Сергей Рыженков
Двое смогут сделать то, чего не сможет один. Они нужны друг другу в равной степени.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
17 декабря был получен ответ на вопрос о том, как сохранить Конституцию и остаться первым лицом государства навсегда. Путин согласился принять предложение Дмитрия Медведева занять должность премьер-министра после того, когда Медведев станет президентом. При этом никакого перетекания полномочий от президента к премьеру не будет. Правда, к моменту этого заявления Путин уже обзавелся статусом национального лидера, плохо совместимого с ролью второго номера в формальной властной конструкции.
Это никакой не ответ, а набор всем известных фактов, возразит читатель. Действительно – ответ получается, если эти факты сложить определенным образом, как части головоломки. Ключ к головоломке прост: то, что не может сделать один человек, могут сделать двое. Сменяя друг друга на посту президента, они способны править до скончания века, не трогая Конституцию. Таким образом страна остается в кругу цивилизованных и возникает российская модель «демократического» правления как для внешнего, так и для внутреннего употребления.
Еще раз о возможностях Боливара
А как же вполне здравые пессимистические оценки наиболее вероятного развития сюжета «два медведя в одной берлоге»? Или перспектива, которая известна по шекспировскому «Королю Лиру»? Каждый легко вспомнит и другие классические вариации этого сюжета с участием учеников и учителя, отцов и детей, просто друзей, как у Гоголя. Современность обогатила наше понимание новыми поворотами темы: в официально проклятые 90-е прочно вошли в обиход слова «лох», «разборка», «наезд», «развод», с помощью которых хорошо описываются некоторые черты и последствия договоров, вполне аналогичных заключенному 17 декабря.
На днях в одной телепередаче несколько кремленологов пытались истолковать все эти соображения в пользу России. Убедительность толкований снижалась тем, что в своих рассуждениях кремленологи оперировали моделью семьи. Патриархатной, с доминированием мужчины. Скрупулезно сопоставлялись личностные качества персонажей и разные сопутствующие обстоятельства, которые впоследствии должны будут – в рамках этой модели – сказаться на распределении полномочий (ролевых предпочтений?). Получалось как-то даже обидно для героев. Как-нибудь да устроятся – таков был итог обсуждения. А что там за Россия и какое она к этому всему имеет отношение, прояснилось слабо.
Что касается конспирологических версий решения «берлоговой» проблемы, то пока результаты довольно абстрактные: на одной чаше – гэбистский опыт и фээсбэшные связи Путина минус президентство, на другой – президентство Медведева минус владение главным образом социальной темой. Конкретного использования связей одного и служебного положения другого никто себе представить не может.
Модель отношений
В социальных науках для решения подобных задач используются теоретико-игровые модели. В данном случае речь идет о простейшей модели взаимодействия двух игроков, или акторов, в условиях продолжающейся более одного раунда игры. В отличие от спортивных игр, в которых единственный победитель получает все, социальные игры кооперативны: выбирая сотрудничество, акторы вознаграждаются. Рассмотрим нашу ситуацию с этой точки зрения.
Каждый из акторов при выборе оптимальной для себя стратегии должен, не обладая превосходством в ресурсах, учитывать, какую стратегию выберет другой участник. Если бы один из акторов имел неоспоримое преимущество, он выбирал бы наилучшую для себя стратегию, не задумываясь о том, какую стратегию выберет другой, более слабый. Однако для актора П, несмотря на видимое ресурсное превосходство, в данный момент недоступна стратегия, позволяющая добиваться получения всего выигрыша сразу в одни руки: такая попытка, даже окажись она успешной, грозит подобием дисквалификации.
(Еще одна доступная стратегия – временного выхода из игры – также отвергается актором, потому что возможность возвращения в игру после пропуска нескольких раундов может оказаться весьма проблематичной.) Отказываясь от стратегии достижения индивидуальной победы во что бы то ни стало, актор П выбирает стратегию сотрудничества и предлагает партнеру разделить выигрыш. Он делает ход, предполагающий, что в текущем раунде главный приз достанется актору М, и тот, делая ответный ход, этот приз получает. 2 марта 2008 года президент уступает свой пост, рискуя быть обманутым, если новый президент откажется от начатого сотрудничества уже во втором раунде.
