С. Крючков― 19 часов и без малого 7 минут в российской столице. Со своим особым мнением сегодня главный редактор и генеральный директор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Проведу эфир я, Станислав Крючков. Константин Вадимович, приветствую вас!
К. Ремчуков― Я приветствую вас!
С. Крючков― Обращаюсь к нашим слушателям и YouTube-зрителям: подключайтесь к трансляции на основном канале, а также на площадке Яндекс.эфир. Пишите сообщения, оставляйте реплики по поводу того, что станет предметом нашего разговора.
Константин Вадимович, хотел бы поговорить о темпах вакцинации и продолжающейся прививочной кампании в стране. Президент сегодня озвучил цифры привитых — 21,5 млн. человек. Результаты, с точки зрения государства, неплохие. Но, тем не менее, эта цифра побольше, чем та, что еще 4 дня назад приводила Татьяна Голикова. Это, судя по всему, учитывая и первую компоненту, и вторую.
Взгляд наблюдателя, аналитика, человека, интересующегося этим предметно: на ваш взгляд, всё в порядке? Глава государства вынужден приводить эти цифры, потому что испытывает какие-то сомнения? Или, напротив, пребывает в уверенности по поводу того, что стабилизация (как он выразился сегодня, «вышли на полку») состоялась?
К. Ремчуков― Я не знаю, чем руководствуется он. Я знаю, что привитых должно быть много. Я знаю, что есть некие проблемы с темпами. Я знаю, что есть некоторые предрассудки у людей. Я же сам очень многих людей спрашиваю. Вот сейчас праздники, общались со всеми. Не знаю, от водителя до…
Вот сегодня журналист в газете говорит: «У меня много — пассивный иммунитет. Я прививаться не буду». Кто-то говорит: «У меня аллергия, тоже не буду. Ко мне не липнет». Люди вроде бы развитые, современные, московские, а вот имеют такую точку зрения. Водитель почему-то отвечает так: «А я из своей дочке не разрешил вакцинироваться — а чего же я себя буду?». То есть в этом смысле есть, мне кажется, некие предрассудки у людей. Есть некое сомнение в пользе этой прививки. Поэтому есть проблема.
Сейчас я вижу, сколько в объективных цифрах. Хотя страны очень большие, но всё равно очень много вакцинируется. В Китае просто абсолютной масштаб — сотни миллионов человек. Даже Индия, которая страдает. И в других странах. Поэтому мне кажется, что здесь надо увеличивать темпы, увеличивать охват, увеличивать разъяснительную работу.
Немножко странным показался разрыв между тем, что 6-го числа говорила Голикова… Число людей было порядка 13 млн., вот я помню, а сейчас 21. 8 млн. за 4 дня (неполных, потому что 10-е не закончилось), в условиях праздника, даже несмотря на то, что перед праздниками Путин сказал Голиковой. Она жаловалась, что люди сейчас уедут и не будут вакцинироваться, поскольку на даче. Он говорит: «Ну поезжайте на дачи, там поставьте эти свои машинки, пусть они вакцинируют людей».
Представить 8 млн. за 4 дня я не могу — вот честно, не могу представить себе инфраструктуру, которая за всё предыдущее время вакцинировала 13, а чтобы было 21... Либо они пользуются разными цифрами по разной методологии.
В общем, эта цифра вызывает сомнение, потому что требуются разъяснения. Должны объяснить, что имела в виду Голикова 6 мая, заявив, что 13 млн. вакцинированы, и что имел в виду президент сегодня, заявив о 21 млн. и удовлетворенности темпами вакцинации. Представить себе за 4 дня 8 млн. в условиях праздника и разрозненности людей я не могу. Ну, может быть, кто-то убедительно покажет, как это делается.
Но опять-таки, в данном случае в нашей стране, чтобы всё нормально заработало, чтобы мы могли нормально жить, чтобы мы стали людьми с паспортами, в которых всё сказано, и мы знаем, что на нас не набросится этот вирус и не сразит целые коллективы, надо, конечно, чтобы максимальное число людей, если они не переболели, были вакцинированы.
