Марина Муранова - Вия Фрицевна, как вы оказались в полку служителей Мельпомены?
- Моя мама - наполовину полька. Она выросла в очень бедной семье и служила в молодости прислугой у богатого барона. Здесь в нее влюбился старший сын соседского зажиточного хуторянина, долго уговаривал стать его женой. Когда они все же поженились и мама забеременела, несчастный случай унес жизнь отца. Потом маму со мною, совсем крохой, родственники прогнали с хутора. Ничего не оставалось другого, как снова батрачить, скитаясь от одних хозяев к другим. Так мы и добрались до Риги, где мама нанялась в богатую семью. Наши новые хозяева оказались поклонниками искусства, их взрослые дочери учились в Берлине - одна в балетной школе, другая - пению. Днем хозяева разрешали мне включать в гостиной радио, и я напевала и танцевала под эту музыку. Однажды одна из хозяйских дочек заметила мои развлечения и научила меня нескольким балетным па. В этом доме довольно часто устраивались роскошные приемы и концерты, бывали знаменитости, и я слушала их из-за полуприкрытой двери, раскрыв рот.
Я всегда умела радоваться даже самым маленьким подаркам судьбы, например цветам, которые люблю с детства. Когда я была маленькая, у меня почти не было игрушек. Пока мама работала, ухаживала за скотом, готовила, мыла, стирала, я играла во дворе, на пригорках и лужайках. И здесь моими игрушками были... цветы. Из них я делала себе кукол: шапочка цветка или ягодка была головкой, на стебелек я надевала юбочку из лепестков... Потом, когда я уже училась в школе, в Риге была создана студия "а-ля Айседора Дункан". Меня в нее сразу приняли, потому что моя молодая хозяйка кое-чему меня все-таки научила. Я увлеклась театром, бегала почти на все спектакли и латышской, и русской труппы. Знаете, если бы не танцы, я, наверное, и не рискнула бы поступать в актерскую студию. Отучившись там год, каких только высказываний не слышала в свой адрес от старших актрис! Чаще всего они возмущались: "Что это за актриса: ни груди нет, ни задницы... Но самое главное - нет профиля!" Я страшно переживала. Пока Артур не убедил меня в обратном.
- Как вы познакомились со своим супругом, известным латышским актером Артуром Димитерсом?
- Это было во время войны. Я девчонкой ходила в театр на "Ромео и Джульетту". Он играл Ромео. Но это было как бы заочное знакомство. А встретились мы позже, когда меня приняли в труппу театра "Дайлес". Ох, какой он был красивый, остроумный, сексапильный и... избалованный всеобщим вниманием. Как галантно он за мной, девятнадцатилетней, ухаживал: то цветы подарит, то конфеты, а то мимолетно, пока никто не видит, обнимет за кулисами! Я вся дрожала - он был старше на целых четырнадцать лет, да еще и женат на очень известной элитарной художнице Джемме Скулме. А я кто? Золушка из коммунальной квартиры! Я долго переживала из-за того, что стала разлучницей! Все время думала: а если со мной кто-нибудь так же поступит? К тому же я верила в Бога и очень боялась, что Он меня за это накажет. Тайком ходила в церковь (время-то атеистическое было), молилась, просила прощения. Но Артур меня успокаивал, говоря, что за счастье людей не судят, а он свое счастье и родство душ нашел здесь, в нашей коммуналке, все начав с нуля.
- Были ли в вашей семье моменты ревности. Актерская жизнь дает к этому немало поводов - гастроли, съемки...
- Муж меня ревновал к каждому встречному, даже к зрителям! А тут еще наш общий знакомый как-то сказал Артуру, что я - очень сексуальная женщина, так всю последующую совместную жизнь он ел меня за это поедом. А потом еще и сплетни пошли (после фильма "Родная кровь"), что моя дочь Криста - от Евгения Матвеева. Но все равно нам было хорошо вместе! Страсть постепенно переросла в тихую близость, и долгие годы мы были друг для друга отдушиной. Вечерами, придя домой, сядем на кухне, выпьем по рюмочке и рассказываем, кто что за день наворотил... Я долго не могла прийти в себя, когда Артура не стало.
- Как складывались ваши взаимоотношения с мужчинами?
- К мужчинам я неравнодушна. Я считаю, что, если бы было наоборот, это было бы противоестественным. Однако, как ни странно, самыми лучшими друзьями в моей жизни были женщины, больше всего самых теплых слов я получала именно от них.
- Для советской актрисы вы слишком рано стали "Народной".
- Это тем удивительнее, что я была актрисой национальной, да еще сценической. Наверное, помогли картины с моим участием. Этим званием я обязана своим зрителям. В Латвии меня никто бы не выдвинул. Я позже узнала, что люди из многих республик писали в Москву и удивлялись, почему мне до сих пор еще не присвоили звания народной артистки СССР?
