Александр Журавский Сергей Фирсов. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918 гг.). - М.: Круглый стол по религиозному образованию и диаконии, 2002, 623 с.
Данная монография обращает на себя внимание по двум причинам. Во-первых, это серьезное исследование по русской церковной истории, продолжающее научные традиции светской исторической школы, во-вторых, наверное, впервые можно сказать, что закат синодальной эпохи не только нашел своего талантливого исследователя, но теперь с достаточной полнотой им и описан.
Автор начал свое повествование с истории Русской Церкви в правление императора Николая II и при Временном правительстве, а завершил его описанием работы Поместного Собора 1917-1918 гг. В пяти главах книги автор последовательно исследует Русскую Православную Церковь как "ведомство православного исповедания", "публицистическую" подготовку и начало церковных реформ, прерванную церковной реформой 1905-1907 гг., проблему "церковного строительства" после неудачи 1905-1907 гг. и, наконец, "революционный слом" (церковные реформы на фоне революционных событий).
В этой работе особенно ярко высветился интерес Фирсова-историка к опубликованным, но еще не введенным в научный оборот архивным документам: дневниковым записям, письмам и мемуарам современников описываемых событий. Дыхание эпохи, психологическая достоверность события, его внутренняя логика являются для петербургского историка не менее важным объектом исследования, чем само событие. Оттого данное исследование читать интересно и легко, полагаю, даже лицам, мало знакомым с русской церковной историей. Иногда и сам автор увлекается собственным рассказом, но тем не менее он всегда помнит о чистоте жанра и остается в строгих рамках научного исследования.
Оригинальность повествования здесь вполне оправданна вследствие все тех же особенностей исследовательского метода автора. Поэтому у Фирсова исторические лица предстают именно живыми людьми из плоти и крови, а не некими конструктами, составленными обычно из авторской тенденциозности и оскопленного архивного факта.
В книге представлены значимые персоны этой непростой эпохи: император Николай II как православный государь с особенностями его религиозных взглядов и идеалов; незаурядная, духовно сильная и одновременно политически робкая личность митрополита Антония (Вадковского); могущественный и противоречивый (в оценках Фирсова) обер-прокурор К.П. Победоносцев. Религиозно-философские собрания в Петербурге, отзывы русских архиереев по вопросам церковной реформы, старообрядческий вопрос, обновленчество начала XX века, Предсоборное присутствие, Предсоборное совещание, Февральская революция, Поместный Собор - вот неполный перечень тех событий, которым петербургский исследователь дает психологическую оценку и изящно вписывает их в контекст эпохи.
Фирсов отвергает как идеализацию, так и излишний критицизм по отношению к прошлому. В стремлении быть объективным ученый не без некоторого лукавства излагает множество авторитетных, но подчас прямо противоположных мнений, предлагая читателю самостоятельно сделать свой выбор, что, несомненно, налагает на него дополнительный интеллектуальный труд. Книга Фирсова может стать одинаково далекой и близкой как представителю либеральных, так и консервативных взглядов на историю Русской Церкви. Свой среди чужих, чужой среди своих, пожалуй, так можно охарактеризовать попытку ученого пройти между Сциллой и Харибдой охранительных и либеральных тенденций в трактовке церковной истории. Впрочем, это не означает, что у автора нет собственного мнения, просто подчас оно не вполне четко зафиксировано. Несомненно, книга Сергея Фирсова - не учебник, а исследование, где есть место и субъективизму, и авторскому праву на толкование факта.
Особенно интересна оценка Фирсовым обновленческого движения в 1905-1907 гг.: "Стремление "обновить" Церковь, безусловно, было вызвано к жизни не политической, а внутрицерковной ситуацией, но обновленческое движение можно считать одним из побочных явлений развернувшейся в России революции┘ Начав бороться за "соборность", лидеры обновленцев в конце концов превратились в политиков". Полемизируя с критиками "православного клерикализма" в Российской империи, Фирсов утверждает, что именно отсутствие клерикализма как политически оформленной "церковности" побудило обновленцев вступать в политические партии. В обновленчестве начала XX века ученый видит и стремление к идеалам раннего христианства, что, по мысли историка, только усиливает трагичность церковного либерализма в Русской Церкви. Столь же любопытна оценка ученого таких явлений в российской церковно-политической жизни, как "черносотенство", "ученое монашество", "богоискательство" русской интеллигенции. Для светских и церковных историков многое из этого уже известно, исследовано и описано, но впервые здесь все факты и события представлены как единый событийно-исторический процесс. По своему стилю, любви к событийному психологизму, метафорам и парадоксам Фирсов, безусловно, является последовательным представителем современной петербургской исторической школы со всеми ее достоинствами и недостатками.
Не со всеми выводами и оценками этих исследователей можно соглашаться, но не считаться с ними уже нельзя. Новое время требует для изучения религии в России новых исследователей, чье сознание вне конфликта веры и знания, науки и религии.
