Людмила Семина
Борис Диодоров у себя дома.
- Борис Аркадьевич, вы в своем творчестве выбрали не самый прямой путь к славе. На виду прежде всего живописцы, скульпторы, им – картинные галереи, вернисажи, цветы и восторги. Вы – иллюстратор. И хоть люди читают больше, чем ходят на выставки, ваш жанр не так заметен. А ведь книги с вашими рисунками – «Винни Пух и все-все- все», «Снежная королева», «Дюймовочка», «Русалочка» – держали в руках миллионы.
═
– Еще учась в художественной школе, затем в институте, я не помышлял ни о чем другом, кроме как о живописи. Но так получилось, что я все больше втягивался в искусство книги, влюбляясь в возможность художника выговариваться по всем волнующим вопросам вместе с гениальными писателями. Более того, книга становится достоянием многих, а мне небезразлична обратная связь, как воспринимают люди то, что я хочу им сказать о самых важных вещах в жизни. И когда я получаю ответ, это меня окрыляет, и в этом смысле жанр художественной книги, мне кажется, безграничен для художника.
═
– Андерсен – ваш любимый писатель, и все большие награды ваши с ним связаны, и ваша слава. Как это получилось?
═
– Господь помог, наверное.
Я участвовал в первом конкурсе с триптихом из гениальной сказки Андерсена «Снежная королева». И вы знаете, тема меня зацепила. В детстве я читал одного Андерсена. А вот уже во взрослом состоянии я увидел, что он религиозный писатель верующий писатель, в самом высоком смысле этого слова, его просто сказочником назвать нельзя.
═
– Сказочник-философ.
═
– И философ! Его вещи многослойны. И я уверен, что, если проживу еще десяток лет, откопаю в нем что-нибудь новое. Кстати, это не только меня касается, весь мир открывает Андерсена до сих пор. И он единственный писатель, как я думаю, которого перевели на все языки, и дети всех стран мира его читают.
═
– Итак, ваш Андерсен – это...
═
– Намечу вехи. После «Снежной королевы» во Франции я получаю один за другим заказы на иллюстрации книг Андерсена, сейчас вот третья сказка там выходит. Затем в 93-м году – год 500-летия подписания договора между Россией и Данией – получил приглашение посетить родину Андерсена. Причем пригласила меня датская сторона. Тут же выставка была. Затем Музей Андерсена в Оденсе показал эту выставку у себя. Вслед за этим – «Русалочка» для Франции. Кстати, я всегда ставлю издателям условия, что эти же сказки я имею право издавать и в России.
Удивительно, но я не могу быстро делать сказки Андерсена. Я счастлив, когда живу с ними, и не могу расстаться, и не могу остановиться, потому что все этапы работы – это только путь к последней картинке, и то часто обусловленной сроком окончания контракта. Я бы и сейчас продолжал над ними работать...
═
– Вы, я знаю, опять собираетесь в Данию.
═
– Да, скоро 2 апреля, день рождения Андерсена, и я снова поеду на его родину. В 2001 году в Дании меня наградили в премией Андерсена, и я получил пожизненное право приезжать на ежегодные торжества.
═
– У вас есть еще одно увлечение – борзые. Откуда оно?
═
– Когда я учился в ВСХШ, мы зимой с друзьями были командированы на каникулы в Ленинград. Там, выйдя из здания вокзала, я встретил двух живых борзых. До этого я их видел на картинах Серова, Сверчкова. Это замечательные пластичные особи, мало кто может сравниться с ними по красоте. А в 62-м году мне подарили щеночка, и началась моя личная эпопея с борзыми: охота, знакомство с русской традицией этой охоты. Оказывается, с ХVII века охота с борзыми была так популярна в России, как коррида в Испании. Стоит прочесть Льва Толстого или «Записки мелкотравчатого» Егора Дриянского, где описываются многодневные походы, обозы с этими борзыми, выискивание по лесам матерых волков, наблюдение поединка борзой с волком – это красивые традиции, которые, к счастью, сейчас у нас возрождаются.
═
– И в творчестве вашем любовь к борзым проявилась.
═
– Не специально, но я их рисовал всю жизнь. Как ни странно, востребовано это оказалось за границей. Когда я впервые поехал в Европу с борзой (нас пригласили на выставку), я там по привычке делал наброски и не получившиеся выбрасывал в урну. А немцы стали их подносить и просить: распишитесь. После этого, когда я приезжал, выстраивалась очередь, чтобы я написал именно их борзую. Как говорили, я улавливаю портретное сходство.
═
– Как же вас хватает на все? Работа у вас очень трудоемкая, борзые┘ Еще, я знаю, вы любите дорогие перцы выращивать.