С. Крючков― Вот глава государства тоже говорит, что темпы вакцинации нужно наращивать. Соглашается в этом с Поповой. И тем не менее, по данным издания «Проект», остается на изоляции. В преддверии сегодняшнего матча хоккейной лиги, где он играл и даже, по-моему, с его подачи был забит гол (или сам забил), в преддверии экономического форума все выдерживают двухнедельный карантин. Символически это правильно? Или президент — это фигура, для которой эта необходимость вынужденная, и эта необходимость должна соблюдаться?
К. Ремчуков― Слушайте, какая необходимость? Так хочет Путин. Просто сам. Ну что, он президент — вот он хочет так. Чтобы комфортно жить, ему нужны такие условия связи с людьми. Чтобы было максимальное число вакцинированных, а все, кто не вакцинировался, либо потенциальные носители — пусть сидят на карантине до встречи с ним. Тогда ему будет комфортно жить. Поэтому такая система и устанавливается. Никто же не может ему ничего сказать. Вы же вон, видите: вы дементор?
С. Крючков― Не обо мне речь.
К. Ремчуков― Речь о том, что там, где вы можете, вы устанавливаете комфортный для вас режим. Вот он может так сделать — всё. Он же не стал, чтобы не обезьянничать, прилюдно делать прививку. Потому что для него вот эта вторичность оказалась неприемлемой — что Байден руку подставил под камеры, масса других людей.
Хотя никто же не знает — сейчас это всё сослагательное наклонение. Вот так сядь Путин, покажи свой натренированный бицепс, разденься по пояс — и у тебя бабах! И ты говоришь: «Так, все мои сторонники, все, кто меня поддерживает! Давайте поможем России сделать эту прививку». Глядишь, больше бы пошло людей.
А так — какой прививкой прививался, мы не знаем. НРЗБ преимуществ каким-то брендом. Порождаются всякие сомнения, прививался ли он. По крайней мере, ходят слухи. Он вынужден всё время что-то говорить. Но это же он выбирает эту тактику, его ближайшие люди. Чего нам обсуждать это? Мы же уже видим — мы зафиксировали и констатировали такой их подход к этой теме.
Я просто думаю о стране исключительно в терминах восстановления нормальности. Потому что сейчас весь Запад вакцинируется, введут паспорта и будут с этими паспортами пускать за границу, выпускать в театры. А тех, кто не будет иметь этого — начнутся ограничения. Человек скажет: «Я хочу поехать куда-то». Ему скажу: «Пошел ты в баню, в самолет мы тебя не пустим». И начнутся опять: «Нас не пускают в самолет, потому что мы русские или потому, что у нас нет общепризнанного паспорта?». Я имею в виду, что весь мир движется в этом направлении. Вот так.
С. Крючков― А если о восстановлении нормальности в несколько ином ключе. Долгое время День Победы 9 мая для страны оставался таким консенсусом. Все сходились в том, что нет пересмотру, нет каким-то инвариантам. Есть история, ее нужно изучать.
Но накануне президент, обращаясь, собственно говоря, с трибуны на Красной площади к параду, к России, к нации, произнес речь, в которой прозвучали слова об одиночестве советского народа перед лицом противостояния нацизму. В некотором смысле это ли не свидетельство того, что и в этом направлении утверждается некая «новая нормальность»? Во всяком случае, в подходах.
Я не говорю о пересмотре каких-то союзнических отношений, анализе союзнических отношений. Я имею в виду оценки, которые даются из дня сегодняшнего событиям прошлого и в этой связи отсылают нас к настоящему, в котором мы дипломатически оказываемся некоторым образом изолированными.
К. Ремчуков― Я даже не знаю, как это особенно комментировать. Потому что ведь Британия до того — мы подписывали договора с Гитлером, пакты о ненападении, а она противостояла нацизму. Именно нацизму, немецкому фашизму. Мы знаем о речи Черчилля на эту тему. Собственно, его майская (9-10 мая 1940 года) знаменитая речь, которая перевернула всё в парламенте, где он сказал: «Будем биться за острова до последнего британца, на каждой улице, у каждого дома».
