Екатерина Трифонова
Высшая инстанция уточнила свою позицию относительно пределов судебного контроля. Фото Елены Фазлиуллиной (НГ-фото)
Верховный суд (ВС) потребовал отказаться от формалистского подхода к рассмотрению жалоб на следователей. Судьи должны обращать внимание не только на то, что следователь по закону наделен правом принимать свои решения, но и на их обоснованность. Однако, по мнению экспертов «НГ», к корректировке своей прежней позиции и сам ВС подошел формально, игнорирую ключевую проблему. Она заключается в том, что суды вообще не хотят принимать от граждан подобные заявления, большая часть под разными предлогами отсеивается, а ВС как раз расширил их перечень.
Речь идет о поправках в постановление пленума ВС от 2009 года «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке ст. 125 УПК». От судей потребовали исключить формализм при рассмотрении вопросов о действиях или бездействии следователей. И действительно, в документе появилось указание, что при проверке законности и обоснованности позиции следствия суды не должны ограничиваться установлением лишь «того, соблюдены ли должностными лицами формальные требования закона». Они, дескать, «обязаны удостовериться в фактической обоснованности обжалуемого решения». Напомним, что обычно заявителю выдается такой ответ суда: следователь – это процессуально самостоятельное лицо, он сам направляет следствие туда, куда считает нужным.
По мнению члена Ассоциации юристов России Тимура Эшпулатова, поправки в целом расширяют толкование статьи 125 УПК, в которой порядок рассмотрения судом подобных жалоб прописан, но недостаточно четко. И поэтому у судов «чаще всего возникали сложности с пониманием и применением предмета обжалования в порядке этой статьи», чему способствовали и не совсем однозначные разъяснения высших инстанций. Теперь же расширяется и предмет обжалования – например, к категории действий или их отсутствия, которые могут причинить ущерб правам участникам процесса, ВС предлагается отнести еще три постановления органов расследования. Это объявление подозреваемого, обвиняемого в розыск, отвод защитника, отказ удовлетворить ходатайство об отмене или изменении меры пресечения в виде залога.
Однако, указали эксперты «НГ», проблема больше в том, что лишь малая доля таковых жалоб вообще принимается судами. При этом ВС дал новые поводы для отказных решений, рекомендовав нижестоящим инстанциям не принимать текстов, где есть не только нецензурные выражения, но и оскорбительные слова. Еще одно основание для отказа в принятии жалобы - если она «не содержит необходимых сведений, что препятствует ее рассмотрению». «И раньше жалобы, содержащие нецензурную брань, не рассматривались», это скорее узаконивание сложившейся практики, сказал «НГ» член Московской Хельсинкской группы Илья Шаблинский. Он посоветовал: «Если составляете обращение в суд, уж постарайтесь обходиться без неприличных выражений, это нормальное правило». В то же время словосочетание «оскорбительные выражения» относится к категории оценочных суждений: «Что, если ВС приравняет к брани или оскорблениям любые критические высказывания в адрес следователя?».
А федеральный судья в отставке Сергей Пашин напомнил «НГ», что новые разъяснения ВС повторяют нормы ст. 10 закона о прокуратуре, «где тоже говорится о необходимых сведениях, а их широкая трактовка на практике нередко приводит к необоснованным отказам в рассмотрении подобных обращений». «Одно дело, когда не можем определить, на какое решение приносится жалоба, а другое дело – когда не нравятся аргументы или когда они кажутся недостаточными, так что приходится самим судьям обращаться к протоколам», – пояснил он. Расширительное толкование разъяснений ВС, по словам Пашина, вполне возможно. То есть любая негативная оценка действий того же следователя может стать поводом, особенно если она эмоционально изложена. Он подчеркнул, что российские суды чересчур щепетильны в вопросах своего авторитета и воспринимают как оскорбление те выражения, которые вполне допускает тот же ЕСПЧ. «И вот ВС требует, чтобы человек, которого и так режут по живому, при этом еще и сохранял благовоспитанность, не осквернял слух служителей закона своими криками и претензиями», – заметил Пашин, считая это «чрезмерными требованиями к людям, изможденными борьбой с системой».
При этом он подтвердил наличие ситуации с большим количеством жалоб на следователей, касающихся, к примеру, незаконности производства следственных действий или разных нарушений права на защиту. Большинство сейчас отклоняются, остаются без рассмотрения и возвращаются заявителям. Теперь, уверен Пашин, их станет еще больше: «Начнут бросать в корзину под тем предлогом, что жалобы обидные и неконкретные». Он настаивает, что за всеми нынешними изменениями видно желание судей свести институт контроля за следствием на нет, потому что «это отрывает от работы и к тому же ссорит с силовиками». Скажем, если взять недавнее обещание ВС увеличить срок рассмотрения судьями жалоб на действия следствия с пяти дней до двух недель (см. «НГ» от 23.06.22), то это тоже явно неудачная затея. Пашин допускает, что из-за этого гражданин может лишиться и отдельной процедуры рассмотрения дела по ст. 125 УПК судьей, который номинально в деле не заинтересован. Потому что при длительном сроке, «вероятно, это будет делать уже тот судья, который должен рассматривать дело по существу». «ВС постоянно разъясняет нижестоящим судам: не вдавайтесь в вопросы, которые решаются при рассмотрении по существу. Это значит, что многое просто остается за рамками ст. 125. Например, сам же ВС неоднократно подчеркивал, что, когда человек жалуется на незаконное возбуждение уголовного дела, нельзя касаться вопросов обоснованности, только законности – типа бланк не тот, где-то отсутствует подпись. Но на то, что невиновного человека притянули к уголовной ответственности, жаловаться нельзя, и, скажем, никаких свидетелей алиби судья слушать не станет», – подчеркнул Пашин.