- Ваша героиня в фильме "Театр" частенько ловит себя на мысли, что подчас путает, где у нее настоящая жизнь, а где театр, где она - женщина, а где - актриса. С вами такого не случалось?
- С актерами, думаю, такое бывает нередко. У меня, во всяком случае, иногда возникает ощущение, что ту или иную жизненную ситуацию я уже переживала. Начинаешь вспоминать - оказывается, это было совсем не в жизни, а в одной из своих ролей. Актерство очень образно. Оно тесно переплетено с жизнью. И там и там многое построено на ассоциациях. Помню, когда я играла Соню в фильме "Родная кровь", то чувствовала, что эта история - точный вариант "Ромео и Джульетты". Только действие происходит в другую эпоху. Замечу, что пять лет назад мы в своем театре поставили "Ромео и Джульетту", где я играю роль кормилицы. Вот так, в 1956 году играла Джульетту, а теперь...
Кстати, с Соней - моей героиней в "Родной крови" выходило немало историй в жизни. Однажды прилетаю в Киев. Спускаюсь в аэропорту по лестнице, которую моет уборщица. А на мне кружевные гольфики и белые туфельки. Я остановилась и не знаю, в какую сторону она сейчас повернет со своей тряпкой. А она увидела красивые гольфы и туфельки и как закричит: "Ну чего стоишь, как столб?!" Я ей тихо говорю: "Я не знаю, куда мне идти?" Она услышала мой голос с акцентом, подняла голову, посмотрела на меня - и вдруг так ласково говорит: "Здравствуй, Сонечка!" Это получилось так неожиданно и искренне...
- Еще одним вашим "знаковым" фильмом стал "Никто не хотел умирать" Жалакявичюса.
- С ним получилась кошмарная история. У меня во время съемок была маленькая дочь - два с половиной месяца. Жалакявичюс уже сменил вторую актрису, когда пригласил меня. Так что мне пришлось ездить на съемки прямо с малышкой. Помню, несмотря на все сложности, я была на подъеме. Знаете, женщина после родов меняется. Бывает, некоторые становятся легкоранимыми, раздражительными. А у меня, помню, была прекрасная пора...
- Чем занимаются ваши дети - не пошли ли по стопам отца и матери?
- Они занимаются творчеством. Сын Каспар писал песни, стихи, пел их, как бард, под гитару, у него прекрасное чувство юмора, и он хорошо рисует. Так же как и его сводный брат - от первого брака Артура - Юрис Димитерс. Наша дочь Криста - тоже художница.
- Как-то вы обмолвились в одном интервью, что ваш сын Каспар стал лютеранским священником...
- Наверное, он обратился к Богу по зову свыше. Он ведь прошел через многие очень серьезные ситуации, связанные с мирскими искушениями и вредными привычками. Даже чуть было не потерял жизнь - но я не хочу об этом вспоминать. И после того, как оказался на пороге смерти, абсолютно изменился. Такая у него судьба.
- Чувствуете ли вы себя бабушкой?
- Безумно счастлива, что у меня есть внуки. Правда, с детьми Каспара я вижусь редко - они живут в приходе. А вот с дочкой Кристы мы день и ночь вместе. Я вожу ее в театр, она уже смотрит спектакли для взрослых. А ведь она еще только подросток. Однажды после спектакля она попросила отвести ее на сцену: "Хочу посмотреть, что там, за занавесом". Может быть, с этого у нее и начнется путь в искусство?
- Наши государства стали независимыми друг от друга, а вы для нас теперь - заграничная актриса. Как вам живется в суверенной Латвии?
- Я вообще не понимаю, как можно творческому человеку жить обособленно - ограничившись территорией своего государства? Я, например, как-то подсчитала, что за свою творческую биографию побывала в 46 странах мира. А уж бывший Советский Союз изъездила вдоль и поперек. Этот опыт общения, наблюдения мне много давали для моей актерской работы. Да можем ли мы отделиться от наших друзей и коллег, от наших зрителей? Нет, границы - это для политиков, а мы нужны друг другу.
- Одно время газеты писали о ваших жилищных неурядицах. Разрешились ли они?
- Так получилось, что, спустя много лет, у дома, в котором я жила, нашлись хозяева, его бывшие владельцы. Для меня наступили очень трудные времена: я вынуждена была круглый год - и зимой и летом - жить на даче. Трехкомнатная квартира в Риге обходится в 60 лат в месяц и выше. В долларовом эквиваленте получается до двухсот долларов. Средняя пенсия в два раза меньше... Таким образом, пришлось снова вернуться к тому, с чего я и начинала, - к земле, к крестьянскому труду. Сейчас, слава богу, эта проблема разрешилась, я обустроена, но уже боюсь об этом рассказывать, чтобы опять чего-нибудь не произошло.
