Лариса Шашок
На фото последствия взрыва в отеле JW Marriott, Джакарта, 5 августа 2003 года. Фото Reuters
В конце 1990-х – начале 2000-х годов Индонезия и вся Юго-Восточная Азия рассматривались как регион с повышенной террористической угрозой.
В канун Рождества 2000 года христианские церкви по всей стране подверглись бомбардировкам, в результате чего погибло 18 человек. Двумя годами позже, 12 октября 2002 года, еще одна серия взрывов прогремела в Куте на острове Бали, в результате чего 202 человека погибли и более 200 получили ранения. В следующем году отель JW Marriott в Джакарте подвергся нападению террориста-смертника, в результате которого погибли 11 человек.
Кроме того, всего через шесть дней после терактов в церквах в канун Рождества в Индонезии взрывы прогремели в метро Манилы (Филиппины), в результате чего погибли 22 человека. Ответственность за все эти нападения взяла на себя «Джемаа Исламия» (ДИ) – радикальная исламистская организация, имеющая связи с «Аль-Каидой» (обе организации признаны террористическими и запрещены в РФ).
Тем не менее после событий 11 сентября 2001 года в США и последовавшей за ними «глобальной войны с террором» под эгидой международной коалиции в таких странах, как Индонезия, стало наблюдаться снижение уровня насилия. Этот процесс сопровождался расколом группировок, которые ранее казались невероятно смертоносными. Последнее нападение ДИ на территории Индонезии произошло в 2011 году – это был взрыв в полицейском участке в Чиребоне на Западной Яве.
Учитывая перечисленные факты, стоит отметить, что в начале ноября в Индонезии произошли весьма неожиданные события. Власти страны арестовали 59 боевиков, предположительно связанных с радикальными группировками, которые, по словам полиции, планировали организовать теракты в преддверии президентских выборов, запланированных на февраль 2024 года.
По данным индонезийского специального контртеррористического отряда Densus 88, подозреваемые накапливали оружие и оборудование для изготовления самодельных взрывных устройств и пропагандистских материалов. Злоумышленники планировали совершить нападения на представителей силовых структур, сосредоточенных на обеспечении безопасности предвыборных мероприятий. По данным властей, 19 подозреваемых были членами группировки «Джемаа Исламия», а остальные 40 боевиков – членами связанной с «Исламским государством» (ИГ, запрещено в РФ) группировки «Джамаа Аншарут Даула» (ДАД).
Будучи малоизвестной «родственницей» ДИ, «Джамаа Аншарут Даула» является ее отколовшейся фракцией, в которую вошли члены ряда других радикальных группировок – в том числе граждане Индонезии, вернувшиеся из Сирии после борьбы на стороне ИГ.
Группировка ДАД несет ответственность за серию нападений на несколько христианских церквей в Сурабае в 2018 году, в результате которой погибло 15 мирных жителей. Также ДАД были организованы взрыв террориста-смертника в Медане в 2019 году и нападение на собор в Макассаре в 2021 году. В 2019 году группировка взяла на себя ответственность за взрывы в церкви Холо на Филиппинах, в результате которых погибли 20 человек.
Как правило, организации, придерживающиеся радикальной идеологии и жесткой линии, практически невозможно полностью упразднить. Они часто мутируют внутри террористической экосистемы, при этом боевики свободно переходят из одних ячеек в другие в случае их слияний или расколов. Некоторые члены радикальных формирований просто остаются в своих организациях, но переключают внимание на другой образ действий, как это было с некоторыми главарями ДИ, отошедшими от насилия, но по-прежнему считавшими себя активными членами группировки.
В связи с вышеизложенным встают закономерные вопросы: стоит ли беспокоиться по поводу недавних арестов в Индонезии и указывают ли эти аресты на то, что радикальные группировки затаились и ждут подходящего момента, чтобы нанести новый удар?
В случае с «Джемаа Исламия» это вряд ли возможно. В данный момент организация уже далеко не та, что была раньше. Большинство ее главарей либо заключены в тюрьму, либо были ликвидированы в ходе полицейских рейдов на протяжении многих лет, либо дерадикализированы в результате правительственных программ реинтеграции. Что же касается ДАД, ей так и не удалось повторить крупномасштабные теракты ДИ или получить доступ к ее ресурсам.
Также важно отметить, что задержание боевиков накануне выборов с участием спецотряда Densus 88 демонстрирует, что индонезийские власти продолжают эффективно выполнять работу по мониторингу и аресту подозреваемых в планировании терактов.
Однако аресты также демонстрируют, что в Индонезии все еще существуют радикальные группировки, способные планировать нападения и накапливать запасы оружия, даже если они ослабли с годами. Так что было бы неосмотрительно и глупо отвергать эти формирования как беспомощные «остатки» их более свирепых предшественников.
Возможно, недавние превентивные аресты следует рассматривать просто как предостережение, не позволяющее объявить окончательный успех в глобальной «войне с террором». В ближайшее время Индонезия и Юго-Восточная Азия в целом вряд ли снова окажутся на пороге новой террористической агрессии, сопоставимой по масштабам с той, что сотрясала регион в нулевые годы. В любом случае развитие ситуации зависит от того, насколько власти страны будут способны удерживать ее под контролем.
