Олексий-Нестор Науменко
Игорь Масленников: «Имею существенные для режиссера недостатки: покладистость и отсутствие честолюбия».
Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото)
Вчера ему исполнилось 75. Вкус славы, удовольствие от работы со многими выдающимися актерами, впечатления от поездок по миру: Лондон, Париж, Рим, Нью-Йорк... За свою долгую и плодотворную жизнь Игорь Масленников многое повидал и испробовал. Но даже в канун своего далеко не первого юбилея не перестал удивляться жизни, рассказывая почти неправдоподобные истории, которые случались с ним на самом деле. Например, слава лучшего экранизатора произведений Конан Дойла принесла режиссеру неожиданное звание: отныне Масленникова можно величать «Баскервильской собакой».
– Игорь Федорович, при каких обстоятельствах вам было присвоено это звание?
– Пару лет назад в моей квартире раздался телефонный звонок. Звонили из Лондона и сообщали о том, что в Петербург приезжает делегация клуба под названием «Баскервильские собаки». И они хотят встретиться со мной.
Они действительно приехали, человек тридцать┘ Среди них были японцы, французы, немцы, англичане, конечно. Они привезли здоровенную бутыль виски и удостоверение о том, что отныне я тоже являюсь членом клуба, то есть «баскервильской собакой». Кстати, от них я узнал, как наш «Холмс» попал в свое время на Запад.
Сериал показывали во всех странах «народной демократии», в том числе и в ГДР. А поскольку телепрограммы Восточного Берлина можно было смотреть и в Западном, то они просто «свистнули» все серии прямо из эфира. Так советский «Холмс» проник в ФРГ, а оттуда в Лондон.
– А на Бейкер-стрит в Лондоне вы бывали?
– Посетить Бейкер-стрит в Лондоне мне довелось уже после работы над «Холмсом», в конце 80-х. Дойдя до дома 221-б, я увидел плохо «декорированного» Холмса, стоявшего у входа в музей. Экспонаты самого музея показались мне случайными. Например, скрипка оказалась самой заурядной. У нас же все вещи были стилизованы под «реального» человека. Именно там, в музее на Бейкер-стрит, я понял, насколько наша «Бейкер-стрит» лучше настоящей.
Гораздо более стильным выглядит лондонский паб под названием «Шерлок Холмс». Там собраны интересные вещи: афиши, фотографии, кадры из разных фильмов, и все очень качественное. Кроме того, там замечательная говядина на ребрах┘
– К слову, о собачьих повадках┘ Легко ли было найти общий язык с самой собакой?
– Для съемок в кино собаке требуется специальная подготовка. Обычный пес, привыкший к дому или к охоте, не способен сыграть роль. Мы почему-то пренебрегли этим неоспоримым правилом. За что и поплатились┘
Снимать собаку оказалось мукой мученической! Сначала мы решили покрасить ее фосфором, как написано у Конан Дойла. Как только мы сказали об этом собачникам, те заявили, что мы сошли с ума: «Это же испортит собаке нюх! Ни один хозяин не разрешит красить свое животное всякой химией. Категорически!» Так выяснилось, что в рассказах Конан Дойла столько вранья, что на всех хватит. Причем чего ни коснись! Например, змея в «Пестрой ленте» ползает по шнуру┘ Не может змея ползти по шнуру! Змея может ползти только по твердому предмету, ведь она должна обо что-то опираться. И так далее. Вот одной из таких выдумок оказалась и собака, покрашенная фосфором.
– Как же вы справились с этой задачей?
– Мы подумали, не снять ли нам собаку на синем фоне, как это обычно делается при комбинированных съемках? В такой же синий костюм одели и хозяина, который должен был водить своего пса. Собака, увидев этот странный синий балахон и не узнав под ним хозяина, просто искусала его.
Собаку увели, хозяина увезли, а мы сели и стали ломать голову. Вдруг кто-то из комбинаторов говорит: «Давайте обклеим собаку скотч-лайтом!..» Скотч-лайт – это пленка, которой обклеивают дорожные знаки, чтобы они отражались в свете автомобильных фар.
Достали скотч-лайт, обклеили собаку, отошли в сторону и смотрим: что-то странное и смешное, но никак не страшное предстало нашему взору – перед нами стояло не зловещее ночное чудовище, а участник бразильского карнавала. Содрали мы с собаки этот скотч-лайт и сшили из него костюмчик – безрукавку и намордник. Но тут вмешался оператор Володя Ильин: «Минуточку! Для того чтобы на пленке был отсвет от собаки, за моей спиной надо поставить встречный осветительный прибор». Но какое же животное побежит на свет? Съемку опять отменили┘
Этот кадр мы снимали шесть раз! Ставили-переставляли, крутили-перекручивали, но с грехом пополам сняли-таки эту ужасную собаку!
