Буква закона исчезает вслед за духом

Язык официальных документов перестают понимать даже юристы. Фото с сайта www.duma.gov.ru

Во второй половине декабря в РФ будут приняты решения, которые поменяют ее правовое поле. QR-коды и единая система публичной власти, очевидно, вызовут волну изменений законодательства. Из доклада Института проблем правоприменения (ИПП) следует: чем больше нормативных актов, тем меньше они понятны даже юристам. По словам экспертов, поскольку многие из норм появляются под конкретные запросы власти, применителям неважно, как это оформлено. Достаточно того, что законы обозначают проблемы, ради которых написаны. А что с ними делать, продиктует власть, которая через ужесточение права пытается купировать угрозы – возможные и мнимые.

Язык нормативных актов все путанее, что затрудняет диалог и взаимопонимание между государством и обществом, говорится в исследовании ИПП.

Эта организация отслеживает динамику качества законодательных актов с точки зрения, условно говоря, их читаемости. В последнее время правовые документы изложены в основном длинными и замысловатыми предложениями, «характеризуются сложной лингвистической структурой и юридической техникой», что усложняет их понимание даже профессионалами. Отсюда возникает необходимость толкования законов на более низком уровне, например письмами регуляторных ведомств.

При этом в России с 2014 года вообще-то действует Концепция открытости федеральных органов власти, в которой продекларированы принципы понятности и прозрачности нормативно-правового регулирования. Кстати, упрощение языка официальных документов является общемировым трендом. Например, в 2010 году в США был принят об этом специальный закон, а, скажем, в Ирландии этим занимается специальная комиссия по реформированию законодательства, которая уже модернизировала несколько сотен законов.

В РФ, указано в исследовании ИПП, количество принимаемых законодательных инициатив неуклонно растет, практически все виды правовых актов наращивают свои объемы. К примеру, в первой половине 2021 года появилось почти столько же правовых актов, сколько за весь 2018-й – и больше, чем за каждый год до 2016-го. «Рост общего объема законодательства означает рост издержек на то, чтобы его понять, применителям требуется армия юристов, чтобы следить за изменениями», – говорится в докладе. Ухудшение же читаемости законов – это следствие провала «регуляторной гильотины» – масштабного пересмотра законодательного и подзаконного регулирования, а также некомпетентность и боязнь ответственности перед вышестоящим начальством.

Федеральный судья в отставке Сергей Пашин подтвердил «НГ», что качество законодательных норм «слабое, а эффект от них малопредсказуемый и далеко не всегда плодотворный». Это происходит потому, что сегодняшнее «законодательствование» во многом сиюминутно и ситуативно. Появление новых актов зачастую вызвано реакцией не на вызовы времени, а на определенные раздражители, которые возникают здесь и сейчас. Скажем, в уголовном праве в основном превалирует создание «каучуковых формулировок», позволяющих привлекать к ответственности даже за довольно безобидные действия. В остальных разделах права, в частности в трудовом и гражданском, правит бал «бескультурье и отсутствии профессиональной редактуры». Теперь, посетовал Пашин, многие законы принимаются с колес, едва поступает команда со Старой площади. И тогда стремительно пишется проект, который и принимается максимально быстро. Тенденция эта продолжается, поскольку нужно показать лихорадочную работу вышестоящему начальству.

Кроме того, подчеркнул эксперт, есть множество псевдопроблем, которые пытаются решить законами – во всяком случае, в сфере уголовного и уголовно-процессуального законодательства: «Отсюда появляются нормы малограмотные. И все это делается не потому, что есть проблема, а потому, что нужен пиар: какие-то вопросы привлекают внимание общественности, вот депутаты и делают вид, что как-то их решают». Самый же любимый подход власти – это усиление ответственности за гипотетические угрозы, введение новых составов преступлений и административных проступков. «Депутаты и ведомства борются не за решение реальных проблем, а за создание комфортных условий для себя и для власти, в том числе верховной. Конечно, вектор задается со Старой площади. Есть и тенденция на закручивание гаек, и тут тексты не требуют ни расчета, ни интеллектуализма, они штампуются. Есть очень несложная вещь – скажем, просто увеличить срок наказания. И если закон будет «каучуковым», например чтобы под термином «насилие в отношении представителей власти» понимать и брошенный стаканчик, и гипотетически возможную гранату, то и судебная практика может колебаться и ужесточаться в зависимости от настроя политического руководства. Что у нас сейчас и происходит», – заметил Пашин.

Решить проблему глобально, по его мнению, могло бы реальное разделение властей, избираемых на честных выборах, но «иногда помогает хотя бы создание плана законодательных работ и хороший редакционно-издательский отдел парламента с большими полномочиями». В целом же происходящее не могло не привести к фиктивно-демонстративному законодательству, «когда люди сочиняют законы без расчета на то, как они будут реально действовать». Или же, наоборот, с расчетом на то, что надо развязать руки силовым ведомствам и судам.

Как сказал «НГ» доктор юридических наук, член Московской Хельсинкской группы Илья Шаблинский, «законотворчество давно уже не то»: «Обычно это оперативная реакция, скажем так, штабов, то есть различных групп и уровней разных администраций, на конкретные политические ситуации или выполнение прямых указаний начальства». Скажем, депутаты – это даже не исполнители, а скорее статисты из массовки, хотя и на немалой зарплате. Шаблинский напомнил, как, к примеру, в 2014-м блогеров вдруг решили приравнять к журналистам, то есть «тогда такая была нервная реакция какой-то группы (штаба), но года через три о законе уже забыли».

Муниципальный депутат от «Яблока» из Москвы Евгения Гершберг лавинообразное увеличение количества законов объяснила отсутствием политической конкуренции и общественных дискуссий по предлагаемым властями актам, что и упростило процедуры их принятия. «Кстати, у Госдумы нет полномочий или обязанности трактовать новоиспеченный закон, в результате комментарии депутатов часто отличаются от дальнейшей правоприменительной практики», – напомнила она. Есть и такое мнение, сказал «НГ» активист градозащиты Алексей Егоркин, что властям выгодно иметь в законах «побольше мути, за которой теряется смысл написанного». Потому что так проще дезориентировать граждан, минимизировать знание ими своих прав. И конечно, обилие законов оправдывает содержание огромной армии чиновников. «Сейчас в России законодательный поток работает на сохранение и дальнейшее укрепление коррупции», – уверен Егоркин.