Однако актор П рассчитывает, что актор М, согласившись получить приз, правильно оценит ситуацию и вернет долг в новом раунде игры, предоставив теперь уже актору П получить свою долю выигрыша. Актор М действительно возвращает долг (то есть назначает бывшего президента премьер-министром), хотя он это делать, строго говоря, не обязан. После этого он ожидает, что в следующем раунде актор П продолжит сотрудничество. (Несмотря на то что у П может появиться соблазн «кинуть» М ради получения всего выигрыша – например, спровоцировав политический кризис, ведущий к новым выборам, на которых актор П смог бы вернуть себе пост президента.) И ожидания вновь оправдываются.
В конце игры, после повторения однотипных раундов, возникают новые возможности. И актор М, и актор П могут посчитать более выгодным прервать сотрудничество, и тогда все зависит от того, как они оценят выгоды от продолжения сотрудничества уже после окончания данного круга игры – в круге, так сказать, новом.
Возможность такого развития делает прогноз о мирном сосуществовании двух рационально действующих акторов вполне реалистичным. Они вовсе не обречены на то, чтобы пытаться перегрызть друг другу глотки, предать один другого, увязнуть в выяснении отношений, начать придираться друг к другу по мелочам и т.д., и т.п. Каждый ответный шаг, оправдывающий доверие, укрепляет его. И каждый раз такое поведение вознаграждается выигрышами. Со временем обоюдное доверие может стать нормой поведения, то есть превратиться в институт.
В реальном плане это означает, что, сменяя друг друга на посту президента, два человека способны легко решить задачу, которая не под силу одному: как, оставаясь все время у власти, обойти запрет на занятие поста президента третий срок подряд.
Разумный эгоизм
Однако без демонстрации оборотной стороны медали картина оказывается неполной. Почему акторы П и М ни в одном из раундов не пытаются обмануть доверие партнера-соперника и взять весь выигрыш? Другими словами, как они рассчитывают альтернативы своего стратегического выбора?
Во-первых, акторы обладают четким представлением о том, что игра будет продолжаться довольно долго, и, соответственно, отдают предпочтение долгосрочным стратегиям. Они могут позволить себе довольствоваться какое-то время относительно скромными выигрышами, так как обоснованно рассчитывают в дальнейшем получить выигрыши более крупные. Зачем рисковать ради небольшой временной прибавки?
Во-вторых, акторы располагают возможностью применения санкций за обман доверия. Правда, единственный доступный им способ наказания носит, мягко говоря, экстремальный характер. Он заимствован из арсенала международной политики периода холодной войны: угроза нанесения ответного удара делает бессмысленным нанесение первого удара. В самом деле, в каждом из раундов любой из акторов не может безнаказанно обмануть доверие другого, надеясь выйти сухим из воды. Тут ключевую роль играет статус национального лидера, полученный временно занимающим вторую позицию игроком. Этого статуса будет достаточно для создания ситуации, которая может (политически) похоронить обоих участников игры, если, например, П не получит поста премьера. В свою очередь, М – в ответ на возможное провоцирование премьером политического кризиса с целью вернуть на новых выборах президентское кресло – может просто отправить П в отставку (в ответ П опять-таки скорее всего будет стремиться создать какую-то чрезвычайную ситуацию). Наконец, когда в 2012 году встанет вопрос о новых выборах президента, придется проводить ротацию. На нежелание президента ее произвести премьер может ответить собственным выдвижением – независимо от того, какое решение примет президент. В случае проигрыша М рискует потерять власть навсегда, в то время как его покладистость, вероятно, обеспечит ему дальнейшее успешное продолжение политической карьеры.
Однажды – а именно в конце 1920-х годов – в Мексике три соперничающих фракции, устав от социальных потрясений и насилия, договорились о круговороте преемничества, проходящем испытания выборами, и о достижении главной цели – сохранении власти в руках правящей группы (а отнюдь не о развитии страны). Эта система вполне эффективно работала до конца прошлого века┘
Подобного рода длинные цепочки, состоящие из «игровых» взаимодействий, сопутствуют вопреки их кажущейся хрупкости практически любым успешным учредительным событиям – будь то создание партнерами фирмы, образование государства или учреждение (или, как в нашем случае, переучреждение) режима. В то же время их укрепление или ослабление зависит от поведения тех, кто эти цепочки создает и добровольно сковывается ими друг с другом.
