Дарья Гармоненко 
Иван Родин
Врио главы Республики Алтай Андрей Турчак не стал множить технических конкурентов. Фото с сайта www.altai-republic.ru
Состав участников губернаторских выборов сформирован почти повсеместно. И складывается ситуация, что в пресловутых «электоральных султанатах», то есть регионах с административным голосованием, как бы больше демократии. Представительство парламентских политструктур и в целом партийная репрезентативность там выше, чем в субъектах РФ, где есть риск протестного поведения избирателей. Но власти этого уже не боятся, пояснили эксперты, хотя «султаны» захватили пока лишь примерно полстраны.
По состоянию на 1 августа регистрацию на выборах губернатора получили 75 кандидатов. Среди последних – в Липецкой области, где у губернатора Игоря Артамонова будут четверо соперников из ЛДПР, «Справедливой России – За правду» (СРЗП), «Новых людей» и «Коммунистов России».
При этом, например, в Республике Алтай конкурировать с врио главы региона Андреем Турчаком («Единая Россия») будут лишь кандидаты от ЛДПР и «Родины». На днях ассоциация «Независимый общественный мониторинг» (НОМ) выпустила доклад, в котором проанализирована партийная составляющая начинающейся предвыборной конкуренции. И надо сразу сказать, что тут прослеживаются ее как феноменальные пики, так и труднообъяснимые на первый взгляд спады.
Напомним, что прямые выборы высших должностных лиц в этом году проходят в 21 регионе страны, на которые системные парламентские партии вовсе не вышли массово. Кроме ЕР это пыталась сделать КПРФ и, чуть меньше, ЛДПР, а СРЗП и «Новые люди» заранее и не планировали выдвигать кандидатов повсеместно. Зато активность проявили непарламентские партии – буквально почти все из имеющихся двух с лишним десятков. Однако муниципальный фильтр буйство демократии очень сильно успокоил, а наиболее политически буйных претендентов – просто сровнял.
Последние регионы, где на этой неделе еще продолжат появляться решения о регистрации или отказах в ней, – это Кемеровская область (до 5 августа) и Тульская область (до 7 августа). Пока же, например, на выборах главы Республики Башкортостан зарегистрированы выдвиженцы всех пяти парламентских партий, аналогичная обстановка сложилась и в Ставропольском крае. В общем, это выглядит классическим сценарием репрезентативных выборов, хотя оба региона обычно принято относить к пресловутым «электоральным султанатам». То есть к тем, где выборы проводятся под жестким административным воздействием – с соответствующими гарантиями победного результата для кандидата от власти. Само же по себе полноформатное участие думских партий скорее напоминает о временах сразу после 2012 года, когда прямые выборы губернаторов были восстановлены.
Неполный набор парламентских партий, однако широкую политическую репрезентативность демонстрируют еще несколько регионов. К примеру, в Курганской области зарегистрированы пять человек, кроме кандидата от ЕР, то есть губернатора, еще и от КПРФ, СРЗП, ЛДПР. А вместо «Новых людей» выступает Российская партия пенсионеров за социальную справедливость. В Волгоградской области картина по конкуренции аналогичная. В Астраханской области губернатор от ЕР соперничает с КПРФ, ЛДПР, «Новыми людьми» и «Родиной».
А вот уже в Калмыкии у главы республики только трое противников из КПРФ, ЛДПР и «Новых людей», кандидата от эсэров к выборам не допустили. В Сахалинской области, напротив, нет кандидата ЛДПР, губернатору из ЕР противостоят представители КПРФ, СРЗП и «Новых людей». В Оренбургской области губернатор готов сразиться с претендентами от СРЗП и тех же «Новых людей», а вместо КПРФ место для борьбы дано «Коммунистам России». В Калининградской области участвуют четыре старые парламентские партии без «Новых».
Но есть и такие регионы, где парламентский набор урезан еще больше, их заменяют подходящие малые партии. Самый показательный пример – это Петербург, где из 22 выдвиженцев против губернатора Александра Беглова осталось только трое из ЛДПР, «Зеленых» и «Коммунистов России». В Челябинской области губернатору понравились КПРФ и ЛДПР – и уже «Зеленая альтернатива». В Мурманской области – КПРФ и ЛДПР, разбавленные кандидатом от «пенсионеров за социальную справедливость».