И это именно его непримиримость, несмотря на то, что тот же министр иностранных дел Галифакс хотел каких-то соглашений или уступок нацизму. Он именно перевернул всё, потому что Черчилль относился к Германии не как к стране, а как к носителю вот этой нацистской идеологии.
Наша же страна не относилась как к нацистской. В этот момент вы не найдете ни в одной центральной газете… Вот у меня есть все подшивки журналов и газет того периода, после подписания 23 августа. Посмотрите эти газеты — там нет никаких таких напоминаний.
Поэтому сказать, что только мы противостояли нацизму, нельзя. Потому что в этот момент Британия противостояла нацизму. Более того, я обратил внимание: в очередной, уже, по-моему, третий год подряд Путин не произносит в своей речи (по крайней мере, мне так показалось — может быть, я прослушал) словосочетания «германский фашизм», «германский нацизм».
Потому что когда ты смотришь, опять же, исторические документы (вот у меня «Скрытая правда войны» — все факты, документы, выступления, доклады, доносы), там всё это: «полчища германских фашистов, гитлеровских фашистов вероломно вторглись на нашу территорию». Более того, «войска вермахта». «Вермахт же не окрашен нацистскими красками. Это государственная принадлежность. Вермахт — это вооруженные силы Германии.
Вот Путин почему-то не использует этого. Он использует максимально широкий термин — «нацизм» и «фашизм». Вот наш народ бился с этим. Нет, мы прежде всего бились с германским вермахтом и с его идеологией.
А поскольку про идеологию до начала военных действий никто не говорил, потому что боялись спровоцировать, то начиная с подписания соглашения, пакта о ненападении до самого начала войны наш народ не знал, какие у них там человеконенавистнические взгляды по отношению именно к Советскому Союзу, и что они хотят наш народ вообще уничтожить физически, как славян.
Поэтому в этом смысле это всё будет дорабатываться. Сейчас у него такая точка зрения. Но, тем не менее, выступая на Красной площади, ни разу не произнести «немецкие фашисты», «гитлеровская Германия», «германские нацисты» — для меня это странно. Потому что все речи и все официальные документы той поры всегда указывали на то, кто напал на Советский Союз — гитлеровская Германия напала. И победу мы одержали над гитлеровской Германией. Германия капитулировала — никакой не нацизм капитулировал, а генералы, фельдмаршалы германской армии.
Он этого не говорит. Не знаю, может быть такая гипотеза: не хочет раздражать по поводу «Северного потока-2». Может быть, он является искренним германофилом. То есть он провел там хорошие годы в юности и считает, что немецкий порядок и всё такое. Он не хочет разжигать. Он считает, что это всё преодолели.
Но если говорить о тех терминах, в которых мы привыкли слышать речи наших официальных руководителей в течение всей послевоенной истории, вот это неупоминание источника, как будто этот нацизм и фашизм… Да, и в Италии были фашисты, и нацисты, наверное, где-то были. Но неупоминание страны происхождения, страны, которая на нас напала, вооруженные силы которой напали — это, конечно, для меня удивительно. Я не могу найти адекватного объяснения такой избирательности, такой точности в терминах.
А почему он это делает про одиночество? Может быть, сейчас какая-то задача как-то принизить роль союзников, показать, что мы сами. Действительно, самые тяжелые годы войны… Если не считать ленд-лиза, а без него тоже очень сложно не считать, потому что там было очень много критических…
Если посмотреть телеграммы Сталина Рузвельту про необходимость усиления поставок, иногда термины такие: «Критически важно поставить нам 500 самолетов, критически важно поставить нам то-то и то-то». «Критически важно» — он буквально подчеркивал необходимость не срывать эти поставки. То есть в тот момент у Сталина, если посмотреть в его оценках, довольно четко выраженная позиция, что эти поставки были нужны.
Да, мы долго требовали от них открытия второго фронта, но они решали свои приоритеты. До, 80% немецких дивизий было уничтожено на Восточном фронте — это тоже факт. Основное бремя войны на европейском театре взяла на себя советская сторона — тоже факт. Самое большое в Европе число погибших — это, конечно, советская сторона. Это всё бесспорно. Но сейчас акцентировать внимание на одиночестве?
