Англия очень похожа на Россию

Лондон. Аукцион "Сотбис". Встреча двух миров.
Фото Reuters

Автор этих заметок – гражданин Великобритании, экономический эксперт, учившийся в Кембридже и приехавший в Россию в 1986 году. Россия и перестройка так подействовали на Йена Прайда, что он до сих пор продолжает жить и работать в Москве. Часто выступает на российском радио, в российской прессе и интернет-изданиях со статьями по экономике, политике, бизнесу.

Вот придет Тэтчер...

Этот анекдот я услышал в России. Крыса спрашивает у хомяка: «Мы с тобой представители одного вида, почти родня. Но меня все время гоняют, ловят, травят. Почему же при этом тебя кормят и лелеют?» Хомяк подумал и сказал: «Наверное, у тебя плохой пиар».

В вашу страну я впервые приехал в середине 80-х. Застал многие этапы в жизни России, начиная от перестройки и до нынешних дней. И, пожалуй, не было такого времени, когда кто-нибудь из окружающих меня здесь энергичных работающих людей не жаловался на слабую эффективность того, что стало называться пиаром. Почему-то именно эта составляющая их занятий проецировалась на меня, иностранца. Дескать, все у нас интересно, здорово. Только вы, иностранцы, понять не можете наших особенностей. Дальше или шла поговорка «То, что русскому хорошо┘», или прямо сообщалось: «Ну, не подходит к нам этот ваш пиар!»

Такую замечательную самобытность россиянина любит изображать в своих выступлениях сатирик Михаил Задорнов. Его отношение к героям совпадает с моим чувством к России: я ее искренне люблю, но не могу не критиковать. Причем заранее знаю, что каждая моя статья только множит число моих ярых оппонентов.

Хотя я в тех же материалах в не меньшей мере критикую и свою Великобританию.

Почему именно в этих статьях? Да потому что проблем общих у нас, как говорится, было, есть и будет.

А еще нас роднит то, что Великобритания тоже была империей. И ей пришлось пройти от империи к современному государству такой же путь, которым сейчас все еще движется Россия.

Это невероятно сложное движение, вызывающее бурю противоречий, дискуссий, конфликтов как внутри страны, так и в отношениях с бывшими колониями. И это все объяснимо.

Главное же противоречие заключалось в самом британском сознании.

Представьте, империи уже нет, а имперское сознание никуда не делось. Оно выразилось в колоссальных претензиях к миру за то, что он стал относиться к Англии не как раньше. Отсюда появились раздутое самомнение национальной элиты и не очень умная уверенность простых англичан в том, что все страны обязаны по-прежнему уважать старушку Англию.

Подозреваю, что британские колонии не так уж сильно любили метрополию, чтобы после распада испытывать большую нежность и терпение выслушивать новые претензии. Другие же страны, после того что с нами случилось, думаю, просто сильно удивлялись нашему поведению.

Бывшая «гроза морей» оказалась растерянной страной со слабеющей экономикой, устаревшей индустрией и отсталыми технологиями. Попытки внедрять инновации наталкивались на озлобленную и плохо соображающую бюрократию. Талантливые мозги уезжали туда, где амбиций у государства было меньше, а условий жить и работать больше.

Авторитет страны падал, рушились спортивные рекорды, деградировала элита. Власть в растерянности все время пыталась решить – каким путем нужно идти теперь Англии, чтобы┘ вновь стать тем, чем она была. Поэтому слова американского госсекретаря Дина Ачесона в свое время звучали страшным диагнозом: «Великобритания потеряла империю, а своей роли в мире еще так и не нашла».

Но симуляция государственного здоровья сопровождалась громкими декларациями о неизбывном величии страны и нации, об особом предназначении родины Шекспира, Диккенса и Френсиса Дрейка. И этот самообман продолжался до того времени, когда Англию стали называть больным европейцем.

Все это как раз напоминало нелепый, ни на чем не основанный пиар. И надо было что-то делать.

Только с приходом Маргарет Тэтчер, поставившей честный диагноз стране, Великобритания пришла в себя и перестала делать то, что еще недавно с гордостью называла to manage decline – «управлять спадом».

В современной России на этот счет есть более оптимистичная формула – stability control. Управление стабильностью.

