Игорь Попов
Воевать не числом, а умением пока не получается. Фото с официального сайта Министерства обороны РФ
На первый взгляд все просто: исправляя прошлые ошибки, руководство Министерства обороны приняло решение вернуть в строй дивизии. Однако в действительности эта проблема не так проста, как кажется.
Сразу определимся: анализ данного шага нынешнего руководства Министерства обороны не может проводиться абстрактно. Он должен сопрягаться с разными сферами современной российской реальности: военно-стратегической, экономической, бюджетно-финансовой, социально-демографической, эмоционально-психологической.
ПОЧЕМУ ПЕРЕШЛИ НА БРИГАДЫ
В военно-стратегической сфере решение о ликвидации дивизионного звена имело под собой определенные обоснования. Как известно, в рамках реформы Вооруженных сил и оптимизации структуры управления было принято принципиальное решение сократить количество звеньев в системе управления войсками. В качестве «кандидатов на выбывание» рассматривались дивизионные или армейские звенья управления. В конечном счете сохранить решили армейское звено, а дивизии подверглись реформированию и расформированию.
Со стороны тогдашнего руководства Минобороны предпринимались попытки объяснить широкой общественности необходимость перехода на бригадную основу, однако не все эксперты восприняли такое решение позитивно. На то были свои причины. Дивизии традиционно являлись основными тактическими формированиями Сухопутных войск. Военная наука и военное искусство, обучение войск, подготовка мобилизационных резервов, боевые уставы и наставления были «заточены» на дивизии.
Переход на бригадную основу в тех условиях был очень трудным шагом, связанным с ломкой традиционного военного менталитета, необходимостью отказа от устоявшихся за многие годы стереотипов, нормативов, принципов и представлений.
Вместе с тем, по мнению многих военных специалистов, с окончанием эпохи холодной войны и прекращением глобального военно-блокового противостояния по линии Восток–Запад вероятность классических крупномасштабных операций с применением многочисленных группировок Сухопутных войск стала крайне мала. Новые опасности, угрозы и вызовы безопасности требовали серьезных изменений в организации и тактике действий войск. В этом контексте бригада виделась как более эффективная, гибкая, мобильная и лучше управляемая организационно-штатная структура Сухопутных войск.
С учетом опыта ведения боевых действий на Северном Кавказе против иррегулярных формирований противника (боевиков, террористов, бандитов) обоснованность перехода Сухопутных войск на бригадную основу на концептуальном уровне была понятна.
ОБ УГРОЗЕ «БОЛЬШОЙ» ВОЙНЫ
Что же изменилось в военно-стратегическом ландшафте за последние полгода, что возникла резкая необходимость восстановления дивизионного звена?
В этой связи военные эксперты обращают внимание на то, что тезис об опасности крупномасштабной войны за последние несколько месяцев неоднократно озвучивался Генеральным штабом ВС РФ. Если такая опасность реальна – кто у нас в стране может оспорить официальные заявления Генерального штаба, – то тогда «большая» война не за горами. В этом контексте воссоздание дивизий в Сухопутных войсках выглядит вполне логичным и оправданным шагом. Значит, Генеральный штаб знает нечто такое, о чем экспертное сообщество не ведает. А если это так, то тогда нужно не намеки делать, а предметно готовить всю страну, все население к «большой» войне.
Так на каком же направлении эта «большая» война зреет?
Военная угроза со стороны блока НАТО – традиционного кошмара нашего Генштаба – существует, но никак не в форме крупномасштабного наземного вторжения миллионных армий. Даже в бурных фантазиях сегодня невозможно представить себе существование нового плана «Барбаросса», предусматривающего заблаговременное сосредоточение в приграничной с Россией полосе мощных стратегических группировок наземных войск агрессора, готового обрушить на наши земли тысячи танков и самолетов, миллионы солдат с автоматическими винтовками наперевес. Угроза со стороны Запада является высокотехнологичной, основанной на стремлении достичь абсолютного превосходства в космосе, информационной сфере и киберпространстве. Военные операции с таким противником, как отмечают военные специалисты, все более явственно переносятся в виртуальное пространство и становятся похожими на компьютерные игры.
