Екатерина Трифонова
Судебный департамент РФ требует от отечественной Фемиды готовности к чрезвычайным ситуациям. Фото Reuters
Судебный департамент при Верховном суде РФ подготовил проект методических рекомендаций о действиях судейских работников в форс-мажорных обстоятельствах. Речь идет об угрозах теракта и случаях эвакуации, защите от агрессивных участников процесса или сторонников подсудимых. По словам экспертов, с одной стороны, создание такого документа оправданно, попытки сорвать работу суда действительно бывают. Но, с другой стороны, нередко под предлогом обеспечения безопасности судьи просто стараются оградить себя от посторонних, иными словами, минимизировать гласность процессов.
В методических указаниях, адресованных судьям, сотрудникам суда и судебным приставам, рассматриваются наиболее типичные кризисные или чрезвычайные ситуации, с которыми могут столкнуться служители Фемиды. Вроде несанкционированного митинга у здания или агрессии со стороны участников заседаний. В документе также говорится, как действовать при попытках вооруженного захвата здания суда, при получении сообщения о готовящемся нападении или обнаружении подозрительного предмета. Подчеркивается, что, стремясь подорвать доверие к судебной власти, а нередко и отомстить судьям «за честное и принципиальное выполнение своего служебного долга», представители организованных преступных групп и сообществ используют разнообразные приемы, включая угрозы террористического характера.
Также в документе отмечается, что зачастую угроза жизни и здоровью работников судов и посетителей исходит не снаружи, а зреет внутри. В основе насильственных действий зачастую лежит неудовлетворенность фигурантов дел или их родственников и знакомых исходом заседаний суда, а также «нередко причиной насильственных действий является циничное, вызывающее поведение кого-либо из лиц, присутствующих в зале». Во избежание конфликтов судьям, например, предлагается своевременно удалять любых нарушителей, привлекая их к мерам юридической ответственности. В методичке говорится и о практике последних лет, которая «убедительно свидетельствует о наличии устойчивой тенденции к оказанию давления на суд посредством проведения митингов и пикетов на территории, прилегающей к зданиям». В этом случае старшим судебным приставам дается установка усиливать пропускной режим. Они также должны разъяснить митингующим противоправный характер их действий, предложив тем разойтись добровольно. Если же подобные действия грозят перерасти в массовые беспорядки, то «принимается решение о блокировании доступа в здание суда».
Как пояснила «НГ» адвокат, управляющий партнер АБ РИ-консалтинг Елена Гладышева, методичка относится к действиям, которые направлены на целенаправленный срыв судебного заседания. И действительно, довольно часто, пояснила она, сторонами по спору применяется тактика «агрессивной защиты», суть которой лишь в необходимости выиграть дополнительное время, скажем, для представления каких-то отдельных документов. Чаще всего, сказала она, инициаторами таких случаев становятся участники процесса, подверженные сильному психоэмоциональному восприятию в случае того или иного результата судебного спора. В таком ситуациях антикризисная методичка необходима для защиты сторон. Ограничений громкости выступлений и установлений иного их порядка при защите сторонами своей позиции в суде она не ожидает, считая, что этого бояться не следует. «Повсеместное «требование» тишины и покорности в суде по сути своей будет полным ограничением личностно-характерных качеств представителей, что может, в свою очередь, нарушить принципы правосудия, к примеру о состязательности сторон», – заметила Гладышева. Из реальных рисков она упомянула лишь то, что каждый судья по-своему трактует нестандартное и агрессивное поведение в суде. Таким образом, «просто восклицание или доказывание позиции стороны на эмоциях может быть истолковано судом как агрессия».
Член АП г. Москвы Александр Иноядов считает, что методические рекомендации, возможно, упростят порядок реагирования со стороны аппарата суда и приставов, но не устранят причин конфликтных ситуаций. То есть они не смогут заменить более объемного регулирования правил поведения посетителей в судах. Типовой проект последних сейчас разрабатывает Совет судей РФ, напомнил он, и поэтому «логично, чтобы методические указания и типовые правила поведения соответствовали друг другу». При этом, по его словам, методические рекомендации не могут являться источником какой-либо обязанности как для граждан, так и для работников судов или приставов.