Если нынешний россиянин захочет узнать в деталях, как моя страна возрождалась после распада империи, он найдет в этой работе несчетное число аналогий с Россией, с тем этапом ее жизни, что она прошла за 20 лет после распада СССР.

Срок уже немалый, но редкий серьезный эксперт скажет, что исторический переход успешно завершен.

Однако, как и в случае с Англией, исторический оптимизм не иссякает. В структурах всех ветвей власти он дает о себе знать в державных речах, попытках объяснить все возникшие проблемы крушением эффективного Советского Союза, который якобы был развален чуть ли не сознательно коварной политикой Горбачева. За этим аргументом следует миф о лихих 90-х, тоже внесших свою лепту в надвигающуюся катастрофу. И только после начинается «вставание с колен», спасение страны от распада и, наконец, обретение «стабильности».

С точки зрения пиар-технологий это выглядит гораздо лучше, чем сама действительность. Но в реальности есть совершенно иные технологии, внедряя которые ведущие страны мира ушли далеко вперед – в экономике, науке, инфраструктуре, уровне жизни населения. Ни радужные картины инновационного будущего, ни бешеные деньги на улучшение имиджа, ни отдельные пиар-кампании страну не развивают и не кормят. И уж тем более не модернизуют.

Поэтому основой нынешней российской стабильности и обещанной на будущее модернизации по-прежнему остается сырьевой сектор экономики. Это он и оборонная политика наполняют убедительностью все слова о том, что Россия была, есть и будет великой державой.

А все, кто в этом сомневается, наверняка будут и дальше считаться злобными критиками, а то и разрушителями достигнутой стабильности. Не менее строгие предупреждения продолжат получать «определенные силы на Западе», которые не просто вмешиваются во внутренние дела страны, но и мечтают заполучить все ее природные богатства.

Возможно, я скептик, сгущаю краски, и скоро все изменится в лучшую сторону. Но мне важно напомнить, что сырьевая модель экономики не так примитивна, чтобы не уметь себя защитить и сдаться на милость модернизации. У ее воинов тоже есть свое информационно-пропагандистское сопровождение.

Как бороться с пылесосом?

Некоторое время назад в редакционной статье газеты The Moscow Times «Еще одна причина не вкладывать в Россию» был процитирован министр регионального развития Виктор Басаргин, который назвал иностранных инвесторов «пылесосами», которые «всасывают природные ресурсы России и вывозят их из страны».

Этот смелый пассаж произвел на меня незабываемое впечатление. Сразу захотелось сказать: так вы, Виктор Федорович, добейтесь запрещения вывоза нефти и газа. Пусть они там «в европах» покукуют без России!

Удивительная логика выдавать свой главный источник доходов за национальное долготерпение и невиданную благотворительность – пользуются, мол, нашими природными запасами все кому не лень, скоро все высосут, и прощай, Россия. Боюсь, что за Россию придется тревожиться раньше.

Недавно телевизионный канал «Немецкая волна» показал репортаж о том, как испанская компания выращивает водоросли в одном прозрачном баке, перерабатывает их, скачивает в другую емкость на дальнейшую переработку – и оттуда напрямую переливает в бензобак нормальной автомашины – и поехали!

Если подобные технологии дойдут до промышленного производства (а весь Запад, Япония, Китай уже не жалеют на это никаких денег), угроза международного банкротства газо- и нефтедобывающим странам обеспечена. И чем больше они зависимы от скважины и трубы, тем стремительнее будет развиваться их кризис.

Надо сказать, что Басаргин в своих претензиях к покупателям российских энергоресурсов не одинок. Нечто похожее высказывают и другие высокие лица. А результат – не только негативная реакция стран, покупающих нефть или газ. Такие «пробросы» попадают в общественные настроения россиян, после чего они начинают думать: «И так жизнь не сладкая, так еще и Запад нас обдирает┘»

«У российских чиновников всегда было своеобразное отношение любви-ненависти к иностранным инвесторам, – комментирует пассаж министра The Moscow Times. – Они неоднократно заявляли, что без иностранных инвестиций Россия не может провести модернизацию и диверсифицировать свою экономику. В то же время кажется, что Россия, и без того имеющая системные проблемы высокого уровня коррупции и беззакония, делает все возможное, чтобы не допустить иностранных инвестиций».

