Дмитрий Винник
Фото pixabay.com
Публикация статьи Досмира Узбекова, Марата Суюнбаева и Кульнары Койбагаровой о роли зарубежных спецслужб в Центральной Азии вчера и сегодня – хороший повод, чтобы обратить внимание на то, как несколько лет назад западные «фабрики мысли» начали кампанию по изучению экстремистского потенциала джихадистского подполья и раскачиванию ситуации в регионе.
Западная пресса стала обращать внимание на страны Центральной Азии в контексте международной безопасности в 2015 году без привязки к афганской проблеме. Началом этому процессу послужил резонансный доклад Международной кризисной группы (МКГ). Особенное впечатление производила оценка исламистских боевиков, вернувшихся в родные страны со службы в рядах джихадистов: от 2 тыс. до 4 тыс. человек. Вскоре последовала серия терактов, привлекших внимание западной прессы среднеазиатским происхождением террористов
ДОКЛАД КРИЗИСНОЙ ГРУППЫ
Значительный интерес представляют аналитические документы 2015–2016 годов, в том числе доклады МКГ: «Сирийский призыв: радикализация Центральной Азии» (2015), «Кыргызстан: хрупкость государства» и др., доклад Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI) «Исследование факторов, способствующих радикализации среди трудовых мигрантов из Центральной Азии в России», публикации в зарубежной прессе на данную тематику.
Все перечисленные документы отличаются одной чертой: они содержат рекомендации органам власти России и государств Центральной Азии. Например, анализируя религиозный экстремизм в Кыргызстане, МКГ считает, что «правительство и доноры должны прикладывать дополнительные усилия к сотрудничеству с умеренными, авторитетными исламскими организациями и прочими лицами, включая аполитичных салафитов, которые сейчас ведут очень полезную работу на местах».
Аналогично в отчете «Джихад на экспорт? Северокавказское подполье и Сирия» эта уважаемая организация призывает Национальный антитеррористический комитет и правительство РФ «отказаться от дискриминационных практик в отношении законопослушных салафитов, в том числе постановки их на профилактический учет». Удивительно, но МКГ очень расстраивает то, что местные традиционные суфийские круги начали процесс вытеснения из мечетей пришлых салафитов. Тот факт, что салафиты – это результат своеобразного религиозного ребрендинга ваххабитов, авторы опускают.
Впрочем, что ждать от организации, созданной на соросовские деньги, которая в 2005 году была способна на еще более неожиданные высказывания: «Хлопковая монокультура более разрушительна для будущего стран Центральной Азии, чем тонны героина, которые регулярно провозятся транзитом через регион».
ХЛОПОК
С какими целями СССР создавал хлопковое производство в регионе, нам хорошо известно. Одной из таких целей было устранение острого дефицита в порохе и взрывчатке, возникшее во время отечественной войны. Разрушение хлопковой отрасли в регионе способно создать нам значительные проблемы на этом направлении и сегодня, не говоря уже об устранении нескольких конкурентов на мировом текстильном рынке.
Стареший британский мозговой бункер, основанный еще маршалом Веллингтоном в 1831 году – RUSI, предельно откровенно рекомендует российским властям «разработать стратегию по возвращению иностранных боевиков-террористов в Россию и страны Центральной Азии». Более того, декларируется, что «определение того, как направить этот поток обратно в Россию и Центральную Азию, требует тщательных усилий. Некоторые страны, такие как Кыргызстан, уже приняли законодательство, запрещающее таким лицам возвращаться, и арестовали ряд подозреваемых».
Прямым текстом признается, что одной из задач исследования является поиск факторов, которые могут облегчить возвращение опытных боевиков-террористов обратно в Россию и дружественные страны. Логически странным выглядит переход к предложению о законодательном запрете Киргизии принимать обратно экстремистов. Однако это предложение становится вполне осмысленным, если его начать с фразы: «К сожалению». Авторы работы сетуют, что Киргизия не хочет пускать домой тех, кто променял мирную жизнь на родине на джихад. Публичная и известная позиция состоит в том, что нужно объединить усилия. А именно – стремиться к тому, чтобы никто из них не вернулся домой, оставшись на чужбине навсегда. Королевский институт оборонных исследований такой подход, очевидно, не устраивает. Приоритеты для дальнейших исследований определены еще масштабнее: «Лучшее понимание того, как обращаться с иностранными боевиками-террористами, возвращающимися в Российскую Федерацию и более широкий русскоязычный мир из конфликтных зон на Ближнем Востоке».