В условиях военных конфликтов нового типа наши соединения наземных войск – будь то бригады или дивизии – могут оказаться как бы сторонними зрителями. Именно так было в Югославии в 1999 году, когда авиация и средства дальнего огневого поражения НАТО точечно выводили из строя важнейшие элементы государственно-политической структуры, экономики, системы энергоснабжения, ключевые объекты транспортной инфраструктуры, оставляя в стороне войска и военные объекты югославской армии. Таким образом, воссоздание дивизий на этом стратегическом направлении вряд ли можно рассматривать в качестве действенной и эффективной меры противодействия высокотехнологичной угрозе наших недругов и недоброжелатей.
Другое направление, откуда гипотетически может исходить военная угроза, это Дальний Восток.
Давайте будем реалистами: Дальневосточный федеральный округ – это треть (36,1%) площади России, на которой проживает всего 4,4% населения России. В абсолютных цифрах, численность населения Дальнего Востока – чуть менее 6,3 млн. человек (на 01.01.12). Прогнозы развития демографической ситуации в Дальневосточном федеральном округе крайне пессимистичны. По оценкам экспертов, за 2010–2050 годы общая численность населения российского Дальнего Востока может уменьшиться на 21,1%, а трудоспособного – на 42,5%.
А какова демографическая ситуация у наших соседей на Дальнем Востоке?
По оценкам на 2010 год численность населения Северо-Восточного Китая (провинции Ляонин, Цзилинь, Хэйлунцзян) составляла 120 млн., Монголии – 3,5 млн., КНДР – 28,5 млн., Республики Корея – 49,7 млн., Японии – 130,4 млн. человек. О чем вообще может идти речь, если все население нашего Дальнего Востока лишь в неполных два раза превышает численность Монголии.
Еще один ракурс: численность личного состава приграничного с Россией Шэньянского военного округа КНР достигает четверти миллиона человек. При этом мобилизационные возможности китайских вооруженных сил по сравнению с нашими представляются просто неограниченными.
К счастью, сегодня наши отношения практически со всеми странами-соседями на Дальнем Востоке развиваются в позитивном направлении. В рамках Шанхайской организации сотрудничества и на двусторонней основе укрепляются военно-политические отношения между Вооруженными силами РФ и НОАК. В этом контексте воссоздание дивизий на Дальнем Востоке может быть не совсем правильно понято нашими партнерами и коллегами.
Ну а если мы все же хотим застраховаться от неких будущих гипотетических военных угроз на Дальнем Востоке, то тогда поможет ли в этом восстановление дивизий? Сколько дивизий нам нужно воссоздать? Одну, две, десять, сто? Если одну-две, то они явно бессмысленны. Если несколько десятков дивизий – то где брать людей и финансы? В условиях нынешних экономических и демографических возможностей, объективных финансово-бюджетных ограничений опыт Советского Союза здесь вряд ли поможет.
Ну и, наконец, третье направление возможных военных угроз для России – «мягкое подбрюшье» на Юге. Основным типом противников здесь традиционно выступают иррегулярные формирования боевиков и террористов, действующих как внутри России, так и за пределами ее национальной территории. Дивизии здесь, как показывает отечественный и зарубежный опыт, – наименее эффективная форма организационно-штатной структуры войск. Группировки войск вынуждены действовать мелкими тактическими группами (подразделениями), руководствуясь в большей степени тактикой действий войск специального назначения. Да и кто же будет против полусотни бандитов посылать в горы целую дивизию.
В итоге с военно-стратегической точки зрения обоснованность решения о воссоздании дивизий, как нам представляется, вовсе не очевидна.
ПОЧЕМУ ИМЕННО ТАМАНЦЫ
И КАНТЕМИРОВЦЫ
Если все-таки принять на веру военно-стратегическую необходимость воссоздания дивизий в Сухопутных войсках России, то возникает вопрос: почему же этот процесс начался не с Дальнего Востока, а с Подмосковья? Что же это за угроза, которая вынуждает нас вновь развернуть Таманскую и Кантемировскую дивизии возле нашей столицы?
Попытка логического ответа на этот вопрос неизбежно приводит к грустным выводам или заводит в тупик.