Вообще, такие говорливые руководители часто забывают, что их публичная раздраженность тем, что дела идут не так, как хотелось бы, и неутомимый поиск виноватых в своих неудачах – это как раз и есть плохой пиар.

В официальных англоязычных переводах русских речей и документов ключевой оборот – must: будто России кто-то что-то «должен». А есть ли смысл даже пробовать убедить Запад, что он что-то «должен» России, когда ВВП на душу населения в западных странах как минимум в три-четыре раза выше, чем в РФ?

Имидж России, год от года тратящей все больше средств на международный PR, становится все хуже. Причина проста: никакими блестящими PR-мерами (а таких пока тоже не видно) невозможно исправить огрехи политики. Зачастую даже правильные и хорошие начинания тонут в недружелюбной риторике представителей власти.

Кроме того, предложенные специалистами по пиару меры, приемы, тактики часто с начальственным высокомерием отвергаются или реализуются просто неграмотно. Вот почему о пиар-агентствах уже существует своего рода фольклор, который, кроме смеха, ничего не вызывает. Надо ли после этого удивляться, что имидж руководителей всех уровней так плох. Впрочем, как и имидж большинства компаний.

Есть универсальный рецепт от специалистов по пиару для любого уровня организаций, компаний, правительств – в любой стране. Звучит он примерно так. Когда новости моментально облетают весь мир, организация должна проводить ответственную, грамотную политику, подтверждаемую конкретными делами и результатами. Невозможно пиарить «плохие вещи» и не стоит рассчитывать, что в век глобальной коммуникации вашу репутацию можно «надуть» с помощью ловкого пиара.

Маргарет Тэтчер в исполнении Мерил Стрип, кажется, получилась не очень железной леди. Фото Reuters

Да что они знают про нас!

Уверен, что эти мои размышления вызовут у многих привычную реакцию: «Да что они там знают про нас?»

Уверяю вас, это большая ошибка. Многие западные люди, особенно образованные, давно спорят с вашим Тютчевым и не верят, что «умом Россию не понять». И потому именно с помощью «рацио» с интересом изучают ее, причем совсем не с целью последующего порабощения и уничтожения.

Этот интерес, мне кажется, возник как минимум уже с 1549 года, когда Сигизмунд фон Герберштейн опубликовал свою книгу «Записки о Московии», где описал географию, историю, бытие и внутреннее устройство Великого княжества Московского.

После Герберштейна в «Московию» потянулись и часто оставались там жить многие иностранцы самых разных профессий, сословий, верований, взглядов и даже достатка.

После той «радушной» прессы, которой был отмечен в России приезд нового американского посла Майкла Макфола, хочу заметить, что начиная с XVI века многие поехавшие изучать Русь иностранцы общались как с царями, так и с лидерами оппозиции и даже просто с отчаянными революционерами. Потом публиковали свои книги впечатлений, комментариев и воспоминаний. И что удивительно – Россия жива и невредима.

Джон Рид, Исайя Берлин, Орландо Файджес – на книгах этих авторов я умножал свои знания о вашей стране. Кстати, они переведены на русский.

В ходе дискуссии, развернувшейся в России по поводу исторических фальсификаций, часто звучала мысль о том, что западная историография предвзято, поверхностно и мало освещает подлинную историю Великой Отечественной войны.

Так вот насчет Великой Отечественной. За последние 20 лет в России, странах бывшего СССР и Восточной Европы открыты богатейшие архивы. Группы историков из разных стран ведут в них исследования по огромному массиву новых источников на множестве языков.

Россиянам, уверяющим, что Запад не пишет о ВОВ, стоит побродить по московским книжным магазинам, чтобы увидеть, например, книги британских исследователей на английском языке. Например, The Road to Stalingrad 1975 года и The Road to Berlin 1983 года Джона Эриксона (John Erickson); Absolute War: Soviet Russia in the Second World War 2007 года, написанную аспирантом Эриксона Крисом Бэллами (Chris Bellamy); Stalingrad 1997 года и Berlin: The Downfall 1945 2002 года Энтони Бивора (Antony Beevor).

Наверняка не со всем, что в них написано, согласятся их российские коллеги и просто читатели. Но это уже повод не для отторжения другого мнения прямо с порога, а шанс вступить в дискуссию, которая при любом накале спора никого не убивает, а лишь обогащает наши представления о прошлом. А значит, и о настоящем.