Может быть, кажется, что если так объяснить, то люди будут радоваться и ценить стойкость духа. Но правда всегда комплексная. Показывать надо и перестройку отношений. Но вообще надо помнить, что если, опять же, брать историческую правду и посмотреть все речи даже того же Молотова, то…
Я уже, кажется, говорил, но могу еще раз повторить, потому что я купил такую «Дипломатическую историю» во многих домах — там просто приводятся все эти ноты, все эти выступления. И в материалах партийных конференций и съездов проводится четкая мысль: любая мировая война ведет к расширению базы социализма. Если столкнутся лбами Гитлер и Великобритания, западный мир и США, то на осколках этой войны, по итогам этой войны будут коммунистические и рабочие движения. Победит социализм.
То есть как считалось, что на осколках Первой мировой войны появился Советский Союз, красная большевистская Россия, и в течение многих лет ждали революции то в Австрии, то в Германии, то в Венгрии, то в Америке, и был даже создан Интернационал. Главной задачей была мировая революция. Ее никто не останавливал.
И вот эти люди — и Сталин, и Молотов, которые принимали активное участие в Октябрьской революции — в 1941 году или в 1940, в 1939 ничего не изменилось. Когда они рассуждали о необходимости заключать или не заключать, они, конечно, видели, что если будет война между западными странами и Гитлером, то, конечно, в результате войны усилятся позиции коммунистических рабочих партий и на осколках возникнут социалистические государства. То есть это же всё написано! Это же всё открытым текстом!
Поэтому подозрения к Сталину как к человеку, который тайно хочет демонтировать все существующие порядки в капиталистическом мире — это тоже все документы ФБР. Если вы посмотрите именно ФБР в тот момент, Гувер, который преследовал внутри страны всех этих агентов Кремля, всегда было обоснование (особенно сейчас, когда американцы публикуют эти архивы), что это именно проводники идей мировой революции в Америке. Они хотят лишить нас частной собственности. Они хотят подчинить нас большевикам, евреям. Они перечисляли всех. Они считались, что это такое большевистско-еврейский заговор против нормального мира.
Поэтому я думаю, это сложная история. Там масса нюансов. Если выделить какую-то одну часть, можно говорить: да, так, что тут спорить? Конечно, мы одни. Второй фронт они фактически открыли только летом 1944 года. А до этого мы были одни.
Но они воевали на Тихом океане — мы знаем: американцы после нападения на Перл-Харбор. Англичане тоже защищали свои острова. И в Северной Африке они воевали, и в Греции. То есть в этом смысле это Вторая мировая война. Что тут говорить?
Другое дело, что нигде не было, что у нас, допустим, был Китай как воюющая страна в то время, если смотришь документы. Сейчас Китай считается одним из победителей в этой войне, хотя жертвы китайцев были огромные.
С. Крючков― Если немножко ко дню сегодняшнему, отталкиваясь от событий, произошедших накануне. Только Рахмон был из мировых лидеров. Но это важно, мне кажется, вот в каком контексте. В связи с выводом американских войск из Афганистана Таджикистан и Узбекистан, как сообщает «Wall Street Journal», рассматриваются в качестве таких площадок для размещения американского контингента. Как вы думаете, это теоретически могло быть предметом обсуждения? Ну, помимо конфликта с Киргизией, который мы наблюдали на минувшей неделе.
К. Ремчуков― То есть вы сильно намекаете на то, что визит Рахмона не имел отношения к 9 мая? Это был повод?
С. Крючков― Нет, это, безусловно, факт: он приехал туда, куда приехал. Но тем не менее.
К. Ремчуков― Конечно, хотя сегодня все пытаются это опровергать (и узбекская сторона пытается опровергнуть, что они получали такие предложения), но факт остается фактом. Нам кажется, что Центральная Азия — это зона наших интересов. Ну, традиционно. Но если вы почитаете серьезных американских аналитиков, они считают, что Центральная Азия из-за совершенно несопоставимых объемов инвестирования туда является приоритетной зоной влияния Китая. И американцы рассматривают Центральную Азию с точки зрения того, что Китай хочет укрепить там свое положение.
