Новое измерение гибридной войны

«Вежливые люди» в 2014 году показали современную армейскую тактику. Фото Reuters

Пандемия коронавируса влечет за собой колоссальные геополитические последствия, связанные прежде всего с крахом процесса глобализации, окончательным разрушением однополярного мира, что придает новые импульсы ряду глобальных и необратимых геополитических изменений уже основательно расшатанной архитектуры существовавшего доселе миропорядка.

Возник тренд нелинейного перехода от глобального открытого общества к нескольким обособленным более или менее закрытым цивилизационным зонам, находящимся в состоянии конкурентной борьбы. Глобализация под влиянием самоизоляции государств и целых континентов завершает «объединительный» виток и превращается в свою противоположность.

Осуществляется переход от стратегии гибридной войны как вида межгосударственного противостояния к новому виду конфликта – мировой гибридной войне (МГВ), полностью отрицающей декларированные опорные конструкции существовавшего миропорядка – гуманизм и человечность, международное право, институты солидарного реагирования на общие угрозы, сами устои национальных государств.

Трансгрессия глобализации

Процесс трансформации всех сфер общественной жизни людей с одновременным преодолением существовавших ранее границ достаточно полно описывается философским концептом «трансгрессия».

Феномен трансгрессии в процессе изменения мира в условиях пандемии перечеркнул ряд факторов, которые философ и политолог Александр Дугин называет «основными мифами глобализации». Это эффективность открытых границ и взаимозависимости стран мира; способность наднациональных институтов справиться с экстраординарной ситуацией; устойчивость мировой финансовой системы и мировой экономики в целом при столкновении с серьезными проблемами; бесполезность централизованных государств, социалистических режимов и дисциплинарных методов в решении острых проблем и полное превосходство над ними либеральных стратегий; тотальный триумф либерализма как панацеи для решения всех проблемных ситуаций.

Упомянутые мифы продемонстрировали свою несостоятельность в США, Италии, Франции и во многих других цитаделях глобализации, захваченных вирусом. В условиях грозной инфекции эффективными оказались резкое закрытие общества, опора на внутренние ресурсы, принятие неотложных социальных мер, сильная государственная власть и изоляция больных от здоровых, граждан страны от иностранцев, решительный заслон миграции и т.д.

Налицо явный переход от стратегий линейного развития государств и мира в целом к нелинейным стратегиям, применение которых позволяет достигать значимых результатов за счет считавшихся недавно непопулярными шагов. Сущностным моментом акта трансгрессии выступает именно то, что он нарушает линейность процесса и приводит к формированию принципиально новых (то есть не детерминированных текущим состоянием международного сообщества) эволюционных перспектив развития нового многополярного мира, в котором отдельные мировые регионы, цивилизации, континенты постепенно оформятся в самостоятельных субъектов.

В этих условиях следует прогнозировать радикальное смещение культурного фокуса США и Европы, включая представления о прогрессе, основанные на самопровозглашенной идее глобального лидерства США или на спасительных постулатах безудержного технического развития, ставших догмой в европейских государствах. В новой финансово-экономической и культурно-мировоззренческой модели США, а также ЕС и НАТО, если оба союза в той или иной форме вообще сохранятся, будут лишь одним из факторов наряду с другими. Сами США явно не смогут больше (и, вероятно, не захотят, если линия Трампа окончательно возобладает в Вашингтоне) выступать в роли единственного глобального арбитра и приобретут иной статус, сохранив нацеленность на борьбу за сферы влияния и источники сырья. США и НАТО так и не смогли предложить объединяющего проекта, если не считать таким «проектом» надуманную российскую угрозу.

Ряд трансформированных глобализационных процессов, ранее ориентированных на США, переориентируется на Китай для участия в глобальных инфраструктурных программах Пекина: инициативе «Один пояс, один путь» и попутной ей «Цифровой шелковый путь и технологии 5G». России в этих процессах еще предстоит сказать свое слово.

Результирующий вектор приведет к перманентным переменам в политике и экономике как Китая, так и других государств, но эти изменения станут понятны не сразу.

