Юрий Попов
Православие влияет на бизнес в России. Если присмотреться, сложно не заметить.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
C наступлением финансового кризиса люди начинают обвинять всех и вся в непорядочности и недобросовестности. То есть вспоминают о морально-нравственных устоях. Иными словами – начинают яснее осознавать обусловленность своего материального статуса этическими факторами.
В этой связи было бы полезно напомнить о соотношении «материального» и «нематериального» в истории рыночного хозяйства и в новейшей истории рыночной экономики.
От Аристотеля до ХСС
Через призму морально-нравственных критериев рыночная экономика рассматривалась с момента своего зарождения. Уже Аристотель (364–422 до н.э.) ввел понятие хрематистики как искусства сколачивать состояние. Этим искусством владеют, по Аристотелю, люди, целью которых является «беспредельное богатство и обладание деньгами. Все, занимающиеся денежными оборотами, стремятся увеличить свои капиталы до бесконечности». Хрематистике Аристотель противопоставляет экономику, определяемую как естественная и необходимая хозяйственная деятельность, преследующая иную цель – удовлетворение человеческих потребностей.
Христианство и ислам категорически осуждают ростовщичество и стяжательство. Резко отрицательно к этим явлениям, неотделимым от рыночной экономики, относился Фома Аквинский (XIII век), которого называют учителем христианской церкви. Поиск идеалов высокоморального и нравственного общества привел Томаса Мора и Томаззо Кампанелла, ревностных католиков, к утопическим теориям. А первым трудом Адама Смита, основателя либеральной экономической школы, стала «Теории нравственных чувств» (1759).
Кризисные периоды в истории Римско-католической церкви – подрыв авторитета католицизма, раскол в период Реформации – во многом стали реакцией на практику продажи индульгенций, грабежи, которыми сопровождались крестовые походы, и т.п.
Специфика экономических моделей в различных странах во многом определилась особенностями конфессий, в частности христианских. Так, англосаксонская модель построена преимущественно на принципах протестантской этики. Бизнес – это промысел Божий, а прибыль – знак благоволения Всевышнего. Упорный труд, экономическая рациональность, законопослушание, приоритет личного интереса – таковы нравственные ориентиры протестанта. С точки зрения протестантской этики, спекулятивная стихия, потребительский ажиотаж – это продукт алчности и гордыни, а сам кризис – кара за игнорирование принципов протестантского аскетизма. В континентальной европейской модели отражается влияние социальной доктрины католиков и, в частности, таких ее категорий, как общественное благо, социальная ответственность государства, субсидиарность, промежуточные социальные структуры, дикий капитализм и др. Можно утверждать, что социальные государства на Европейском континенте появились, в частности, под морально-нравственным воздействием христианского социального учения.
Комплекс вины как причина инвестировать
На формирование отечественной рыночной модели оказали влияние традиции и ценности православной культуры. Можно констатировать, что для российской рыночной культуры характерны правовой нигилизм, пассивность (надежда на авось), развившиеся как результат многовековой зависимости от расположения властей. В то же время нельзя отрицать, что в те периоды российской истории, которые характеризовались социально-политической устойчивостью, этический фактор (прежде всего заповедь «возлюби ближнего своего, как самого себя») играл в экономическом процессе очень важную роль. Этическое «измерение» экономической деятельности принимало вполне конкретные формы благотворительной деятельности и меценатства купцов и промышленников. Девизом деловой газеты «Биржевые ведомости» в начале ХХ века было: «Прибыль превыше всего, но честь превыше прибыли». К 1900 году только в Москве пожертвований производилось больше, чем в немецкой, австрийской или французской столице. Федор Шаляпин писал об этом времени: «Объездив почти весь мир, побывав в домах богатейших европейцев и американцев, должен сказать, что такого размаха не видел нигде. Я думаю, что и представить себе этот размах европейцы не могут». Это тем более важно, что в России в отличие от Западной Европы благотворительность не имела правовых (социальные обязательства) и собственно экономических (освобождение от налогов) обоснований. Можно утверждать, что расцвет благотворительности в пореформенной России стал результатом сознательного нравственного выбора предпринимателей, для мироощущения которых было характерно чувство вины перед Богом за то, что богатство, ниспосланное свыше, не употребляется в помощь ближним. Заметим, что этот комплекс вины характерен именно для православной культуры, в рамках которой богатство вообще считается чем-то постыдным.
Наконец, и коммунистический режим, пропагандируя общественно необходимый и обязательный характер труда, взял на вооружение слова апостола Павла: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3:10).
Почва и кризис
В условиях глобализации материальное и духовное также тесно переплетаются.
Концепции и практика неолиберальной экономики привели к образованию гигантского финансового пузыря, который должен был лопнуть – и лопнул, что и стало одной из причин международного финансового кризиса. Нематериальный фактор, который также сыграл в наступлении кризиса решающую роль, – усиленно насаждавшаяся идеология потребления и противоречие, которое возникло между психологией сверхпотребления и реальными возможностями потребителя.
С другой стороны, масштабы и глубина кризиса для каждой отдельной страны будут во многом определяться как раз не факторами глобализации, а этической составляющей национальной модели рыночной экономики. Применительно к России речь идет прежде всего о борьбе с коррупцией и недопущении социальной безответственности со стороны власти и бизнеса. Об этом, в частности, недавно упомянул президент Медведев, отметив, что в России, где бизнес развивался быстрее, чем в какой-либо другой стране, для него настало время отдавать «моральные долги».
В нынешней ситуации многие представители бизнеса обращаются к государству с просьбой о поддержке бюджетными средствами, но в то же время не намереваются, по всей видимости, снижать личные запросы к уровню жизни (речь о пресловутых яхтах, островах и Куршевеле) – моральные долги отдавать необходимо, тут не поспоришь. В то же время и властью за «тучные годы» не были обеспечены условия построения инновационной конкурентоспособной экономики, развития малого и среднего бизнеса. Так что не только у бизнеса накопились долги.
Очевидно, что и морально-нравственное состояние общества, которое находится с властью и бизнесом «в одной связке», характеризуется очень низким уровнем. Как и всякий кризис, нынешний говорит нам о том, что необходимость оздоровления назрела.
