Екатерина Трифонова
Уровень врачебной помощи за решеткой не подходит многим тяжелобольным. Фото с сайта www.fsin.gov.ru
Правительство согласно, что тяжелобольным обитателям пенитенциарных учреждений следует облегчить жизнь. Например, из-за невозможности быстро обжаловать в суде отказ в медосвидетельствовании те же арестанты де-факто лишаются шансов выйти из-под стражи. Эксперты уверены, что и эта новая мера, хотя выглядит она максимально либеральной, не поменяет правоприменительную практику. В тюремной системе нет ни средств, ни желания обеспечивать человеку право на жизнь, но жаловаться будет можно хоть до самой смерти.
Правительство поддержало законопроект, разрешающий давнюю правовую коллизию: у тяжелобольных арестантов есть право на смягчение меры пресечения, но воспользоваться им чаще всего они не могут.
Когда таким людям в СИЗО отказывают в медосвидетельствовании, оспорить это они могут лишь одновременно с итоговым приговором.
Поскольку же следствие, а затем и судебное разбирательство нередко длятся годами, все это время человек сидит под замком без надлежащего лечения. И так может продолжаться до самой его смерти, ведь уровень медицинской помощи в местах заключения пока не достиг даже среднего общероссийского уровня. Поэтому, как утверждается в законопроекте о корректировке Уголовно-процессуального кодекса (УПК), предлагаемые поправки направлены на «правовую защищенность тяжелобольных подследственных и подсудимых, находящихся под арестом в СИЗО».
Напомним, что Конституционный суд (КС) признал неконституционность ст. 389.2 УПК «Судебные решения, подлежащие апелляционному обжалованию». КС согласился, что в нынешнем виде данная норма создает «необоснованные препятствия для безотлагательного использования права на судебную защиту». «Отказ в медосвидетельствовании на этапе следствия подлежит самостоятельному апелляционному обжалованию до вынесения итогового судебного решения по делу», – указал КС, предписав внести соответствующие законодательные изменения.
По мнению экспертов «НГ», одного лишь наличия права на обжалование отказа в медосвидетельствовании будет маловато хотя бы потому, что суды при рассмотрении таких жалоб просто не будут их удовлетворять. Поэтому, заявил адвокат Алексей Гавришев, данный законопроект, даже если он и будет реализован, вряд ли окажется работоспособным. Более того, вопрос содержания и освидетельствования находящихся под стражей тяжелобольных граждан давно урегулирован как в самом УПК, так и в постановлении правительства РФ от № 3 (от 2001 года) «О медицинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений». Однако анализ судебной практики показывает, что раз эти положения не работают, то не будет работать и очередной законопроект, считает Гавришев. «К сожалению, у нас далеко не лояльное отношение судов к подозреваемым и обвиняемым, имеющим тяжелые заболевания. В результате чего ухудшение их здоровья, а иногда и летальные исходы из-за обострения хронических заболеваний стали обыденным явлением», – посетовал он.
Как сказал «НГ» юрист Сергей Савченко, сейчас и следователи, и начальники СИЗО трактуют основания для освидетельствования «исключительно с субъективной точки зрения». Хотя в официальных правилах четко говорится: «Следователь рассматривает заявление или ходатайство с прилагаемыми медицинскими документами и принимает решение о направлении подозреваемого или обвиняемого на медосвидетельствование либо выносит постановление о мотивированном отказе при отсутствии медицинских документов». Так что единственное основание для отказа – это отсутствие документов, но на деле тюремщики периодически обосновывают отрицательное решение «несогласием с наличием заболевания», то есть, по сути дела, подменяют врачебную комиссию. Иными словами, уверен Савченко, на бумаге все будет выглядеть еще более гуманно, но де-факто ничего работать не будет: «Есть острое нежелание системы соблюдать права арестованных и осужденных».
В реальной жизни новые положения работать не будут, подтвердил «НГ» сопредседатель Московской Хельсинкской группы Валерий Борщев. Прежде всего от того, что силовикам это невыгодно, ведь получение медицинского отвода от ареста – это еще и способ давления на обвиняемых для получения от них нужных показаний. А судьи вообще часто аргументируют свое нежелание выпускать тяжелобольного гражданина тем, что в местах заключения имеется достаточный уровень медицины, чтобы он мог справиться с болезнью. Борщев объяснил нынешнюю ситуацию и организационно-финансовыми трудностями, которые испытывает ФСИН. Скажем, на одного арестанта нужно несколько конвоиров и собака, сопровождать его приходится во время не только транспортировки на медкомиссию, но и ее прохождения. Так что или приходится набирать на медосвидетельствование большие группы арестантов, или игнорировать подобные ходатайства, что, конечно, проще.
Указал Борщев и на другую проблему, куда более существенную – отсутствие узкопрофильных специалистов для таких медкомиссий, куда включаются и тюремные врачи, находящиеся в зависимости или даже связке с администрацией учреждения. И если последняя негативно характеризует человека, то, вероятнее всего, степень его заболевания будет намеренно занижена. Короче говоря, сейчас в итоге все сводится к формальному осмотру больного и просмотру медицинских документов, представленных следователем или сотрудниками СИЗО. И хотя, напомнил Борщев, правительство постоянно расширяет перечень болезней, препятствующих отбыванию наказания и нахождению под стражей, де-факто это больше «имитация деятельности, в отличие от самого перечня число освобожденных с годами не увеличивается». Суды, по его данным, освобождают менее половины тяжелобольных, так что «люди умирают за решеткой, не дождавшись свободы, хотя они являются практически смертельно больными». Правозащитники давно настаивают, что право суда освобождать необходимо заменить на его обязанность это сделать, если есть документ, подтверждающий тяжелое заболевание.
