В чеченской политике России пора менять тактику

	Пока что, к сожалению, действия регулярных российских войск в Чечне отрицательно сказываются на спокойствии мирного населения. Как и действия любых иных войск в таких случаях. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

ПОЛИТИЧЕСКОЕ руководство РФ и военное командование не устают повторять, что антитеррористическая операция в Чечне будет доведена до конца. Очень уверенным голосом представители власти отводят на завершение военной кампании полтора-два месяца. На самом деле сложная и запутанная ситуация в Чечне ставит ряд довольно простых вопросов. Например, не может быть так, чтобы все знали, что война в Чечне не закончится до президентских выборов, кроме Кремля и Минобороны. Прогнозировать дальнейшее развитие событий в Чечне сейчас не возьмется никто, если, конечно, ситуация не находится в руках каких-нибудь московских стратегов, рассчитывающих каждый ход. А таких все последние годы не наблюдалось. Подготовить какую-нибудь акцию, будь то освобождение заложника или военная кампания, кто-то, наверно, и сможет, а четко рассказать, что будет дальше, к сожалению, не в состоянии ни один политический или военный руководитель.

В этом смысле достаточно легко говорить не о том, что будет, а о том, чего точно не может быть. Российские войска уже не уйдут из Чечни. Если это и случится, то уже в другом государстве. К президентским выборам Чечня не будет "освобождена" от террористов. Шамиль Басаев и Хаттаб не будут арестованы. В лучшем для Москвы случае их накроет какая-нибудь ракета, наведенная по лучу спутникового телефона, в худшем (хотя неизвестно, так ли это плохо) - они объявятся где-нибудь на теплом побережье или создадут свою "шуру" где-нибудь в Афганистане. Единственно, что можно предсказать с уверенностью, - это ожесточение партизанской войны. Где бы федеральные войска ни вывешивали триколор, эта зона не будет свободна от "бандитов". Более того, нападения на российских военных не прекратятся даже в гипотетическом случае размещения федеральных подразделений в каждом чеченском селении.

Тем не менее независимо от реальных событий ориентировочно в середине марта Москва объявит о завершении антитеррористической операции. Иначе вся предвыборная кампания теряет свою логику. Продолжающиеся вылазки боевиков будут представлены как локальные стычки с непримиримыми бандитами. И, судя по всему, широкомасштабные боевые действия действительно прекратятся. Война только усилит уже намечающуюся сейчас тенденцию - боевые действия будут выглядеть как ведущиеся "против народа", а сопротивление войскам примет внешние черты национально-освободительного движения.

Поэтому уже сейчас многие наблюдатели и военные эксперты говорят о разработке тактики борьбы с партизанскими вылазками. Говорится о том, что на этом этапе действия многочисленных и неповоротливых армейских подразделений недопустимы, необходимо бороться с мобильными группами боевиков их же методами - преследовать их не менее мобильными и более подготовленными спецподразделениями или же наносить превентивные удары, может быть, даже диверсионного характера. Другие, как, например, губернатор Курской области Александр Руцкой, прямо говорят о необходимости проведения "тактики выжженной земли", в результате которой "через неделю не только из Грозного, но и из Чечни надо сделать пустыню Гоби".

Опыт всех войн на постсоветском пространстве показывает, что Россия, не принимая открытого участия в конфликтах, практически во всех случаях в результате теневой деятельности была в состоянии преследовать собственные интересы. Говорить, что Москва "одерживала победу", было бы, по меньшей мере, цинично, но количество стратегических противников России среди бывших братских республик ярко свидетельствует о том, что Кремль не оставался безучастным к любым войнам. В Карабахе, Южной Осетии, Приднестровье, Абхазии российские подразделения официально не участвовали ни в одном из боев. Но кто из специалистов не знает о фактах помощи той или иной стороне оружием, военными специалистами или простыми добровольцами? Везде влияние России было достаточно эффективно.

Теперь же Россия сама столкнулась с войной уже на своей территории, поэтому проблема использования имеющегося "опыта" становится актуальной. То есть достаточно крупные федеральные силы могут оставаться на местах своей постоянной дислокации в Чечне, а с партизанами могут разбираться такие же партизаны. Не случайно сейчас муссируется перспектива развития событий в Чечне по афганскому и его частному случаю - таджикскому вариантам. По некоторым неподтвержденным сведениям, в боях с чеченскими боевиками уже сейчас принимают участие мобилизованные из российских исправительных учреждений чеченские же уголовники. Кроме того, на необъятных просторах России, не говоря уже о находящихся сейчас в Чечне федеральных силах, наверняка найдется немало добровольцев, готовых без знаков отличия и документов выступить в роли "антипартизанских партизан". Если же оценивать перспективы реализации этого, пока еще фантастического сценария по сравнению с другими войнами на постсоветском пространстве, то нельзя не заметить, что во всех случаях верх одерживала сторона обороняющаяся, а сейчас в Чечне в обороне находятся именно так называемые "террористы", которые к тому же действуют у себя дома. Как бы то ни было, очевидно одно: бесконечно продолжать широкомасштабную войну Россия будет не в состоянии как с экономической, так и моральной точки зрения.

