Екатерина Трифонова
Фото freepik.com
Ранее ВС рекомендовал нижестоящим судам не принимать таких жалоб, где есть не только нецензурные выражения, но и оскорбительные слова. Еще одно фундаментальное основание для отказа – текст «не содержит необходимых сведений, что препятствует рассмотрению» (см. «НГ» от 29.06.22). При этом, как выяснила «НГ», на местах решили себя не ограничивать и уже вводят собственные требования. Например, в сообщении Девятого кассационного суда действительно указывается, что он не станет разбираться с заявлением, если данный документ составлен нечитаемым почерком или суть дела изложена настолько путано, что невозможно понять, о чем именно идет речь.
По мнению управляющего партнера юркомпании AVG Legal Алексея Гавришева, рекомендации ВС – это позитивный шаг, свидетельствующий «о приобщении граждан к определенной этике поведения не только в судебных заседаниях, но и при изложении своих мыслей в процессуальных документах». Между тем, напомнил он, многие адвокаты в своей практике «неоднократно сталкивались с документами подобного содержания от процессуальных оппонентов». Так что, отмечают эксперты, опрошенные «НГ», с одной стороны, нет ничего удивительного, что суды требуют уважительного отношения и в то же время руководствуются принципом процессуальной экономии: неразборчивые документы приводят к излишней нагрузке на судей, которым придется вчитываться, чтобы понять суть поданного документа. С другой же стороны, нельзя исключать чрезмерно расширительного толкования вводимых новых требований с одной лишь целью – отсеивать неудобные обращения граждан, когда любая негативная оценка действий того же следователя может стать поводом для отказа в рассмотрении жалобы, а особенно – в тех случаях, если претензии еще и эмоционально изложены.
К примеру, пояснил «НГ» адвокат Владимир Шалаев, поскольку в конкретном случае речь идет о кассационном рассмотрении, где представителями могут быть дипломированные юристы или непосредственно стороны, участие малоопытных представителей практически исключено, логично выставлять более высокие требования к содержанию процессуальных документов Однако, считает член Московской Хельсинкской группы Илья Шаблинский, ужесточение требований к содержанию и форме жалобы, в частности, на следователя, автоматически снижает гарантии защиты прав заявителя. Суды получают возможность, как бы некую правовую опцию, чтобы вообще не рассматривать такие обращения к ним. И хотя брани, нецензурщины или иной оскорбительной лексики в жалобах не должно быть, но для того, чтобы такие отсекать, следовало бы выработать четкие критерии, которых так и нет. «То есть вполне оправданны опасения, что суды просто хотят облегчить себе работу и защитить следствие», – подчеркнул Шаблинский.
Как сказал «НГ» управляющий партнер КА «Pen & Paper» Алексей Добрынин, в законе «О порядке рассмотрения обращений граждан» уже говорится, что госорган вправе игнорировать те, в которых содержатся нецензурные либо оскорбительные выражения, а также угрозы жизни и здоровью должностного лица. Также разрешено оставлять без ответа те бумаги, которые не поддаются прочтению. То есть кассационный суд не привнес никаких нововведений, он лишь использовал действующие нормы по аналогии, тем более, напомнил эксперт, что «действующее регулирование предоставляет определенную свободу усмотрения должностным лицам, в том числе судебной системы, при оценке содержания обращений граждан и принятии решения об отказе в их рассмотрении». При этом при всей обоснованности таких требований есть обширная судебная практика по делам о защите чести и достоинства, которая дает массу примеров неоднозначной оценки тех или иных словесных формулировок, как приличных или неприличных. То есть «должностные лица действительно могут не реагировать на обращения, «оскорбившись» их содержанием». Но председатель столичной КА «Адвокатъ» Андрей Мисаров заверил «НГ»: все-таки не всякое обращение или жалобу можно подвести под оскорбление хотя бы потому, что, «несмотря на оценочность данных категорий, судебная практика по ним во многом сложилась».
Тем не менее есть примеры того, что суды все же никак не могут договориться в оценке тех или иных метафор. Скажем, глава администрации одного из поселков в Свердловской области поругался с местным старостой и заявил, что он «с этим клоуном работать не будет». Тот обратился в суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации. Были проведены две судебные лингвистические экспертизы, которые пришли к противоположным выводам: первый – слово «клоун» неприличное и оскорбительное, второй – оно «не может рассматриваться как оскорбление». Первая судебная инстанция в итоге заступилась за старосту и назначила ему компенсацию в размере тысячи рублей, но у апелляции оказалось иное мнение. «Основания для удовлетворения иска отсутствовали, а слово «клоун» не является оскорбительным», – решили там. И не только отменили первоначальное постановление, но еще и взыскали с этого самого старосты 35 тыс. руб. на судебные расходы.
Как сказал «НГ» юрист Сергей Савченко, сразу возникает вопрос: если бы заявитель написал, что, к примеру, следователь вел себя не как профессионал, а скорее как клоун, то приняли бы у него такую жалобу? По логике свердловской апелляции ничего обидного в этом нет, но, заметил он, практически нет сомнений, что заявителю такую жалобу вернут.
Вице-президент Ассоциации юристов по регистрации, ликвидации, банкротству и судебному представительству Владимир Кузнецов полагает, что к той части, где дальневосточная кассация говорит о неприемлемости документов с содержанием обсценной и оскорбительной лексики «претензий быть не должно». Ведь судопроизводство и предполагает соответствующее поведение сторон. К тому же существует, пусть прямо и не закрепленная, но весьма разработанная в теории права, обязанность уважительного отношения к суду, на что неоднократно указывали высшие инстанции. Что же касается остального – в частности, нечеткости изложения или неразборчивого почерка, это может быть уместно разве что в кассационном разбирательстве, которое и «предполагает как участие более высококвалифицированных судей, чем, скажем, в судах первых инстанций, так и более грамотных участников». Учитывая же подведомственность судам общей юрисдикции дел с участием обычных граждан, там вводить подобную практику «было бы не совсем справедливо», подчеркнул Кузнецов. Поскольку суд, по его словам, «это то место, где граждане ищут защиты своих прав, обязывать же всех и каждого пользоваться услугами квалифицированных специалистов в сфере судебного разрешения споров означает необоснованно ограничить право людей на судебную защиту».