И поэтому если представить, что то, что пишет «Wall Street Journal», верно, и американцы хотели бы там, допустим, создать две своих базы в одной и в другой стране, то это было бы, безусловно, в пользу версии ограничения распространения влияния Китая в этом регионе. Но Россия — поскольку мы сами считаем, что это зона нашей ответственности, поэтому да, вполне возможно, эти темы присутствовали в разговорах между Рахмоном и Путиным.
- Читайте также: Узбекистан и Таджикистан становятся новыми точками противостояния Вашингтона и Пекина
С. Крючков― А если не о сферах влияния и их разграничении, их определении, а о совместном интересе между Вашингтоном и Москвой на этих территориях — он есть? Это может потенциально стать площадкой для диалога? Наркотический трафик и прочее.
К. Ремчуков― Конечно. Более того, у нас завтра выйдет статья Владимира Скосырева, о том, что человек, которая (это она) будет определять в Совете национальной безопасности определять в Европе и Азии и их курировать, поставила вопрос о том, что из всех возможных стратегий в отношении России и Китая со стороны Америки она советует избрать стратегию сближения с Россией, чтобы не дать России сблизиться с Китаем. Оторвать Россию от Китая и демонстрировать понимание или партнерство в определенных регионах, в определенных секторах экономики, в определенных проектах.
Потому что сейчас набирает силу вот это направление. Есть одно направление, более лихое, которое говорит: надо громить и Китай, и Россию, потому что они наши враги. Но более реалистичные люди видят, что ресурс у Америки не такой безграничный, не такой мощный, не позволяет воевать и с теме, и с теми. Поэтому кто-то там говорит: давайте в основном громить Россию. Кто-то говорит: давайте в основном громить Китай.
Если сейчас в Совет национальной безопасности приходит человек с такой концепцией, мы можем подозревать, что это может являться предметом для разговора о том, что давайте совместно делать что-то, чтобы наркотрафик и терроризм не проникали из Афганистана.
С. Крючков―Продолжая внутрироссийскую такую тему. Сторонники Навального перед думскими выборами выведены за скобку формально, вот легально, с точки зрения буквы закона. Но тут же на эту поляну заведены или зашли по факту полмиллиона граждан России, проживающих в Донбассе (или из Донбасса). Они смогут участвовать в думских выборах. Об этом сегодня секретарь партии власти Турчак заявляет.
На ваш взгляд, это логичное решение? С точки зрения справедливости так и должно быть? Потому что когда мы принимали их в гражданство, говорили, что они оказались в ситуации ни там, ни там, и мы должны были что-то делать.
К. Ремчуков― Стас, я же вам говорил об этом. Просто комментировать то, что потом становится очевидным всем, не очень как-то комфортно. Потому что полгода назад я вам говорил, что кризис на Донбассе – он не поводу русскости, а по поводу социально-политических взглядов этих людей. Я вам говорил, что я этнический русский, и меня могут они ненавидеть больше, чем этнического представителя какого-нибудь племени африканского. Не в этом дело. Дело в том, что это социально-политические предпочтения. И большинства людей в Крыму. Им всем нравится Советский Союз, им всем нравится социализм, они все сторонники определенной модели, в которой государство доминирует.
Поэтому это неудивительно, потому что это так и есть. Это приобщение к стране нескольких сот тысяч, а может быть, и миллионов голосующих за определенные прежде всего социально-политические взгляды и социально-экономические. Это абсолютно очевидно. Сейчас это становится просто фактом.
У нас тоже вышла статья подшапочная Вани Родина (это завотделом политики) по поводу того, что уже 18 мая Дума рассмотрит закон о том, чтобы лишить тех людей, которые поддерживали экстремистские организации, пассивного избирательного права, то есть права быть избранным. Это новация. И Ваня анализирует и утверждает, что был план А, допустим, на выборную кампанию, в которой вы говорите о том, что вот этот человек господин Петров в скобках иностранный агент, и люди, придя на избирательный участок, думают: «Слушай. Господин Петров – иностранный агент. Давай-ка я не буду за него голосовать».