По мнению федерального судьи в отставке Сергея Пашина, источником вдохновения для этой методички, судя по всему, послужили план «Крепость» и прочие традиции правоохранительных органов. Хотя сами по себе рекомендации «имеют право на существование», потому что, конечно, «плохо, если начинают громить суд, надо защищать правосудие». В то же время, подчеркнул Пашин, не нужно перекладывать функции суда на самих судей, «для этого есть органы исполнительной власти, обеспечение нормального правосудия с организационной точки зрения – это их дело». Но он, к примеру, не смог вспомнить ни об одном случае, когда бы агрессивная толпа прорывалась в суд или были настоящие массовые беспорядки возле зданий, а «пикетчики, наоборот, всегда очень любезны: пропускают судей и лишь напоминают им про совесть». При этом, считает Пашин, разъяснять протестантам, что законно, а что нет, должны полицейские, а не приставы: «Последние обязаны следить, чтобы никаких помех работе суда не было». В целом же, заметил он, в России постоянно под предлогом безопасности пытаются ограничить гласность процессов – дескать, просто так в суд не пройдешь даже без плаката, обязательно обыщут, заставят показать документы, хотя в законе и этого требования нет. Вместо того чтобы проверять, нет ли у посетителя при себе оружия, зачем-то фиксируют его приход в суд, обязательно спрашивают, куда человек идет. «Все эти предлоги по обеспечению безопасности, или масочного режима, или еще чего-то в таком духе. Даже если на безопасность никто не посягал. Просто людей априори воспринимают как источник повышенной опасности. А на самом деле посетители судов должны там восприниматься как их хозяева, потому что они граждане, которые пришли, чтобы осуществлять контроль за деятельностью правосудия, оплачиваемого ими из своего кармана. А получается, что де-факто в отношении них возможны всякие злоупотребления, потому что формулировки очень расплывчаты. И когда пристав бросается на человека только за то, что тот соседу слово сказал во время судебного разбирательства, то, по-моему, это ненормально. Если это не создает помех суду, почему за это пытаются наказывать и удалять из зала?» – сказал «НГ» Пашин.
В свою очередь, член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова подчеркнула: «Содержание методички достаточно для определения конкретного порядка действий всех сотрудников суда. Основное ее направление – это порядок действий при наличии угрозы совершения преступления». Так, по ее словам, данные правила «нельзя отнести к ситуациям какого-то хамского поведения кого-либо из участников судебного заседания или иного неправомерного поведения, совершения правонарушения». Хотя, конечно, применение по аналогии и возможно. Также, считает она, что методичка не будет распространяться на процессуальные права и обязанности граждан, не будет нарушать процессуальных принципов. При этом Спиридонова отметила, что документ наделяет приставов особыми полномочиями в особых ситуациях, однако «вместе с тем им нельзя каким-либо образом воспрепятствовать участникам процессов, за исключением лишь нарушения предусмотренных процедур».
Вице-президент Ассоциации юристов по регистрации, ликвидации, банкротству и судебному представительству Владимир Кузнецов подчеркнул, что события последних десятилетий неопровержимо свидетельствуют о необходимости глубокой проработки вопроса антитеррористической защиты судов, а также повышения уровня подготовки их должностных лиц и судебных приставов к обеспечению установленного порядка деятельности. Об этом собственно и сказано в материалах Судебного департамента. И первым делом нужно учитывать, что данный документ не является законом и не налагает на участников судопроизводства никаких обременений, а только разъясняет для служащих судов и судей положения закона, касающиеся порядка их поведения. При этом многие суды общей юрисдикции, преимущественно в столице, с довольно большой периодичностью эвакуируют из-за сообщений об угрозе минирования. Случаи неадекватного поведения тоже, по его словам, к сожалению, часто происходят, имевшие место истории свидетельствуют о том, что порой судьи не могут эффективно противодействовать неподобающему поведению, что также обусловливает необходимость следовать определенным правилам. Большая часть положений касается угроз террористических действий и вооруженного захвата зданий судов, но есть и раздел, посвященный насильственным действиям со стороны участников процесса. Таковыми действиями, то есть кризисной (чрезвычайной) ситуацией, могут расцениваться только случаи неожиданного неадекватного поведения лиц, совершающих (угрожающих совершить) поступки, чреватые угрозой жизни и здоровью участников заседания, посетителей и других лиц. Так что, считает Кузнецов, «тут нет никакого «двойного дна», содержание рекомендаций действительно вполне себе обусловлено декларируемой целью». На вопрос «НГ», не легализации ли это на постоянной основе пресловутого плана «Крепость», тот заметил: «Грань достаточно тонкая, с этим сложно не согласиться. Но надо полагать, что во избежание перегибов со стороны руководства суда будет установлена определенная подотчетность председателя с применением к нему соответствующих административных мер в случае необоснованности блокировки здания».
