Сергей Переслегин
Теперь каждая точка на карте соотносится со всеми полюсами мира.
Фото Алексея Калужских (НГ-фото)
– И просто пересаживаетесь, да? – догадалась Алиса.
– Совершенно верно, – сказал Болванщик. – Выпьем чашку и пересядем к следующей.
– А когда дойдете до конца, тогда что? – рискнула спросить Алиса.
– А что, если мы переменим тему? – спросил Мартовский Заяц и широко зевнул.
Льюис Кэрролл
Обычно термин «глобализация» употребляется для того, чтобы обозначить ряд особенностей современного мироустройства. К этим особенностям относятся:
– упадок роли национальных государств, сокращение их функций;
– возрастание роли макрорегионов и макрорегиональных рынков, новая регионализация мира;
– геоэкономически открытый характер мира;
– изменение характера государственных границ, которые из глухих стен превращаются в полупроницаемые мембраны;
– стандартизация и унификация жизненных форматов по всему миру;
– четыре «евросвободы» – свобода перемещений товаров/услуг, людей, информации и капитала.
Борьба элит
Невооруженным глазом видно, что по крайней мере некоторые из этих особенностей существуют только в воображении политтехнологов. Дело Ходорковского в России и дело «Энрон» в США продемонстрировали, что государства сохраняют свои прерогативы и по-прежнему представляют собой последнюю управленческую инстанцию. «Евросвободы» в полном объеме нет даже внутри Европейского союза, а открытый характер мира поставлен под сомнение борьбой с терроризмом и угрозой энергетического кризиса.
На международных форумах и саммитах глобалисты выступают за «устойчивое развитие» – преодоление межнационального неравенства, энергосбережение и охрану окружающей среды. Однако миф об устойчивом развитии был разрушен вместе с башнями-близнецами; антитеррористическая война, начавшаяся в Афганистане и позднее распространившаяся на Ирак, четко продемонстрировала, что мир вступает в стадию новых кризисов, новых войн и новых форм их ведения. Впрочем, уже в самом по себе словосочетании «устойчивое развитие» слышится что-то оруэлловское...
В свою очередь антиглобалисты, выступая под лозунгами защиты самобытности, культуры и национальных обычаев, вообще не имеют позитивной программы действий, не отличают добро от зла, «такоже не знают и пользы своей».
В сущности, первые ратуют за существующий миропорядок и соотнесенные с ним мировые элиты, а вторые держат сторону контрэлит, причем содержание этой политической игры определяют политтехнологи. К реальной глобализации ни те, ни другие никакого отношения не имеют.
Кризис деятельности и ресурсный кризис
В действительности современный термин «глобализация» имеет несколько совершенно разных смыслов.
Во-первых, его можно понимать в контексте всеобщей истории. Эффект глобализации наступает всегда, когда та или иная связная территория исчерпывает возможности развития господствующих форм человеческой деятельности либо, напротив, эти господствующие формы деятельности исчерпывают доступную территорию. Пример кризиса первого типа - засоление почв древней Месопотамии: по мере усугубления этого явления падала способность Двуречья поддерживать традиционные для региона формы высокоинтенсивного сельского хозяйства. Второй тип более распространен и связан с конечностью того или иного доступного ресурса: закончилась нераспаханная земля, закончилась вода, закончилась нефть┘
В любом случае – имеем мы дело с кризисом деятельности или с ресурсным кризисом – нарушается баланс между производством и потреблением, и удерживать его можно, лишь сокращая издержки. Такой путь заведомо ведет в никуда: возможности для оптимизации исчерпываются очень быстро – гораздо быстрее, чем заканчивается свободное пространство.
Конечность земного шара
Во-вторых, термин «глобализация» имеет конкретно-историческое значение. Глобализация есть отклик мировой системы индустриальной экономики на конечность земного шара. Современное производство носит кредитный характер, поэтому на каждом шаге развития должны возрастать объемы рынков и, следовательно, увеличиваться территория, освоенная капиталом. Рано или поздно «волна капитала» достигает границ мира и устремляется назад. Возникает что-то вроде стоячей волны в среде: миры-экономики (на языке глобализации – макрорегионы) распределяются стационарно, причем каждый такой мир занимает уникальное положение в мировом разделении труда. Геоэкономический Восток сосредотачивает низко- и среднетехнологическое производство, Запад создает высокотехнологическую продукцию, Юг специализируется на доиндустриальных формах деятельности, Север играет роль поставщика интеллектуального сырья. Вся эта картина управляется из единого штаба, которым является Дальний Запад, и носит устойчивый характер. Именно эта устойчивость, по-видимому, привела к нивелированию циклов Кондратьева, которые с начала последней четверти ХХ века перестают фиксироваться.
В этой логике глобализация – действительно ведущий процесс современной истории. Но он объективен, неуправляем, независим от человеческой воли и в значительной степени носит негативный характер: глобализация ведь не решает проблему исчерпанности Земли.
Кроме того, кризис мировой энергетики «размывает» геоэкономическую карту мира, на которой виды деятельности четко разделены по макрорегионам.
Проектная интеграция
В-третьих, глобализация представляет собой продукт консенсуса правящих мировых элит: это политика безопасности любой ценой. Во имя безопасности мир предельно упрощается. Запрещается и подавляется де-факто не только реальное инакомыслие, но и любой выход за пределы нескольких высочайше утвержденных жизненных форматов.
Понятно, что глобализация, понимаемая подобным образом, представляет собой уже не естественный социальный процесс, а вполне осознанную проектную (или программную) деятельность. Проектная глобализация существует сегодня в двух различных редакциях.
Билл Клинтон в течение всего срока своего президентства развивал концепцию геоэкономической, или «мягкой», глобализации. Он исходил из того, что в современных условиях основой экономического процветания является контроль над мировыми транспортными потоками, причем этот контроль может носить сколь угодно косвенный характер – лишь бы он был действенным. Армия и флот США рассматривались в схеме Клинтона как гарант соблюдения общих правил другими сторонами.
Джордж Буш-младший рассматривает глобализацию как жесткий геополитический процесс борьбы за ресурсы. Контроль над ресурсами мыслится Бушем как сугубо прямой, внеэкономический и преимущественно военный. Американские армия и флот становятся непосредственным орудием глобализации.
Не подлежит сомнению, что политика Клинтона исчерпала себя 11 сентября 2001 года. Политика же Буша столь старомодна, что, несмотря на все усилия, обошедшиеся миру и США в треть цены американского доллара и множество человеческих жизней, обречена на провал по историческим и культурным мотивам.
В общем и целом, мы можем с уверенностью говорить о кризисе проектного, «человеческого» начала в глобализации. Но остаются естественные тренды, связанные с упадком индустриальных форм деятельности и исчерпанием емкости мировых рынков. Остается и политика безопасности любой ценой. А значит, будет и «глобальное потепление», и «энергосбережение», и «антитеррористическая война».