Вот Ваня утверждает, что, скорее всего, форсированное внесение законодательства, которое лишит очень многих людей, которые поддерживали, скажем, того же Навального и пересылали деньги… Для этого надо будет открыть базу данных. То есть оперативная слежка, видимо, была, ее надо будет обнародовать, чтобы они включали и сказали: «Господин Петров не может быть включен, поскольку он поддерживал экстремистскую организацию». И вот это и есть лишение человека пассивного избирательного права. Он не может быть избран. Вот это, мне кажется, более серьезно.
И оно показывает, скорее всего, что план А, который предполагал просто указать, что этот кандидат является не тем, поскольку иностранный агент, или что-то еще такое обидное про него сказать, может не подействовать на избирателя. Тогда давайте мы всех, которые, мы считаем, они финансировали эти организации, давайте мы их сделаем такими, что их нельзя будет избирать. Это более надежно, гарантированно и довольно быстро будет делаться, поскольку, я думаю, за месяц они проведут во всех чтениях этот закон и уже к новым выборам сентябрьским зачистят и с этой точки зрения, то есть уже даже с точки зрения того, кому можно в принципе выдвигаться. Это новация. У нас такого не было.
Мы просто до этого помечали и должно было быть уголовное дело, а сейчас ни уголовное дело, ничего. Там есть база данных. Мы не знаем, они предоставят или не предоставят ту секретную оперативную базу, по которой отслеживали, кто голосовал «да». Потом скажут: «Слушайте, а разве этот человек в 20-м году не пересылал деньги, не переводил этому фонду? Ха, пересылал». Поэтому избирательная комиссия получает на основе вот этого закона, который примут, право отказать в регистрации. Я думаю, это придется еще анализировать, почему так жестко именно сейчас к выборам в Думу происходит такая зачистка.
Мы давно говорили о том, что поводом для такого репрессивного законодательства являются именно выборы в Государственную думу эту, считая, что в условиях возможных каких-то пертурбаций во власти все-таки должен быть институт, который полностью контролирует законодательную базу с точки зрения изменения Конституции или не изменения, наоборот, Конституции. А сейчас требуется более пристальный взгляд, потому что уже таких слов недостаточно.
Может быть, это действительно начало транзита внутри самой власти. Может быть, тут действительно начинается какая-то перекомпоновка институтов власти, которые в соответствии с поправками в Конституцию совершились. И какая должна быть эта Дума, с учетом того, какой у нас Совет Федерации, какой он будет. Может быть, это сигнал подается, что на этот транзит, но не тот, который объявляла оппозиция (Ходорковский или Навальный несколько лет говорили про транзит власти), а то, что они сами для себя решили, что начинается транзит власти, является новым условием.
Потому что, еще раз говорю, с моей точки зрения, потребности в таком законе, ограничивающем пассивное избирательное право граждан на том основании, что они посылали деньги в организацию, когда это можно было делать легально, а потом задним числом признается, что эта деятельность осуждаема, но осуждаема не морально, а, оказывается, вполне и весьма эффективно. Ты перевел деньги, ты перевел рубль – все, старик, ты не можешь быть избран в Государственную думу. Поэтому, мне кажется, это серьезная вещь. И она потребует еще анализа и какой-то дополнительной информации, что за этим стоит.
С. Крючков― Израиль. Военная эскалация в Восточном Иерусалиме на фоне неопределенности очевидной с кабинетом министром, потому что дни Нетаньяху на посту, судя по всему, всё, сочтены. И здесь же Кадыров критикует силовую операцию израильских полицейских – о себе напоминает. На ваш взгляд, вот этот клубок может поспособствовать тому, чтобы Россия вернулась в качестве такой переговорной площадки? Потому что палестинцы там говорят о проведении конференции в Москве. Во всяком случае, рассчитывают на то, что она состоится здесь до конца года. Или же это из вечных историй, которые не разрулить ни конференциями, ни заявлениями региональных лидеров внутри России? Что это?
