Минюст обещает сокращать посадки

К концептуальной гуманизации уголовной политики Минюст готовится уже лет десять. Фото агентства «Москва»

В Минюсте готовят концепцию уголовно-правовой политики РФ. Как ожидается, вырастет число оснований для наказаний, которые не связаны с лишением свободы. Этот документ должен стать ориентиром для законодательных изменений. По мнению экспертов «НГ», необходимые указания о гуманизации уже есть и в нынешних законах, и в разъяснениях высших судебных инстанций. Поэтому важнее было бы разобраться с тем, почему все это регулярно игнорируется правоприменителями.

Работу Минюста над проектом концепции такой уголовно-правовой политики, которая «большее внимание уделяет расширению оснований для назначения наказаний, не связанных с лишением свободы», в юридическом сообществе приветствовали. Однако напомнили, что для начала стоило бы гарантировать отказ от «силового» подхода со стороны правоохранителей и судов.

Старший партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Константин Добрынин напомнил «НГ», что государство несколько раз подступало к этому вопросу: «В 2013 году в мою бытность сенатором это прозвучало на парламентских слушаниях в Совете Федерации. И тогда, в общем-то, верный диагноз поставил сенатор Андрей Клишас, сказав, что политика это не самоцель, в первую очередь это средство, которая защитит права граждан». Тогдашний Минюст попытался разработать подобную концепцию.

«В феврале 2015-го на заседании СФ было много прекрасных слов. В частности, о том, что уголовная и уголовно-исполнительная политика должны быть скорректированы в сторону гуманизации без ущерба для общества. Что практика ЕСПЧ – это важный ориентир для совершенствования, но вообще-то дело не в Совете Европы, а в нас. Мол, нет никого, кто был бы так заинтересован в соблюдении прав человека в России, как сама Россия», – подчеркнул Добрынин. По его мнению, проблемы с законотворчеством, которые, безусловно, есть, вторичны. Ключевая проблема в том, что правоприменители забывают два основополагающих постулата уголовного права, которым «учат всех студентов и которые гласят: «мы наказываем, чтобы исправлять», «наказание должно быть минимально достаточным для исправления». «Однако, оставаясь адвокатом и реалистом, я не верю, что в новейшую историческую эпоху государство всерьез готово идти в сторону реальной гуманизации уголовно-правовой политики, скорее все говорит о печальной обратной тенденции», – подытожил Добрынин.

По мнению советника Федеральной палаты адвокатов РФ Сергея Насонова, хотя эта концепция сама по себе и не будет облечена в форму федерального закона, она должна четко обозначать приоритеты и направления развития и нормотворческой, и правоприменительной деятельности. То есть быть ориентиром для законодательных органов, диктуя им требуемые изменения в Уголовном кодексе (УК) РФ и иных актах. В связи с этим, сказал он «НГ», «можно полностью одобрить идею Минюста внести в эту концепцию указание на необходимость расширить основания для применения наказаний, альтернативных лишению свободы».

Как считает Насонов, речь будет идти не о каких-то их новых видах, хотя здесь возможности еще не исчерпаны, а о гуманизации условий при использовании уже существующих альтернатив. В 2023 году суды избрали лишение свободы в отношении почти 171 тыс. лиц. Очевидно, что эту цифру можно сократить за счет исправительных работ, штрафов и т.д., считает представитель ФПА. Но он подчеркнул, что лишь «изменения на бумаге» сами по себе ситуацию не переломят, так что законодательные коррективы должны стать обязательными. И тогда показатель по лицам, осужденным к реальному лишению свободы, может снизиться.

По словам заведующего кафедрой уголовного права Воронежского госуниверситета, члена квалификационной комиссии адвокатской палаты Воронежской области Андрея Кудрявцева, о «действительном воплощении идей гуманизации и либерализации уголовной ответственности» можно будет говорить, если в документе закрепят обязательный для всех ориентир – необходимость снижать карательное воздействие на лиц, последствия деяний которых имеют восстановимый характер. Об этом сейчас часто упоминается в пояснительных записках к законопроектам о корректировках УК. Однако при этом «в них наряду со смягчением уголовно-правового воздействия в той или иной части, параллельно его могут ужесточать, в том числе за счет криминализации новых форм отклоняющегося поведения, снабжая новые запреты изначально завышенной строгостью санкций».