С одной стороны, авторы текста признают успешными действия российских властей по борьбе с экстремистами и намекают на то, что опыт работы с диаспорами следует перенимать другим странам. С другой стороны, постоянно упоминается тяжелое экономическое и правовое положение мигрантов в России в качестве причины, толкающей их к экстремизму. Дескать, мы сами виноваты: замучили гастрабайтеров, вот они и идут в салафитские подпольщики из стихийного чувства социальной справедливости. Действительно, порой мигранты живут и работают в тяжелейших условиях. Но вряд ли эта причина является существенной. В Европе мигрантам живется гораздо комфортнее (в среднем), но при этом количество кровожадных терактов с огромным числом жертв в последние годы явно не в их пользу. Неужели авторы этого не понимают? Может быть, и не понимают. А если понимают? Тогда из этого следует, что это не указание на причину явления, а скрытая рекомендация начать информационную компанию в глобальных медиа об унизительном, рабском, предельно бесчеловечном положении мигрантов в России, толкающем от отчаяния многих из них в лукавые объятия религиозных фундаменталистов. Кстати, британцы верно установили, что главной причиной того, что Россия является одним из поставщиков фундаменталистов, вовсе не тяжелое положение мигрантов. Причина эта заключается, как ни удивительно, в открытости нашей страны, свободе слова и доступности дешевого и быстрого интернета для всех.
Глубокий анализ доклада показывает, что настоящее исследование является способом мониторинга успехов по развитию исламистского подполья в России и Средней Азии. Если это так, то результат исследования гласит, что успехи по разжиганию джихада в регионе нельзя признать удовлетворительными и, наверное, надо приложить больше усилий и вложить больше денег, поскольку жители региона считают основным мотивом наживу. В любом случае текст содержит множество свидетельств в пользу этой версии.
БРИТАНСКАЯ ПОЛИТИКА
Британские ученые прозрачно намекают, что к развязыванию джихада следует более интенсивно привлекать жителей Кавказа, так как это «вписывается в общую картину более длительного исторического опыта насильственного экстремизма на Кавказе. Это также выглядит логично с оперативной точки зрения: кавказцы хорошо понимают культуру и местность России и обладают большей оперативной, материально-технической и технической базой, чем центральноазиатские граждане в России, не говоря уже о международных связях с другими движениями салафитов-джихадистов на Ближнем Востоке и в Южной Азии».
Это действительно достаточно масштабное пилотное исследование, на которое были потрачены сотни тысяч евро с целью зондажа общественного мнения в среде мигрантов по вопросу восприятия джихадистского подполья и джихадистского интернационала. Подобные усилия способны выявить потенциал использования мигрантов из Центральной Азии для привлечения к проектам распространения радикального исламизма.
После распада СССР было предпринято несколько неудачных попыток взломать российское «подбрюшье»: гражданская война в Таджикистане, попытка прорыва моджахедов через позиции московского погранотряда, рейд ИДУ в Киргизию, андижанские события. Создание оборонного каркаса ОДКБ и прочие усилия в конечном счете купировали подобные угрозы на определенном этапе.
Времена российско-британского противостояния в Центральной Азии, известного как «Большая игра», давно миновали, и вряд ли стоит напрямую проецировать отношения тех лет на современность, как это популярно в некоторых кругах. Во-первых, для России еще в форме СССР сменился основной оппонент – его место заняли США. Во-вторых, государства Средней Азии оказались потеряны как внутренние провинции империи и стали относительно зависимыми периферийными государствами. В-третьих, в процесс противостояния Запада и России стал активно вклиниваться Китай и постепенно вступает Индия.
Однако один фактор не претерпел изменений, и именно он является наиболее чувствительным для безопасности нашей страны. Существует геополитическое убеждение, согласно которому нанести военное поражение России с запада невозможно, но это можно сделать с юга, перерезав транссибирские коммуникации в малонаселенных районах и изолировав историческую Россию. Основным драйвером российской экспансии на восток было промысловое освоение регионов, где водится соболь, – не зря карта границ страны в Сибири и на Дальнем Востоке полностью совпадает с границей распространения соболя. Однако движение в Туркестан изначально было обусловлено оборонными причинами – усмирением кочевых народов, совершавших чувствительные набеги на Поволжье, Урал и транссибирские коммуникации. Амбициозные мечты о контроле над всем хартлендом пришли гораздо позже. Вследствие укоренения цивилизации проблема кочевых набегов очевидным образом ушла в прошлое, однако контуры угрозы сохранились.
Практически все исследователи не устают повторять, что регион является взрывоопасным. Одна только Ферганская долина является самой большой и населенной в мире, она поделена между тремя странами, содержит множество анклавов с транспортными проблемами, там постоянно вспыхивают конфликты из-за снабжения водой. Социальная детонация этого региона способна вызвать не только гремучую смесь мятежевойны и войны между государствами, но и колоссальный поток беженцев на север – в Казахстан и Сибирь, – который невозможно будет остановить гуманитарными и мягкими силовыми методами с учетом протяженности в 7,5 тыс. км российско-казахской границы.
До последнего времени в разжигании конфликта в регионе западные страны заинтересованы не были: военные базы в Узбекистане и Кыргызстане, присутствие советников в Таджикистане, военная операция в Афганистане требовали определенной стабильности в целях безопасности логистики. Закрытие военных баз в этих странах, недавнее принятие Кыргызстаном закона об иностранных агентах, сворачивание военного присутствия стран НАТО в Афганистане дают основания умыть руки и запустить социальный детонатор с оставшихся оперативных позиций. В условиях тренда на деглобализацию Туркестан нужен нашим оппонентам в новой фазе «Большой игры» как своеобразное геополитическое оружие двойного назначения – ресурс социальных диверсий против России и Китая.
комментарии(0)