Вадим Радаев Чем больше обсуждается проблема среднего класса, тем противоречивее и загадочнее выглядит предмет обсуждения. Границы плывут, результаты измерений не сходятся между собой.
Не класс. Не средний
Вначале средний класс пытались определять по уровню дохода, но полученных результатов было явно недостаточно для того, чтобы описать эту социальную группу. Сегодня принимается во внимание целый набор критериев – и материальная обеспеченность, и профессиональные позиции, и самоидентификация, и формы деятельности. Вроде бы ничего выбросить нельзя, все важно – но немудрено, что группы, выделенные с помощью столь разных критериев, хронически не совпадают. И что делать с полученными несколькими «средними классами»? Брать их пересечение? Тогда группа окажется слишком маленькой. Объединять? Тогда она, наоборот, будет слишком велика┘
Бедность, скажем, тоже измеряется множеством способов. Но при этом мы знаем ключевой критерий – какие проценты ни бери, речь идет о малообеспеченных и депривированных слоях населения. А в случае со средним классом такого ключевого критерия нет.
И выделить единую группу не получается не в силу нашей российской отсталости и переходности, как многие полагают. Современное развитое и сложное общество просто не выстраивается по одной линейке.
Дальше – интереснее. При ближайшем рассмотрении выясняется – то, что мы обозначаем как средний класс, собственно средним названо быть никак не может. В большинстве случаев мы имеем дело с так называемым «верхним средним классом» (upper middle). В эту группу попадают лишь 5–10% населения.
Наконец, средний класс – не социальный класс в собственном смысле слова. По крайней мере никому еще не удалось доказать, что эта группа представляет собой субъект коллективного действия – политического, экономического или культурного.
Система ориентиров
Многих недоразумений удастся избежать, если мы поймем, что средний класс – это не класс в обычном смысле слова, который надо лишь выделить и измерить. Понятие среднего класса служит обозначением нормативной модели – совокупности целевых параметров, в соответствии с которой должна строиться жизнь основной массы дееспособного российского населения. Речь идет не о том, что мы уже имеем, а том, чего мы хотели бы достичь, поэтому неудивительно, что проекции нынешних исследований среднего класса на реальную ситуацию производят, как правило, нерадостное впечатление.
Откуда же берутся составляющие нормативной модели? Как и в большинстве подобных случаев, они могут заимствоваться из двух источников – собственного прошлого и чужого настоящего. Поскольку собственное прошлое нам в данном случае мало помогает, мы берем за образец жизнь развитых западных стран. Однако, представляя себе эту жизнь довольно смутно, не вполне критично и осмысленно переносим чужой опыт на родную почву.
Заметим, что само по себе стремление к западным стандартам отнюдь не плохо. Оно способно сыграть весьма благотворную роль, но при одном условии – если нормативные представления превратятся в реальные стимулы, побуждая людей к активному действию.
Постановка целей
Итак, главная задача сегодня – не измерять с маниакальным упорством долю среднего класса в надежде на его скорейший рост, а определить его нормативные параметры. По сути, сконструировать средний класс. Вместо измерения того, чего пока нет, нужно четко сформулировать, чего мы, собственно, хотим.
Это только кажется, что в области наших устремлений все ясно, не хватает лишь ресурсов для достижения поставленных целей. На поверку оказывается, что сами цели формулируются довольно абстрактно – на уровне «сейчас все плохо, а хотим, чтобы все было хорошо». Построить же актуальную нормативную модель – не значит сформировать очередной идеальный образ: у каждой семьи есть хорошее жилье, каждый ребенок получает качественное образование, а каждый пенсионер может обратиться за эффективной медицинской помощью. Необходимо определить пучок векторов развития, которые в исходной точке прикреплены к нашей нынешней ситуации и конкретным условиям, а свободной частью обозначают направления необходимого движения.
Помимо прорисовки актуальных траекторий движения, понятных разработчикам, нужно еще предложить эти траектории активной и образованной части населения в виде осязаемых целей и инструментальных средств их достижения. Цели могут быть сколь угодно высокими, но обязательно практическими. Желание иметь шестидесятиметровую яхту в Карибском море не может быть стимулом для абсолютного большинства наших сограждан – мечтание останется бесплодным, не перейдя в качество действия.