Для культурного фокуса России сохранят свою значимость особое внимание вопросам обеспечения обороны страны, коллективизм и социальная справедливость, противостояние претендентам на мировое господство, поиск сбалансированной модели отношений по всем азимутам. Ведущее место должно быть отведено поиску новой модели справедливого социального переустройства нашего государства и разработке системы многополярного урегулирования.

Театры мировой гибридной войны

Трансгрессия обладает уникальным свойством обеспечивать формирование новых феноменов в военной сфере, а современные военные конфликты демонстрируют тотальную трансгрессию, казалось бы, незыблемых в обществе законов, превращая их в противоположность.

В широком понимании смысл МГВ состоит в борьбе за влияние и доступ к ресурсам на пространствах Большой Евразии, Большого Среднего Востока, Африки и Латинской Америки в противовес конкуренции за технологическое лидерство между Западом и Востоком в предыдущие годы.

В узком понимании смысл мировой гибридной войны США и их союзников против России заключается в ликвидации российской государственности, фрагментации страны и переводе отдельных ее частей под внешнее управление. Следующим шагом станет установление контроля над другими важными частями Евразии – Китаем, Индией и некоторыми другими государствами, которые пока выступают в роли наблюдателей.

Стратегия МГВ представляет собой способ достижения победы посредством целеполагания, общего плана и систематического воздействия на уязвимые места противника с использованием комплекса гибридных угроз. Стратегия преследует решительную цель – разгром противника путем нанесения ему поражения на всех фронтах: информационном, экономическом, военном, дипломатическом и представляет собой способ достижения победы в новом виде конфликтов, которые еще в течение многих десятилетий будут оказывать важное, а порой определяющее влияние на развитие современного общества.

В целом можно утверждать, что пандемия COVID-19 в решающей степени способствует формированию вида военного конфликта мирового масштаба, в котором радикальные перемены в стратегии гибридной войны и появление новых измерений МГВ внезапно оказались возможны.

Содержание МГВ останется прежним и будет сводиться к всестороннему соревнованию за роль лидера и расширение доступа к ресурсам. В отличие от традиционной гибридной войны как вида межгосударственного противостояния МГВ будет носить межцивилизационный характер при прежней бескомпромиссности и решительности целей. Победителем станет государство или коалиция, сумевшая навязать противнику присущее им видение картины мира, ценностей, интересов и соответствующее их миросозерцанию понимание «справедливого» распределения ресурсов и подходов к демографической проблеме.

Наряду с вооруженной борьбой, составляющей специфическое содержание войны, в МГВ широко применяются экономические, дипломатические, научно-технические, информационные, идеологические, психологические средства и методы навязывания противнику своей воли, ослабления его военных возможностей и укрепления собственных позиций и ослабления военных возможностей противника. Однако именно военное насилие, то есть применение живой силы и технических средств (оружия) для физического подавления противника, подчинения его своей воле, составляет сущность МГВ и в точном смысле этого слова является ее определяющим признаком.

Основными особенностями МГВ станут широкое применение высокоточного и других видов новых вооружений, в том числе боевого использования лазерных, космических и роботизированных технологий при особой роли противостояния системам связи, разведки и навигации, применении технологий искусственного интеллекта. Кроме традиционных сфер вооруженной борьбы в условиях цифровизации будет активно задействована информационно-коммуникационная сфера и космос, широкое применение получат беспилотники. В качестве эффективного средства воздействия выдвигается биологическое оружие, совершенствование которого будет вестись в направлении придания ему избирательных свойств.

В условиях спада мировой экономики и хаотизации международных отношений под влиянием пандемии COVID-19 США планируют наращивать давление на основных геополитических конкурентов Америки – Россию, Китай и некоторые другие государства.

При этом театры МГВ по охвату во многом совпадают с театрами Второй мировой войны, в ходе которой боевые действия велись на Западноевропейском, Восточноевропейском, Средиземноморском, Тихоокеанском и Африканском театрах. С учетом размаха МГВ в этот список следует дополнительно включить сухопутную территорию, морские акватории и воздушное пространство практически всех государств мира, в пределах которых воюющие стороны могут вести или проводят операции МГВ.