Но собаки – это еще ничего! Самые ужасные в кино животные – это курицы и коровы. Надо стараться обходиться без них. Но у нас так не вышло. На нашей съемочной площадке объявились два задиристых «петуха» – Ливанов и Михалков. Один стоит другого!
– Как Михалков попал на роль Генри Баскервиля?
– На эту роль я хотел пригласить Колю Губенко, но он почему-то заупрямился и отказался.
Когда мы начали снимать, у оператора Юрия Векслера случился инфаркт. Мне пришлось в срочном порядке искать ему замену. А Никита Михалков в это время заканчивал картину «Родня», в котором снималась Светлана Крючкова, жена Векслера. Вот у них-то и родилась идея позвать Михалкова на роль сэра Генри.
В связи с приходом Никиты у меня изменился подход к этой роли. Мне пришло в голову сделать сэра Генри фермером. Так появился веселый, развязный персонаж в американском стиле. Точно такой и приехал на съемку┘ И приехал не один, а с Александром Адабашьяном, с которым тогда дружил. Об Адабашьяне речи не было, и я поначалу не мог понять, зачем Михалков привез его? Когда мы начали снимать, они стали между собой что-то обсуждать, шушукаться. И тут я догадался: Михалков не доверяет мне как режиссеру! По натуре он все-таки лидер.
Вижу, он раскомандовался: «Ты пойдешь сюда, ты – туда!..» Что мне было делать? Я не деспот и не диктатор, но на площадке должен быть один режиссер, иначе ничего хорошего не выйдет. Пришлось цыкнуть на них, что произвело должный эффект – так они поняли, что я из себя что-то представляю. И Михалков был счастлив. Потому что, кроме того что он лидер и режиссер, он еще и актер, а актеру очень важно, чтобы у него был руководитель, чтобы его кто-то вел и направлял и он ни о чем не заботился – режиссер все придумает, все скажет. И вот Никита поплыл в этом счастье: «Так надо, скажи?.. Так надо встать?.. Туда поглядеть?..»
Чтобы «нейтрализовать» эту гоп-компанию, надо было найти Адабашьяну занятие. И тут мне пришла в голову мысль: «Пускай играет Берримора! На эту роль я еще никого не утвердил┘» Так Адабашьян стал на площадке подчиненным мне человеком, и ему уже некогда было обсуждать с Михалковым, правильно ли я снимаю.
Никита в смысле энергетики удивительный человек. На съемках «Собаки Баскервилей» лошадь была загнана им до такой степени, что просто рухнула наземь. У нее был обморок: она лежала с закрытыми глазами, не шевелилась, не дышала... Я даже подумал: «Все – погибла!» Но Никита стал возиться с ней, после чего она вдруг открыла глаза, постепенно пришла в себя – и пошло-поехало┘ Он ее поднял! Вот такой феноменальный человек.
– Знаю, что «Собака Баскервилей» вовсе не самый любимый ваш фильм. Какой же?
– «Пиковая дама», которую я вовсе не собирался ставить. Я был руководителем творческого объединения телевизионных фильмов на «Ленфильме», когда за «Пиковую даму» взялся Михаил Козаков. С ним заключили договор. Через какое-то время получаем телеграмму, в которой Козаков сообщает, что «потрясен и уничтожен величием пушкинской прозы», в связи с чем почитает себя недостойным┘ и отказывается от постановки.
Надо сказать, что до него за экранизацию этой повести брались многие: Эйзенштейн, братья Васильевы, Михаил Ильич Ромм┘ История с Роммом сыграла решающую роль в решении Козакова. Оказывается, после начала работы над «Пиковой дамой» в судьбе Михаила Ильича начали происходить какие-то странные вещи. Его стали преследовать неудачи во всем – в быту, на киностудии, в личной жизни, перестали звонить друзья┘ И он решил, что все дело в «Пиковой даме». Только после того как он выбросил на помойку все материалы, связанные с «Пиковой дамой», его жизнь наладилась. Козаков, узнав об этой истории, струсил и решил, что этим лучше не заниматься.
Следующим кандидатом на риск был кинорежиссер Анатолий Васильев. Он пригласил на роль Германна Александра Кайдановского. Они сняли часть материала и┘ перессорились. В общем, все остановилось. Мистика какая-то!
При этом я оказался у разбитого корыта: на все про все осталось меньше половины первоначального бюджета. Тогда я решил снимать сам. Директор объединения стал меня отговаривать, твердя, что это мистическая история. Но как филолог я ответственно заявляю: Пушкин – абсолютно ясный, солнечный человек, напрочь лишенный общения с темными силами. А что касается призрака, то прочтите, что там написано: пришел Германн домой совершенно пьяный; денщик уложил его спать, и в таком состоянии ему привиделась эта самая графиня, которую он укокошил.
