Нейросети поставили аудиодоказательства под вопрос

Вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ Елена Авакян предлагает усилить презумпцию невиновности гражданина. Фото с сайта www.fparf.ru

Адвокатура обеспокоена тем, что под управлением искусственного интеллекта действует все больше программ для преобразования голоса. Их вполне можно использовать для того, чтобы подставить человека под обвинение. Нынешние экспертизы способны установить, например, сбор записи из разных фрагментов. Но есть сомнения, что эксперты смогут определить сгенерированный нейросетью разговор. В Федеральной палате адвокатов (ФПА) РФ поэтому настаивают на том, что малейшие сомнения в подлинности аудио должны трактоваться в пользу подозреваемого. Там предлагают и иные ограничения нынешней свободы судейского усмотрения на такие технологичные доказательства.

По мнению адвокатов, речь идет о довольно серьезной проблеме, которая продолжает усугубляться. С использованием специальных приложений уже несложно подделать голос, чтобы потом представить в суде, например, якобы аудиозапись телефонного разговора. Доказать же подделку инструментами нынешней экспертизы, которые явно не успевают за цифровизацией, не так-то просто.

Поэтому любые сомнения в достоверности записи должны трактоваться в пользу обвиняемого, сказала «НГ» вице-президент ФПА Елена Авакян. «Только усиление презумпции невиновности до жестких и однозначных доказательств поможет снизить риски разнообразных подстав», – считает она. Сейчас для идентификации говорящего специалисты обычно проводят фоноскопическую экспертизу. Но такое исследование невозможно, если, к примеру, нет первичного носителя. А он теперь не просто цифровой, чаще всего – вообще виртуальный, скажем, интернет-облако или онлайн-диск.

По словам Авакян, такая ситуация требует и иных ужесточений закона. Положим, если отсутствует или первичный носитель, или решение суда, разрешающего прослушивание, то следует запрещать в качестве доказательств такие звуковые файлы. «Если есть хотя бы какие-то сомнения или отсутствует первичный носитель – значит все! 

Если есть прослушка, но она незаконна – значит ее нет вообще ни для кого. И, конечно, тот, кто ее организовал, должен нести ответственность», – подчеркнула вице-президент ФПА.

Как напомнила «НГ» член Ассоциации юристов России Наталья Глебова, все доказательства в любом суде должны быть оформлены в соответствии с законодательством РФ (ГПК, УПК, АПК). Но бывает, что суды принимают записи не на первичных носителях или вообще собранные в ходе несанкционированной прослушки. По ее мнению, чаще всего это делается, чтобы не затягивать процесс и поскорее осудить человека. В то же время, заметила она, сторона, недовольная приговором, может попытаться его оспорить, ссылаясь на законодательство «в части неправильно данной оценки доказательства: каким образом производилась запись, оценен ли носитель доказательства и т.д.». И если был нарушен принцип непосредственного исследования аудио- или видеодоказательства, то это несоблюдение требований закона вышестоящие суды признают существенным нарушением норм процессуального права, повлекшим вынесение незаконного решения, подчеркнула представитель АЮР.

Суд вправе одобрить в качестве вещдока даже неоднократно перезаписанный диск.  Кадр из программы «Вести Воронеж»

Законодательство исходит из презумпции порядочности правоохранительных органов и суда, а это некоторое преувеличение, сказал «НГ», в свою очередь, федеральный судья в отставке Сергей Пашин. По его мнению, основная проблема действующих норм – это излишняя свобода внутреннего судейского убеждения, «когда судья не толкует сомнение в пользу обвиняемого либо вообще не имеет таких сомнений, то аудиодоказательства выступают увесистым или даже убойным аргументом». В том числе они сильно воздействуют на тот же суд присяжных. При возникновении сомнений в подлинности аудиодоказательств нужно назначать экспертизу. Только каким образом она будет проводиться и какова степень ее достоверности? Есть ли технологии для экспертизы нынешней цифровой реальности? «Боюсь, что это серьезная проблема. Фоноскопическая экспертиза довольно дорогая, да и в случаях, когда голос подделан, нужны другие методики. Тут скорее всего экспертом вообще должна выступать компьютерная программа», – подчеркнул Пашин. Что же касается предоставления подлинников, то это вопрос не к законодательству, а к ведомственному нормотворчеству: «Именно инструкция о предоставлении материалов оперативно-разыскной деятельности от 2013 года позволяет переписывать с первичных носителей на новые и предоставлять их в суд, оформляя это справкой или постановлением лица, который производил эти действия». Он рассказал, что в его практике были случаи, когда письменная расшифровка аудиозаписи расходилась с оригиналом. Теперь же, когда возможностей больше, соответственно и риски фальсификаций заметно выросли. По словам Пашина, развитие технологий позволяет злоупотреблять ими в разных целях: «Предоставляются записи, где робот сообщает, что хочет получить деньги, голосом, например, мэра. То есть часть доказательств фальсифицируется гражданскими лицами по известным им причинам. Скажем, в каких-то корыстных интересах, чтобы устранить конкуренцию и т.д.». А судьи работают на конвейере, им, естественно, достаточно видимости доказательств и уверенности, что обвинительный приговор на их основании не будет отменен. Но это лишь одна из причин, уверен Пашин. Дело еще и в том, что судьи отчасти не очень понимают всех этих новшеств, они привыкли судить по старинке, характер дел, которые они чаще всего рассматривают, больше рутинный, никак не связанный с высокими технологиями, а тем более какими-то там нейросетями. Так что, с одной стороны, заявил он, это, конечно, хорошо, что ФПА вынесла острую проблему в информационное поле. Но, с другой стороны, вряд ли власти кинутся ее решать, скорее они будут уклоняться, потому что сложившаяся практика выгодна отечественному правосудию. Ужесточение требований к аудиодоказательствам, конечно, лишним не будет, но менять прежде всего нужно правоприменение. Надо готовить кадры к работе в условиях информационной революции. «И еще надо бороться за их порядочность, но это уже специальный вопрос. Надо менять способы оценки работы тех же силовиков, тогда, может, и изменится их отношение к доказательствам», – считает Пашин. И следует модернизировать методики экспертизы: «Каким образом обходить и выявлять уловки, которые применяются при фальсификации этих доказательств? Должны быть экспертные методики, причем нового поколения, пока они отчетливо отстают от реальности».