В замысле коллективного Запада одно из ключевых мест по-прежнему отводится использованию НАТО как инструмента, направленного против России за счет превращения альянса в многопрофильную гибридную военно-политическую организацию с глобальным охватом. Основные усилия блока при этом сосредоточены на Евро-атлантическом театре, на Большом Среднем Востоке и в Арктике.

Наращиваются усилия США по сдерживанию КНР в Индо-Тихоокеанском регионе, который превратился в новую арену противостояния мировых держав, прежде всего США и Китая. В основе соперничества лежат глубоко взаимосвязанные экономические, международно-политические и военные процессы в экономической и военной сферах. В области экономики следует прогнозировать конкуренцию между различными подходами к инфраструктурному развитию в странах Большой Восточной Азии. В сфере безопасности на первый план неизбежно выйдут вопросы обеспечения свободы мореплавания и морской торговли, обеспечения безопасности морских и воздушных коммуникаций.

Усиливается внимание США к Латиноамериканскому региону, где главная цель сегодня – Венесуэла. Под предлогом борьбы с контрабандой наркотиков Вашингтон осуществляет беспрецедентное наращивание экономического, военного и информационного давления на Каракас.

Важным направлением стратегии МГВ наряду с нефтяными войнами является подготовка Вашингтоном перераспределения в свою пользу рынка атомной энергии. В докладе «Восстановление конкурентного преимущества атомной энергетики Америки. Стратегия обеспечения национальной безопасности США», опубликованном Министерством энергетики США, сказано, что «правительство США пойдет на рынки, где в настоящее время доминируют российские и китайские государственные предприятия, и восстановит позиции мирового лидера в экспорте лучших в своем классе технологий в области ядерной энергии, а вместе с тем и устойчивые стандарты нераспространения». Не исключено, что Конгресс США введет новые санкции против профильных российских и китайских предприятий. Наращивается информационное давление на Россию, для чего, в частности, используется факт пожаров в зоне Чернобыльской АЭС с целью поставить под сомнение способность России разработать надежные технологии в атомной энергетике.

Межцивилизационная шкала измерения

Развитие МГВ как вида межцивилизационного противостояния приведет к перераспределению сил и функций среди охваченных войной цивилизаций.

Европа, если ей удастся сохранить единство, вероятно, попытается создавать свой независимый от США военный блок. Не будучи прямо враждебным США, такой блок во многих случаях будет следовать собственно европейским интересам, которые могут подчас и резко расходиться с американскими. Создание евроблока затронет отношения с Россией, Ираном, Китаем и странами исламского мира.

Исламский мир окажется перед трудной проблемой новой парадигмы самоорганизации, так как в условиях формирования больших пространств – Европа, Россия, Китай, США и т.д. – отдельные исламские страны не смогут в полной мере быть соразмерными остальным и эффективно отстаивать свои интересы. Скорее всего сложатся несколько полюсов исламской интеграции.

Китай долгое время пользовался преимуществами глобализации, сумев адаптироваться к ней для преследования своих национальных интересов, но теперь Пекину придется перестраиваться, наращивая свое региональное могущество. Именно в этом направлении развиваются в последнее время многие процессы в КНР – укрепление власти Си Цзиньпина, проект «Один пояс – один путь» и т.д.

В широком контексте в формирующемся многополярном мироустройстве у России открывается исторический шанс укрепиться как независимой цивилизации, которая получит новый объем могущества как раз в силу резкого сокращения влияния Запада и его внутренней геополитической фрагментации. Но одновременно это станет и вызовом: прежде чем полноценно утвердить себя в многополярном мире в качестве одного из самых влиятельных и могущественных полюсов, России придется кардинально пересмотреть внутриполитическую парадигму, сохранив свое единство и заново утвердив зоны своего влияния на евразийском пространстве.