачева обвинят в том, что… То есть все эти поколения будут уничтожать свой народ, а распад Советского Союза будет имиджево один Горбачев. Вот это вопрос.
Я никогда не забуду воспоминания Бунина о том, как он весной 18-го вышел на улицу, встретился с Луначарским, наркомом просвещения, который сказал: «А давайте к нам, в комиссариат. Народ будем образовывать. Вы же такой замечательный писатель. Дети буду изучать…». Бунин отказался. Луначарский махнул рукой и говорит: «Впрочем, вряд ли мы продержимся дольше, чем 3 месяца. Вот это ощущение Луначарского весной 18-го, что «вряд ли мы больше 3 месяцев продержимся» — это же показывает, до какой степени, когда революция начинается, может или в одну или в другую стороны… А в результате это продлилось с 18-го по 91-й — это же 74 года, друзья мои.
Поэтому в данном случае я считаю, что те, кто занимается революцией, они должны очень честно проводить т такой анализ с учетом этих факторов как с той, так и с другой стороны. Потому что считать, что основная масса людей, которым предъявляется требования, чтобы они тоже думали с утра до вечера о революции — это нее совсем правильно, потому что вся литература — у меня много книг, — она показывает, что человек живет очень интересной своей жизнью, и одна из таких истин, которую можно узнать, что человек узнает довольно скоро, что можно жить, оказывается, в несправедливом обществе, приспосабливаться. Самое главное, что люди узнают, что очень мало таких людей на свете, ради которых стоит жертвовать своей свободой благополучие и будущим. Вот то, что делает сейчас Навальный, он как бы жертвует собой ради будущей, прекрасной России будущего.
А масса людей не считает нужным. Они смотрят на какую-нибудь рожу и говорят: «Это что, ради этой рожи я должен себе в убыток что-то делать?» И таких, назовем их безыдейными, их большинство. И требовать от них, чтобы они пожертвовали своим текущим бытовым комфортом ради какого-то неопределенного будущего, тем более, если говорить о будущем — это отдельный разговор: какая конструкция была у революционеров, и что может случиться в случае замены этой власти, сразу ли наступит благополучие или лет через 100?
С.Крючков― А вот если оценить взглядом аналитика, имеющим богатую библиотеку и опыт чтения этих трудов. Мера тех, кто в кругу власти примыкает к считающим, что сейчас 89-й, 90-й и всё уже позади и все изменится, с одной стороны, и мера тех, кто в кругу оппозиции или условных сторонников Навального полагает, что нет, сейчас 18-й и впереди эти 70 лет, она сопоставима, и чья пересилит? Вот мера цинизма в том и в другом кругу какова?
К.Ремчуков― Мне кажется, что сторонники Навального, они все думают, что они где-то в 89-м, 90-м году. Мне кажется даже, что само решение вернуться в Москву, которое принял Навальный, и все его подталкивали: «Не превращайся в эмигранта, а оставайся политиком», оно основывалось на каком-то ошибочном исчислении возможного поведения больших масс населения: что люди будут возмущены, что ни в коем случае власть его не арестует в самолете, отправит под домашний арест. Пока он будет под домашним арестом ждать решения суда об изменении меры пресечения ему, выйдет фильм. Как только выйдет фильм, власть начнет кусать ногти: «Ё-мое, как же так? сейчас если мы его закроем, будут думать, что это личная месть Путина».
И в данном случае все это переиграно. А поскольку, скорей всего, тактика у Навального после отравления поменялась, и у его сторонников, и они стали говорить: «Это лично Путин дал команду, это Путин стоит за этим приказом, только Путин мог это сделать», то они решили, таким образом, перевести свою борьбу в острейшую фаза противостояния: «Вот этот Путин — а это Навальный», решив, что, таким образом, они и раскалывают общество. По крайней мере, активная часть общества сразу понимает: «Это Навальный — это Путин». Многие сейчас говорят: «Да, главный и бесспорный лидер оппозиции — это Навальный».
Но если посмотреть с точки зрения его влияния на действующую власть — ну да, можно говорить, конечно, но, я думаю, что здесь тоже ошибка. Путин не считает, что у него есть оппоненты с сильной политической конструкцией, в том числе, и Навальный. Поэтому он так легко и убрал его.
И сейчас как протест звучит? Требуем допустить врачей к Навальному. Хорошо. Даже те, кто выступает у вас на радио, они говорят: «Требуем выпустить его немедленно». Они говорят: «Мы требуем допустить врачей». Ну, давайте.
С.Крючков― Константин Вадимович, стремительно истекло время. Не отключайтесь, мы после еще про книги с вами поговорим. Константин Ремчуков, главный редактор и генеральный директор «Независимой газеты» сегодня со своим особым мнением.
Игорь Селезнёв 
комментарии(0)