═
– Я не привык лежать и спать. Мне скучно от таких занятий, и это меня и спасло, наверное. Раньше я много занимался спортом. С 11 лет я поступил в художественную школу, учась в общеобразовательной, а в свободное время еще играл в футбол во дворе. Я и сейчас люблю пойти в лес за грибами, порыбачить. И когда сидишь, корпишь над офортом, гравируешь миллиметровые плоскости, спина, конечно, не выдерживает такого напряжения. И здесь спасает меня огород, который копать нужно, и поливать-полоть┘
═
– И радость дает┘
═
– Конечно, это все к творчеству имеет прямое отношение, потому что идешь за результатом, а уж терпение, труд неминуемо приносят радость.
═
– У вас открытый дом, и ваши многочисленные друзья любят у вас бывать.
═
– Квартира наша хоть и маловата, но компании у нас собираются довольно часто, правда, группами, так называемыми «ложами». Например, часто бывала известная актриса Софья Станиславовна Пилявская, наша вторая мама, она отбирала себе компанию из наших друзей, ту, которая ее устраивала. Это Козырев Андрей Владимирович, она его любила, Белявский Юрий Исакович, главный редактор газеты «Культура», который всегда приходил с букетом желтых роз. Я привозил Софью Станиславовну, а Юрий Исакович увозил. Теперь вот ходим на могилу Софьи Станиславовны – в день ее рождения и в день ухода из жизни. С нами ходит и Наина Иосифовна Ельцина. Она приносит желтые цветы в огромных таких корзинах.
Вторая компания – замечательные наши приятельницы, они окончили ГИТИС до войны. Одна из них – вдова Бориса Евгеньевича Захавы, Наталья Ивановна Горбунова-Пассадова-Захава, она внучка человека, издававшего Льва Толстого, и вегетарианка в третьем поколении, потрясающей красоты дама. Вторая – Ирина Николаевна Виноградская. Она автор четырехтомной летописи жизни Станиславского. Ею описан каждый день его жизни – от первого дыхания до последнего вздоха. Эта летопись – уникальная, она уже получила премию Станиславского. В компании с ними любил захаживать и Олег Николаевич Ефремов. А уж молодежь в доме всегда. У нас с женой вообще много друзей в России, да и по миру тоже.
═
– Мне довелось встречать в вашей семье Новый год. Он мне запомнился интересными беседами, замечательной елкой, которую вы мастерски нарядили. Но больше всего мне понравился новогодний стол. Все было очень изысканно.
═
– Мы много бывали во Франции, полюбили французскую кухню с дарами моря. Я помню в Ницце ресторан «Морской кот», там давали огромную чашу, где на льду лежали устрицы, мидии – все, чем богато море. С вином это было очень необычно и вкусно.
А то, что вспомнили новогодний стол... для нас с Кариной (жена Бориса Диодорова. – Л.С.) существуют несколько праздников, которые нельзя не отмечать. Это Пасха, Рождество, Новый год. Они являются теми вехами, которыми ты живешь, и хочется, чтобы они были хоть маленькой радостью. Вообще искусство делать маленькие радости, даже самому себе, это необходимость, пополнение энергетического запаса, даже, может быть, и в плане душевной гармонии.
═
– А где вы берете продукты для ваших кулинарных изысков?
═
– Да сейчас все есть. Абсолютно все. Только одно я знаю: в Новый год нельзя объедаться. Хочется проснуться свежим, легким, веселым. Шампанское должно быть – не газировка дешевая, а с бывшего завода шампанских вин, который Голицын сделал, купив у мадам Клико лицензию. Это натуральный продукт, шампанское не выстреливает вам в нос, а обеспечивает хорошее, легкое настроение, когда даже не умеющий петь начинает творить песню. К такому шампанскому и ананасы очень хороши, и мидии, и устрицы.
═
– А авокадо с красной икрой – это ваше изобретение?
═
– Да. И с крабами еще. Крабы перемешивают с красной икрой, этим наполняется авокадо. Там всего немножко, но комбинация замечательная.
═
– Я поняла: ваш стиль – работать красиво. Всегда.
═
– Не знаю. Я ищу здравый смысл – во-первых; во-вторых, я ищу то, чем я могу порадовать других, тех, кому тоже близка тонкая мысль, тонкое наблюдение, тонкое сочетание цвета. Все мы делаем какой-то выбор, это глубоко индивидуально. Я, бывает, впадаю в детство, я очень люблю детей, я очень люблю радовать людей. Если меня о чем-то попросят, я брошу все и сделаю. Не терплю предательство, очень не люблю меркантилизм, пошлость и сейчас особенно переживаю, что кто-то живет не по совести.