Вспомним историю. Дислоцирующаяся ныне в подмосковном Наро-Фоминском районе Таманская дивизия была сформирована в 1940 году в Харькове под наименованием 127-я стрелковая дивизия. С первых дней Великой Отечественной войны дивизия принимала участие в кровопролитных боях на Западном направлении. 18 сентября 1941 года за отличие в боях была переименована во 2-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Завершила войну в Восточной Пруссии.
Интересный факт из исторического формуляра: в марте 1953 года дивизия вводилась в Москву для поддержания общественного порядка во время похорон Сталина.
В том же году соединение было переименовано в 23-ю гвардейскую механизированную дивизию, а в 1957 году – в 23-ю гвардейскую мотострелковую дивизию. В 1964-м соединению вернули наименование 2-й гвардейской мотострелковой дивизии.
Факт из современной истории дивизии: отдельные подразделения и военнослужащие соединения привлекались к участию в политических событиях августа 1991 и октября 1993 года в Москве.
В мае 2009 года 2-я гвардейская мотострелковая дивизия была расформирована и на ее базе создана 5-я мотострелковая бригада Московского военного округа, с оставлением всех знаков отличия данного гвардейского соединения. Ровно через четыре года, в мае 2013 года, на базе этой бригады и других воинских частей, дислоцированных в Подмосковье, воссоздана 2-я гвардейская Таманская ордена Октябрьской Революции Краснознаменная ордена Суворова мотострелковая дивизия.
Параллельно с этим в мае 2013 года на базе 4-й отдельной танковой бригады была воссоздана и 4-я гвардейская Кантемировская ордена Ленина Краснознаменная танковая дивизия.
Конечно, возвращение геройских имен и почетных наименований – важная морально-политическая акция государственного значения. Но давайте будем откровенны. В ходе перехода на бригадную основу славные традиции таманцев и кантемировцев не были преданы забвению: их преемниками как раз и стали соответственно 5-я мотострелковая и 4-я танковая бригады. Поэтому обосновывать процесс восстановления дивизий в Сухопутных войсках стремлением вернуть славные имена и традиции Вооруженных сил – не совсем корректно.
Кстати, если уж быть последовательным в деле возвращения к героическим традициям и именам, то тогда надо воссоздать сотни дивизий, получивших почетные и гвардейские наименования за героические подвиги своих солдат и офицеров в годы Великой Отечественной войны. Но ведь все понимают, что это невозможно и, главное, не нужно.
Вот и получается, что воссоздание подмосковных Кантемировской и Таманской дивизий имеет какие-то иные причины, о которых эксперты могут только гадать.
ВОЕННЫЙ БЮДЖЕТ –
НЕ БЕЗДОННАЯ БОЧКА
Попробуем теперь взглянуть на решение о воссоздании дивизий под финансово-экономическим углом зрения.
Что вообще значит создать или воссоздать дивизию? Требуется осуществить целый ряд сложнейших мероприятий: определиться с местом постоянной дислокации (регион страны) штаба дивизии и подчиненных частей; соотнести место постоянной дислокации с наличием населенных пунктов (в городской черте, в «чистом поле»); обеспечить землеотводы под места постоянной дислокации всех штабов, воинских частей и других структурных элементов дивизии, военные городки для семей военнослужащих; построить капитальные строения для обеспечения жизни и деятельности личного состава дивизии и хранения соответствующей военной техники и вооружения; построить жилой фонд с необходимыми элементами социальной и культурной инфраструктуры для семей офицерского состава и контрактников дивизии; осуществить еще сотни других организационных и практических мероприятий и согласований, предусмотреть тысячи и тысячи мелочей.
 |
| Когда не хватает танков, в ход идут ракеты.
Фото с официального сайта Министерства обороны РФ |
Больше повезет тем дивизиям, которые будут формироваться за счет «переформатирования» бригад на их готовой инфраструктуре. Однако в связи с расширением и перед ними неизбежно встанут все те же сложные финансовые проблемы.
Самое главное: военный бюджет – не бездонная бочка. Выделение финансовых средств на воссоздание дивизий влечет за собой перераспределение приоритетов военного бюджета, сокращение других статей: денежного содержания военнослужащих, обеспечения их жильем.