Напомним, что ранее ЕР разделила выборные регионы в зависимости от их электоральной управляемости на три цвета – красный, желтый и зеленый. В контексте губернаторских кампаний к красной зоне относятся Алтай, Мурманская и Курганская области. Где-то между желтой и красной зонами – Петербург. Национальные республики и регионы юга России покрашены зеленым. Однако наиболее представительными как раз и оказались «электоральные султанаты». «НГ» поинтересовалась у экспертов – можно ли сейчас, когда итоги выборов становятся все более предсказуемыми, делить страну на разноцветные «султанаты»? Или правильнее смотреть на то, кто из представителей власти является «султаном», способным подчинить себе и протестные настроения избирателей?
Первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин объяснил «НГ» вроде бы «парадоксальную ситуацию, когда выборы в электорально управляемых регионах оказываются более конкурентными и интересными». «На самом деле в регионах, где развиты традиции плюрализма, может более вероятно проявиться феномен «дегажизма», то есть голосования по принципу «против всякой власти». Причем люди часто ориентируются не на личность кандидата и его программу, а на партийный бренд. Голосовать за совсем уже неизвестного кандидата, причем не поддержанного крупной парламентской партией, все-таки и при высоком протестном потенциале люди не решаются.
Особенно ярко этот феномен проявился в 2018-м, когда, к примеру, во Владимирской области победил Владимир Сипягин от ЛДПР, который и кампании не вел», – напомнил эксперт. Поэтому-то в регионах с высоким уровнем протеста как раз стремятся застраховаться не только от популярных кандидатов, но и от брендов. «А в «электоральных султанатах» за бренды голосует только ядерный электорат, там можно и вольницу допустить. Там за КПРФ и ЛДПР голосуют еще с 1993–1995 годов – и ничего», – сказал Макаркин. Он считает, что сейчас на статус «электорального султаната» указывает не состав зарегистрированных кандидатов, как раньше, а результаты выборов: «Где за 80% и под 90% у губернатора – там и «султанат».
Президент фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов напомнил «НГ», что «острая конкуренция на губернаторских выборах и прежде случалась далеко не каждый год, к тому же очевидно, что сейчас публичная политика в значительной степени находится на паузе». И власть, кроме отдельных сбоев, сохраняется управляемость как ходом кампаний, так и процессов подсчета голосов. «Поэтому сейчас уже нет четкого деления. Несмотря на то, что не все сохранившие посты губернаторы являются лидерами общественного мнения, власть пока не допускала действий, запускавших процесс актуализации антирейтингов. А именно это в текущей замороженной ситуации создает для губернаторов основные риски», – подчеркнул он. Статус же «султанатов», напомнил Виноградов, обычно связывается с той репутацией, которую в каждом регионе имеют системы и механизмы подсчета голосов.
Глава Политической экспертной группы Константин Калачев пояснил «НГ», что хотя термин «султанат» и не адекватен современным реалиям, ясно, что «в субъектах РФ электорально управляемых властям, наоборот, проще допустить к выборам палитру кандидатов от всех парламентских партий». «Потому что, как правило, и сами они ведут себя тихо, и их кандидаты не разворачивают больших протестных кампаний, ведь там нет традиции протестного голосования. И вообще даже не редкость когда кампании всех таких кандидатов управляются из одного штаба. Нет для власти риска, что тут появится точка сборки протестных электоральных групп. В регионах с демократическими традициями такой риск есть, поэтому сценарий кампании стремятся максимально упростить», – подчеркнул эксперт. Он отметил, что в целом, помимо национальных республик, совсем нет проблем еще примерно в половине регионов, другую же половину нельзя назвать электорально управляемой полностью. В них присутствует один или несколько факторов риска: низкий рейтинг губернатора, высокий уровень протеста, вольница региональных элит, несколько конкурирующих финансово-промышленных групп. «Вот такие регионы, где сошлись несколько факторов, и относят к красным зонам. Там власти заранее стремятся купировать все угрозы. В зеленых же зонах можно продемонстрировать и конкуренцию, и хотя бы разнообразие кандидатов», – подчеркнул Калачев. При этом понятно, что главные тесты для системы – это президентские и парламентские выборы, а вовсе не губернаторские. И хотя все меньше остается регионов, где сохраняется не до конца контролируемая ситуация, где избирательная система не отлажена и законами и кадрами, все равно где-то присутствуют и внутриэлитные противоречия, и управленческая вольница на местах, и протестные традиции. «Например, на Алтае элиты чувствуют себя вольготно, там ситуация не поменялась с 90-х годов. И такие регионы есть еще, например, где не прижился губернатор-варяг», – сказал Калачев.