Определение направлений
О каких же векторах развития следует говорить? Необходимо всего лишь развернуть в позитивную практическую программу то, что мы хорошо знаем и ценим. Так, человек должен иметь возможности для непрерывного формирования профессиональных и культурных компетенций, получая доступное (вовсе не обязательно бесплатное) качественное образование. У него должны быть возможности для использования этих компетенций на рынке труда в рамках относительно гибких отношений занятости. Возможности зарабатывать и наращивать доходы за счет собственных усилий – предпринимательских или трудовых. Растущие доходы должны, в свою очередь, обеспечивать условия для накопления имущественных активов (в том числе недвижимости и другой ликвидной домашней собственности) – для чего в рамках нашей модели используются эффективные кредитные инструменты.
Бесплатный набор необходимых услуг не может не быть ограниченным – поэтому семьи должны быть в состоянии оплатить услуги, предоставляемые на коммерческой основе, самостоятельно. Какая-то часть активных людей должна иметь возможность основать собственный бизнес. Большинство должно быть включено в современную информационную среду – профессиональную, политическую, культурную.
Должно повышаться доверие к институтам, а вместе с ним пресловутая уверенность в завтрашнем дне. По существу, речь идет об одном и том же: человеку необходимо верить в то, что банк, где лежат его сбережения, не рухнет, что выйдя на улицу, он не получит битой по голове; что суд, если будет нарушен закон, вынесет справедливое решение; что, даже если наступит черный день, он не останется на улице без гроша в кармане. Наконец, гражданин должен ощущать свою встроенность в общество, значимость собственных социальных позиций, без стыда думая о передаче этих позиций своим детям. И дело отнюдь не только в достойной оплате труда. Например, московские учителя начали получать весьма приличные деньги. Но их дело должно стать куда более престижным, чтобы оно воспринималось не как жизненная неудача.
Формулируя эти параметры движения, мы должны помнить несколько простых правил. Прежде всего не надо нагружать нашу модель изначально противоречивыми устремлениями – например, считать, как это часто бывает, что средний класс должен быть активным поборником инноваций и одновременно оплотом всяческой стабильности. Давайте все же определимся, чего мы действительно хотим, если речь идет о значительных по масштабам группах населения. Выбирая лестницу для восхождения, не стоит прыгать через несколько ступеней, пытаясь сразу же попасть на верхнюю площадку. Не могут, скажем, все вузы или больницы даже в перспективе стать одинаково хорошими и соответствовать современным требованиям. Но лучшие из них должны выйти на самые современные рубежи, побуждая остальных двигаться следом.
И главное – процесс формирования среднего класса должен порождать мультипликативные эффекты. Вкладывать нужно в то, что способствует активности снизу. Инвестировать ресурсы, чтобы создавать и поддерживать новые институциональные механизмы стимулирования инновационной деятельности самых разных групп населения.
Новые инструменты исследования
Последний, но немаловажный момент. Для формирования действующей нормативной модели среднего класса нужны специальные исследования. Пробовать наугад – значит плодить ошибки и тратить драгоценные ресурсы, человеческие и материальные. Исходить из того, что мы и так все знаем, – пагубная самонадеянность. Какие, собственно, исследования должны быть организованы?
Мы хотим знать не только то, как живут люди сегодня, поэтому необходимо проектировать изменение их требований с течением времени, например, в ходе ближайшего десятилетия (дальше едва ли удастся заглянуть, но и этого было бы достаточно). В свою очередь, это означает, что мы не можем ограничиваться опросами населения, даже репрезентативными – ведь на многие из интересующих нас вопросов респонденты ответить в принципе не смогут. При формальных же ответах на анкетные вопросы – если выталкивать людей в экспертную позицию, которой они не вполне соответствуют, – серьезного приращения знания не произойдет. Это означает, что необходимы дополнительные аналитические инструменты, которые во многом еще предстоит выработать, чтобы понять сначала, каким мы хотим видеть наш российский средний класс, а затем наметить тропинки, по которым можно двигаться.