Воссоздание дивизионного звена в структуре Сухопутных войск повлечет за собой необходимость увеличения численности офицерского состава со всеми вытекающими из этого финансовыми последствиями для военного бюджета.
Вот и получается, что с социально-экономической и бюджетно-финансовой точек зрения воссоздание в Сухопутных войсках дивизий – задача достаточно затратная.
ЧЕХАРДА В ВОЕННОЙ ТЕОРИИ
И ПРАКТИКЕ
Что представляет собой в практическом плане сам механизм возвращения на дивизионную основу? Судя по принимаемым решениям, некоторые бригады в очередной раз «переформатируются» и становятся дивизиями, в то время как другие бригады преобразуются в полки. В новых дивизиях вновь воссоздаются части дивизионного подчинения, дивизионный тыл. Заново придется перерабатывать все боевые уставы и наставления, «адаптированные» под бригаду. Потребуется переосмысление тактики действий дивизий нового состава, нужно будет корректировать все нормативы и расчеты, отрабатывать новые модели и алгоритмы действий. Все эти задачи потребуют для своего решения больших затрат финансовых средств, людских и временных ресурсов.
Кроме того, система высшего военного образования вновь оказывается перед проблемой – чему и как учить. «Переработанные под бригады» учебники, лекции, справочные пособия теперь вновь нужно переделывать «под дивизии», внося дальнейшую путаницу и неразбериху в сознание не только слушателей-офицеров, но и самих преподавателей.
В условиях, когда отечественная военная наука, по признанию даже президента Академии военных наук генерала Махмута Гареева, фактически находится в состоянии кризиса, когда мы не имеем «сложившейся научной теории будущих войн», теоретико-практические шарахания в области организационной структуры формирований Сухопутных войск выглядят, прямо скажем, совершенно несерьезно. Логичней было бы прежде всего, нацелить военно-научную мысль на разработку адекватных теорий и концепций ведения современной и будущей войны, а потом, на основе сформулированных представлений, начинать практическую работу по коррекции организационных структур.
Кстати, вовсе не очевидно, что результатом таких военно-научных разработок, если они будут осуществлены непредвзято и объективно, станет вывод о необходимости возвращения к дивизионной основе. Мировые тенденции развития Сухопутных войск идут в векторе создания компактных, мобильных, высокоподвижных тактических формирований гибкого состава (в идеале – «боевых стай», о которых «Независимое военное обозрение» уже писало на своих страницах), управляемых и действующих на основе так называемых сетецентрических принципов.
В этих условиях укрупнение организационных структур, то есть возвращение от бригадной основы к дивизиям, как бы выпадает из мировых трендов. Самое время обратиться к мировому опыту.
ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ
Серьезные процессы реформирования на рубеже веков затронули вооруженные силы практически всех государств мира. Не обошли они и вооруженные силы США.
С окончанием эпохи холодной войны перед военно-политическим руководством США встала необходимость закрытия военных баз и объектов, сокращения численности личного состава и реорганизации регулярных и резервных компонентов вооруженных сил. Американские военные эксперты пришли к выводу, что в новых геостратегических условиях бригада является по многим причинам наиболее эффективной формой организационно-штатной структуры наземных войск. Американские дивизии эпохи холодной войны имели в своем составе комплект линейных пехотных и бронетанковых батальонов и три штаба бригад. В бою (операции) это давало возможность командиру дивизии в каждом конкретном случае из комплекта имеющихся батальонов формировать бригады разного состава. Советские дивизии, как известно, имели четкую полковую структуру. И тот, и другой варианты имели свои плюсы и минусы.
Сделав бригады основным тактическим соединением своих Сухопутных войск, в США тем не менее не отказались от дивизий. Теперь бригады формально получили четкую организационно-штатную структуру, вобрали в себя от дивизии необходимый комплект подразделений обеспечения и обслуживания и были преобразованы в бригадные боевые группы. Кроме того, в каждом конкретном случае при решении поставленных задач бригада может получать на усиление подразделения различных родов войск – от боевой и транспортной авиации до батальонов военной полиции или инженеров.