– Как же вы объясняете неудачи ваших предшественников?
– Мне кажется, дело в том, что «Пиковую даму» невозможно изложить в хронологическом порядке, она просто теряет то очарование, которое получилось благодаря этому вольному рассказу, записанному Пушкиным. Тот, кто пытался экранизировать «Пиковую даму», непременно сталкивался с этой загадочной, сложной композицией повести. Пушкин излагает историю как бы в обратной перспективе: сначала мы узнаем о произошедших событиях, а уже затем – как это произошло.
Взявшись за «Пиковую даму», я попытался решить эту проблему. И при бедности сметы решил просто прочитать Пушкина, сообщить, наконец, миллионам русских людей подлинный текст поэта, а не оперный сюжет. Ведь в опере Чайковского все поставлено с ног на голову: действие происходит в восемнадцатом веке, события изложены последовательно и вообще от Пушкина там почти ничего не осталось. В каком-то путеводителе по Ленинграду я даже видел фотографию Зимней Канавки с подписью: «Знаменитая Зимняя Канавка, в которой утопилась пушкинская Лиза». Во-первых, у Пушкина не Лиза, а Лизавета Ивановна. Во-вторых, она вовсе не топилась, а благополучно вышла замуж... Но люди уверены, что она утопилась. И все это «благодаря» гениальной опере Чайковского.
– Интересно, а по-настоящему мистические ситуации случались в вашей жизни?
– Самые необычайные события произошли со мной в Риме в октябре 1982 года. Гостелерадио направило меня на ежегодный телерынок в Милан «торговать» «Холмсом» и «Пиковой дамой». Оттуда представители итальянской экспортной телеорганизации пригласили меня в Рим, где я смог бы ознакомиться с их каталогом и отобрать что-нибудь для советского телевидения. Я и не предполагал, что эта деловая поездка превратится в путешествие поразительное, даже невероятное.
Прогуливаясь по узким улочкам Вечного города, сворачиваю в переулок – черная кошка перебегает мне дорогу, оборачиваюсь – и там черная кошка. Остается один путь – вниз на набережную Тибра. Спускаюсь по мощеному переулку, и тут на моем пути встает┘ Олег Янковский. Оказывается, он уже три месяца живет в Риме, снимается у Тарковского в «Ностальгии»; изнывает от одиночества и счастлив меня видеть. Мы ведь не раз с ним работали – на «Гонщиках», «Сентиментальном романе», «Собаке Баскервилей»┘
Олег повел меня в злачное место – в какой-то ресторанчик для актеров. С ним была переводчица Ира. И эта Ира, которая совсем недавно приехала из Москвы, где ела все подряд, теперь рассуждала так: «Я хожу в этот ресторан потому, что здесь дают мясо коровы, которая не знала, что ее убьют». Я задался вопросом, что бы это значило? Оказывается, если корова знает, что ее убьют, то ее мясо наполняется какими-то ядовитыми веществами. Короче говоря, мы ели мясо, причем мясо «тар-тар», то есть практически сырое, и ели с полной уверенностью, что корова не знала, что ее убьют!
– С Папой Римским не повидались?
– Это следующая необычайная история, произошедшая со мной тогда. Моя гостиница находилась рядом с Ватиканом. Однажды я отправился на площадь Святого Петра в день Иоанна Крестителя. Площадь была до отказа заполнена народом. Шел дождь, и какие-то добрые люди пустили меня под свой зонтик – так я остался дожидаться приезда Папы Римского. Будто какая-то таинственная сила удерживала меня на том месте. И как оказалось, не зря.
Вдруг на площади появился белый «Фиат», который я поначалу спутал с «жигуленком». Из него вышел Иоанн Павел II и через «живой» коридор пошел к собору Святого Петра. Он шутил, все смеялись. Я стоял у самого барьера. Та же таинственная сила подтолкнула мою руку для приветствия, и в ответ я получил┘ рукопожатие самого Римского Папы! Таким загадочным образом, случайно оказавшись в Риме, на площади Святого Петра, я был удостоен прикосновения понтифика, еще и в канун своего дня рождения!
– После таких историй вы не стали фаталистом?
– Однажды я понял, что всю жизнь плыл по течению. Не прилагая никаких усилий, двигался туда, где мне казалось интересней. И то, что получилось, получилось само собой.
Я не могу сказать, что с детства мечтал стать режиссером. Кроме того, имею существенные для режиссера недостатки: покладистость и отсутствие честолюбия, неумение делать себе рекламы. Свою роль сыграла и семья, вернее, честное отношение к ней. Ибо вживаться в мир кино нужно постоянно, ежечасно. Этот мир затягивает человека целиком, день и ночь: это цепь контактов, знакомств, разговоров и тому подобное. А я – домой...