Если говорить о книгах для англичан о российской истории и культуре, то они не сводятся лишь к Сталинградской битве, блокаде Ленинграда или обороне Москвы. За последнее время только на английском языке вышло множество биографий российских деятелей от Петра Великого и Потемкина, Пушкина и Толстого (к столетию его смерти в минувшем году) до Жукова и Хрущева. Кроме того, вышли две биографии Сталина, три – Троцкого, несколько – Путина и даже Бориса Березовского и Романа Абрамовича.

Не говоря уже о множестве книг по российской политике и экономике. Так, например, издательский дом Cambridge University Press опубликовал громадное трехтомное собрание «The Cambridge History of Russia». Начиная с ранней Руси до современной Российской Федерации на 2412 страницах!

Не хочу утомлять читателей дальнейшим перечислением английских названий, но хочу напомнить, что существует и целая коллекция документальных кино- и телефильмов о Великой Отечественной войне. Их можно купить или посмотреть онлайн.

При этом почти все западные авторы ценят героизм и отвагу советского народа, подчеркивают громадное количество людских и материальных потерь СССР, его решающую роль в борьбе против фашизма. Другое дело, что западные исследователи не согласны с тем, что, признавая выдающуюся роль Советского Союза во Второй мировой войне, нельзя критиковать коммунизм, большевизм, методы Ленина, правление Сталина.

Возможно, об этих, ранее табуированных и малоизвестных, сюжетах стали больше говорить в последние годы, особенно в Восточной Европе. Но стоит ли на такие публикации откликаться не аргументированной статьей, а строгой директивой вроде «нельзя переписывать историю», «не допустим переоценок прошлого»? На мой взгляд, нет.

Во-первых, мнения, суждения и взгляды историков претерпевают изменения под влиянием новых, ранее не известных исторических документов, свидетельств очевидцев и т.п. Во-вторых, историки обязаны смотреть на общий контекст. Во-вторых, новые источники информации, появившиеся за последние 20 лет. Они вовсе не изменили общую картину. Они лишь добавили деталей, подробностей.

Хочу объяснить, почему я коснулся здесь темы взаимной информированности России и той же Европы. Хотя бы потому, чтобы сказать: иностранцы знают или имеют возможность знать о вашей стране гораздо больше, чем это представляется россиянам.

А еще потому, что реакция российского истеблишмента на острые проблемы наших прошлых и настоящих взаимоотношений за рубежом хорошо известна. И когда, как и в случае с «пылесосом» Басаргина, очередной руководитель или депутат сообщает своей стране о неких западных фальсификаторах, которые хотят лишить ее исторической памяти и отнять у целых поколений народа их исторические заслуги, – это тоже плохой пиар России.

Но сколько бы западных культурных проектов о России ни появлялось, ее граждане напрасно ожидают большего «понимания» от Запада. Ведь он, как и Россия, в первую очередь занят собой! С той лишь разницей, что куда больше интересуется настоящим, чем прошлым.

Дело не в слабом интересе к России, а в том, что Россия не может сделать этот интерес положительным, а не тревожным.

И надо сказать, что выпады российской элиты в адрес Запада малопродуктивны. Поверьте мне, они вызывают лишь удивление, ухмылки и уверенность в том, что Россия все еще живет в прошлом, не желая понять, как сегодня устроен мир.

Вот и на только что прошедшем в Давосе Всемирном экономическом форуме русские бизнесмены жаловались на perception gap, то есть «разрыв по восприятию». Мол, Россия находится на подъеме, а российские активы сильно недооценены по сравнению с подобными активами других странах. Дескать, Запад и международные инвесторы просто не понимают нашу настоящую ситуацию.

Получается, что опять пиар виноват?

Но он лишь выполняет заказы, поступающие сверху и, как правило, плохо сформулированные. Но пока в содержании пиар-деятельности не найдет своего отражения реальная, качественно иная стратегия и политика государства, корпораций, бизнеса – имидж страны будет оставаться таким, какой он есть. А это означает, что Россия и дальше будет нести громадные экономические, финансовые, политические потери и все дальше отставать в развитии от стран, определяющих «дорожную карту» мира в XXI веке.