В Сухопутных войсках США и сегодня сохраняются десять дивизий. У них сохраняются также корпуса (1-й и 3-й армейские, 18-й воздушно-десантный, 5-й армейский корпус деактивирован в июне 2013 года) и армейские звенья управления. Более того, в американской армии, о чем не знают многие отечественные военные специалисты, не отказались даже от традиционной полковой нумерации. Входящие сегодня в бригады пехотные, танковые, артиллерийские (огневые) батальоны и дивизионы до сих сохраняют в своих наименованиях традиционную полковую нумерацию, истоки которой восходят к событиям американской войны за независимость и Гражданской войны. Каждый полк имеет свою славную боевую историю, и сегодня все военнослужащие чтут и соблюдают исторические традиции, нормы поведения и обычаи своих полков.
Последние десять лет Сухопутные войска США широко применяются в боевых действиях в Афганистане и Ираке. Реальная обстановка, как считают американские эксперты, подтвердила, что бригадная боевая группа является наиболее эффективной формой организации Сухопутных войск. Бригада, обладая полным комплектом всех необходимых сил и средств, способна действовать полностью автономно и выполнять самостоятельные задачи. Штаб дивизии в этой ситуации выступает как орган управления, координации и обеспечения более высокого уровня – при условии что в бою (операции) принимают участие несколько бригад. Именно такая роль дивизии, как нам представляется, в условиях военных конфликтов современной эпохи вполне себя оправдывает.
А ПЕНТАГОН ПОЧЕМУ-ТО
СОКРАЩАЕТСЯ
В последних числах июня сего года начальник штаба Сухопутных войск генерал Реймонд Одьерно выступил в Пентагоне с изложением развернутого плана сокращения американской армии.
Наряду с серьезным уменьшением численности личного состава регулярных войск значительно сократится количество боевых бригадных групп. Из существующих ныне 45 общевойсковых бригад в боевом составе Сухопутных войск США к 2017 году останется только 33. Группировка Сухопутных войск США в Европе уже в 2013 году сократится с нынешних четырех бригад – до двух (одна – в Германии, другая – в Италии). Десять бригад будут сокращены на территории США. Затем последует деактивация еще одной бригады, в результате чего в армии останется только 32 бригадные боевые группы.
Как признал генерал Одьерно, в большей степени «пострадают» бронетанковые войска. По его словам, в боевом составе Сухопутных войск в конечном счете останется 10 бронетанковых, 14 пехотных бригад и 8 бригад на БМ «Страйкер».
О чем говорят эти цифры? Прежде всего о том, что после долгих лет войны в Афганистане и Ираке американская армия лишается почти трети своих основных общевойсковых соединений тактического звена. Объективно это означает, что даже конфликты масштаба Ирака или Афганистана, не говоря уж о более сильных противниках, могут стать для американских Сухопутных войск проблематичными.
В контексте сокращений в американской армии, принятое в России решение о воссоздании дивизий выглядит, прямо скажем, несколько экстравагантно. Особенно интересным стало совпадение по времени этих двух совершенно не связанных между собой акций.
ВОПРОСЫ ОСТАЮТСЯ
Итак, как нам представляется, воссоздание дивизий в Сухопутных войсках России – шаг не до конца продуманный и просчитанный. А значит, впереди ожидаются неизбежные корректировки и уточнения. Может быть, решение о воссоздании дивизий, действительно, разумный шаг. Но не встанет ли тогда проблема с армейским звеном управления? Насколько целесообразно будет сохранять многоступенчатую систему управления группировкой войск в составе одной-двух бригад и нескольких приданных частей? Думается, на эти вопросы специалисты дадут правильные и обоснованные ответы. При этом необходимо подойти к этим вопросам спокойно, взвешенно, с учетом накопленного отечественного и мирового опыта, с привлечением экспертного сообщества.
Пока же при оценке данного решения руководства Минобороны невольно напрашивается мысль: а стоило ли столь поспешно огород городить. Каких-либо внятных комментариев по этому вопросу от Минобороны нет. В результате ситуация выглядит просто странно: мы сегодня восстанавливаем дивизии только потому, что несколько лет назад они были ликвидированы.
Дарья Гармоненко 