К. Ремчуков― Вы знает, Стас, я не большой специалист по Израилю. У вас на радиостанции намного больше людей, которые следят за этим и по СМИ местным. Я могу сказать общую точку зрения свою, которая у меня к этому региону. Нетаньяху выстроил удивительно хорошие отношения с Путиным. Он чаще всех с ним перезванивается, встречается из огромного количества лидеров этого региона. И эти отношения позволяли по возможности, иногда срывы были, но не переходить какую-то черту в российско-израильских отношениях, но и быть каким-то стабилизирующим фактором, в том числе когда обострялись отношения с Турцией, допустим, и у России, и у Израиля, там Саудовская Аравия, Сирия. В общем, была возможность говорить.
- Читайте также: Нетаньяху отстранили от формирования правительства
Мне кажется, помимо всего прочего. – вот я говорю, пусть специалисты по Израилю меня поправят и вообще скажут, что не то я говорю – Нетаньяху стал раздражать многих тех, которые видели, что у него с Путиным хорошие отношения. Все лидеры, у кого с Путиным хорошие отношения, они не вызывают большого доверия. И поэтому наезд на Нетаньяху, несмотря на все уголовные дела (там можно в деталях рассматривать, что его там предъявляется) – на самом деле, люди хотят убрать Нетаньяху. Им не нужен человек, у кого хорошие личные отношения с Путиным.
Этих личных отношений с ним не будет. А если не будет личных отношений, но у этого премьера будут хорошие личные отношения, допустим, с Госдепом США или с ЦРУ, потому что американцы большую роль играли, Трамп же отдельное внимание Израилю уделял и с переносом столицы, и пытался их сдружить с Саудовской Аравией, с тем чтобы убрать такой этнически-религиозный конфликт с поля. И много было сделано. Вот я рассматриваю этот конфликт через эту призму: нужно убрать Нетаньяху – и начнется новая страница в отношениях между Израилем и Россией. А начавшись, эта страница нам покажет, до какой степени новое руководство Израиля захочет что-то делать в Москве, а допустим, не в Вашингтоне.
С. Крючков― Понимаю вас. К сожалению, три минуты у нас остается. Еще ряд важных тем оставим за скобками. О книгах давайте поговорим. Подробнее о книгах недели от Константина Ремчукова.
К. Ремчуков― Я порекомендую очень серьезную умную книгу: Джон Льюис Гэддис, «О большой стратегии» (Институт Гайдара, 2021 год издания). По-английски называется «On Grand Strategy». Эта книга является очень серьезным чтением, которое воспитывает на огромном количестве примеров через столетия протягивающихся о том, что такое большая стратегия.
Что такое большая стратегия как искусство возможного, как из всего многообразия желаний, которые одновременно тебя переполняют, ты должен находить какое-то возможное из того, что реально сегодня, и в конечном итоге победить. «О большой стратегии» – хороший текст, который заставляет тебя думать, искать ассоциации. Я, честно скажу, из этого жанра умных долгих, длинных текстов с большим количеством цитат и примеров давно не читал ничего хорошего.
И вторая книга. Я уже ее по ходу эфира показывал. «Россия в лицах, документах, дневниках. Скрытая правда войны: 1941 год». С огромным количеством только документов, статистики, сколько самолетов, танков и оружия было уничтожено в первый день, какие приказы и указы были в первый день войны 22 июня приняты. Три указа одного дня 22 июня: о создании военного трибунала, помимо указа о порядке рассмотрения дел о военных трибуналах и местностях, объявленных на военном положении, о том, как мобилизация велась, как мало через две недели после войны дивизий сформировали (вместо плановых 200 с чем-то – 90).
Но без комментариев, без каких-то оценочных суждений. Вот это факты. Поэтому в дни Великой победы очень хочется знать правду, с которой столкнулись наши великие предшественники, и как они это смогли в этом хаосе выдержать.
С. Крючков― Огромное спасибо вам, Константин Вадимович. Сегодня гостем эфира «Особого мнения» на «Эхе» был Константин Ремчуков, главный редактор и генеральный директор «Независимой газеты».
Геннадий Петров 
комментарии(0)