А еще и практика не спешит отказываться от привычных вариантов наказания даже тогда, когда допускается альтернатива, подтвердил «НГ» Кудрявцев. Причин тому много, включая опасения судей показаться излишне мягкими, а также сохраняющееся несовершенство самих санкций УК и порядка их назначения. «Исправит ли сразу ситуацию принятие концепции? Вряд ли. Но в роли стратегического ориентира, который, как предполагается, будет основан на принципах гуманизации уголовно-правовой репрессии, это может послужить сдерживанию излишних законодательных инициатив, которые, как складывается впечатление, направлены на криминализацию всего и вся, – пояснил он. – И, напротив, эта концепция даст возможность проявиться новым подходам к реформированию системы наказаний, ведь прописанная там их обязательность сможет придать смелости правоприменителю в выборе их более мягких видов без опасений об отмене принятого решения вышестоящими инстанциями».

Как напомнил «НГ» адвокат адвокатского бюро ZKS Алексей Лямин, количество осужденных к реальному лишению свободы в последние три года держится в промежутке 160–167 тыс. человек. Безусловно, это, например, уже не 2008 год, когда было приговорено 312 тыс. человек. Вместе с тем «суды по-прежнему нередко отправляют за решетку даже лиц, впервые совершивших ненасильственные преступления», хотя это невыгодно и государству, и налогоплательщикам. При этом по-прежнему существует корреляция между мерой пресечения и наказанием: если в ходе следствия обвиняемого заключили под стражу, то с высокой степенью вероятности его и осудят к реальному лишению свободы. «Поможет ли в разрешении ситуации разрабатываемая концепция, сказать сложно. Если и вносить какие-то изменения, то непосредственно в УК: снизить санкции статей, повысить пороговые значения для экономических составов и пр.», – считает Лямин.

Бывший судья, а теперь адвокат Кирилл Мариненко подчеркнул в беседе с «НГ», что силовики редко выходят с ходатайствами о менее тяжких мерах пресечения, как правило, в силу своих традиций. Скажем, человек задерживается за посредничество во взяточничестве только на основании того, что на него показал другой, иных доказательств, включая зафиксированного факта передачи денег, нет. Даже в условиях российского суда такое дело очень трудно довести до обвинительного приговора. «Мера пресечения в виде заключения под стражу призвана либо сломать человека и заставить его заговорить самого, либо арестовать еще парочку людей вокруг, чтобы заговорили они. В целом ничем, кроме давления, это не объяснимо», – заметил он. А судьи удовлетворяют эти ходатайства, не проявляя гуманизм, тоже в силу традиций. Тем более что закон дает судьям на этой стадии не оценивать само обвинение, а лишь уточнять, есть ли в материале данные, свидетельствующие об «обоснованности подозрения в причастности» к совершению преступления. Такими данными по факту и выступает любое заявление одного человека против другого. И число подобных ходатайств настолько велико, что судье проще арестовать человека, чем отписывать, почему следует отказать. Тем более что такое постановление суда скорее всего будет опротестовано прокурором и препарировано по доводам, а с прокурором не каждый районный судья готов вступать пусть и не в конфликт, но в правовое противостояние.

«То же самое и с наказанием: силовикам по большому счету все равно, как накажут привлеченное ими лицо. Формальных полномочий просить суд о назначении менее тяжкого наказания у них нет, да и для суда они в этом вопросе недостаточно авторитетны», – пояснил Мариненко. Так что тенденция на усиление мер наказания – это именно практическая тенденция, при этом в уголовно-процессуальном законе и разъяснениях пленума Верховного суда есть все нормы, позволяющие проявлять гуманизм, однако по факту многие из них обходятся разнообразными путями. «Как практиковавший 12 лет судья считаю, что законодательство содержит все нормы для гуманизации наказания. Для примера: есть три вида работ – обязательные, исправительные и принудительные, которые внедряются именно как альтернатива лишению свободы. Есть штраф, есть ограничение свободы – еще одна альтернатива, также есть некоторые виды наказаний за менее тяжкие преступления», – перечислил он. И уголовно-исполнительные инспекции работают, на его взгляд, неплохо. Так что ему не очень понятно, что еще хочет предложить Минюст: «Предание доске позора? Прохождение курсов управления гневом?» Поэтому прежде всего нужно изменение «силового» подхода к следственным действиям, которые влияют на меру пресечения и соответственно на последующую меру наказания.