И в этой связи небезынтересно было бы вспомнить не только об опыте участия милицейских подразделений в постсоветских конфликтах, но и о тактике, которую советские спецподразделения применяли в послевоенных Прибалтике и Западной Украине - речь идет об азах антитеррористической войны. Не может быть, чтобы в соответствующих российских инстанциях не помнили о лжебандах, лжеподпольных явках, лжебатьках и пр. и т.п., о чем сейчас издается огромное количество мемуаров. Почему этого всего нет в Чечне? Более чем непонятно. Практически и даже научно доказано, что врага надо бить его же методами - конечно же, в условиях тоталитаризма реализовать такие действия было легче, но легче же, и во сто крат, было проводить и полномасштабные войсковые операции, чего ни в Западной Украине, ни в Прибалтике не было. Если пойти еще дальше в историю, то можно вспомнить и подавление басмаческого движения в Средней Азии, когда ничтожными силами, но с мощной и разветвленной агентурой и с использованием аналогичной басмачам тактике тогдашним правительственным войскам и спецслужбам удалось всего за десять - двенадцать лет не только полностью разгромить весьма активно поддерживаемых извне бандитов, но и перекрыть границы только что родившейся заново державы.

Да, можно говорить, что к 1859 году, к моменту пленения Шамиля, на Северном Кавказе содержалась четверть российской армии и почти половина ее кавалерии и артиллерии, и это факт. Но можно также поговорить и о том, что советскую власть на всем Кавказе от Ставрополья до Баку устанавливали не более 40 тысяч бойцов весьма относительно регулярной Красной Армии плюс, естественно, "пятая колонна" русского большевизма в лице местных сторонников борьбы против эксплуатации человека человеком и за воссоединение с Россией.

Не может быть, чтобы в Чечне не существовал резерв, и весьма значительный, потенциальных борцов против бесчисленных похищений людей и против грабежа своих же земляков. Не может быть, чтобы значительная часть чеченцев без участия не разбирающих, где свои, а где чужие, пушек и авиабомб, но при активной, хотя и не афишируемой, поддержке обычным вооружением и привычной идеологией не разобралась бы с хаттабами и басаевыми. Конечно, при этом гантамировым бросятся помогать сочувствующие из числа иных граждан России, но это будут уже добровольцы (или наемники), которым наплевать на Евросоюз, ПАСЕ и даже на Клинтона.

Российские же подразделения, которым и смысла нет брать Грозный или горные селения, остановятся по левому берегу Терека и займутся обустройством мест своей постоянной дислокации там, а также помощью местным российским органам власти в обустройстве мирной жизни именно на этих российских территориях. Справа же от Терека и далее в горы не контролируемые Москвой партизанские соединения борцов с терроризмом и ваххабизмом будут месяц за месяцем и шаг за шагом делать свое дело. Иногда, к великому сожалению, и грязное... Сопряженное временами даже и с полным изгнанием населения из "зачищаемых" районов. И даже с самосудом в отношение наиболее злостных похитителей людей. И даже с абсолютно незаконными действиями. А каких законов должны придерживаться партизаны?

УКАЗАНИЯ на то, что с феерическим успехом блока "Единство" и уже практически предрешенной победой Владимира Путина на предстоящих выборах в России наступит эпоха жесткого прагматизма, стали общим местом. В этой связи достаточно удивительно выглядят утверждения, что наиболее эффективной тактикой действий в условиях антипартизанской войны является тактика "выжженной земли". Понятно, что последние вылазки чеченских боевиков напугали тех, кто занимается "информационным обеспечением" победы будущего президента. Стало ясно, что до полного и окончательного успеха на Северном Кавказе пока далеко. Что, однако, еще не является основанием для абсолютно нецелесообразных, весьма далеких от элементарной прагматичности советов. Дело в том, что на постсоветском пространстве тактика "выжженной земли" уже применялась в схожих обстоятельствах - достаточно вспомнить поход Звиада Гамсахурдиа в 1991 г. на Абхазию и Абульфаза Эльчибея в 1992 г. на Карабах - и всегда приводила к результатам, диаметрально противоположным ожидаемым. К тому же такая тактика немыслима в городах, а ведь нет никакой гарантии, что продолжение конфликта в Чечне не приведет именно к подобному развитию событий. Тем более что кровавые трагические "репетиции" уже состоялись. Мировая практика между тем свидетельствует, что силовые методы в борьбе с городскими партизанами еще менее эффективны, чем война с ними "на местности". Британия, располагающая, как принято считать, лучшими на сегодня спецслужбами и спецподразделениями, за 25 лет ничего не смогла поделать с боевиками ИРА, и лишь перевод проблемы в плоскость политических решений позволил недавно уменьшить напряженность в Ольстере и, что не менее важно, заметно понизить порог опасности для мирных жителей английских городов.

Надо думать, пришедшие к руководству страной прагматики адекватно оценивают сложившуюся ситуацию, понимая, что реальной альтернативы, кроме политической, для решения чеченского вопроса не существует. Этого требуют как высшие интересы национальной безопасности России, так и насущные соображения, связанные с осложняющейся внешнеполитической ситуацией. Допустимо поэтому предположить, что накал воинственных заявлений и молодецких обещаний "раскатать", "закатать в асфальт" и т.п. после окончания президентской кампании несколько ослабнет. Сложность в том, что неоспоримая необходимость поиска политических вариантов выхода из кризиса может быть затруднена противодействием тех сил, которые ныне во многом обеспечивают преимущество Владимира Путина в стартующей предвыборной гонке. Слишком резкие перемены курса, особенно на начальном этапе деятельности, для нового президента чреваты, а потому вряд ли мыслимы. Столь же невозможно в новом амплуа без ощутимых корректировок продолжать прежнюю политику в Чечне. Возникающая дилемма способна уже к концу весны - началу лета стать самой серьезной проблемой для новой российской власти.