Юрий Борисов
Освящение субмарины для подводников имеет значение.
Термин «оборонное сознание» может нести в себе как минимум два главных и прямо противоположных смысла.
С военной точки зрения, с позиций национальной безопасности можно говорить о таком направлении индивидуальной и коллективной мысли, которое обеспечивает или может обеспечить надежную защиту страны от агрессии, будет укреплять вооружение, окружать социальной заботой армию, которая, как известно, является частью общества, и т.д.
И в этом смысле люди и институты, решающие такие проблемы, чувствуют свою причастность к важному, конструктивному делу. Их сознание должно работать над реальными ответами на реальные вызовы современного мира.
Для ясности назовем это оборонным сознанием № 1.
Тогда оборонное сознание № 2 есть полная ему противоположность. Оно не создает зримых реальных результатов – сил и систем безопасности страны, армий, новых военных технологий. Это сознание само по себе есть плод, результат, продукция неутомимой деятельности людей, занятых, можно сказать, сугубо нематериальным производством.
Они профессионально озабочены тем, чтобы любыми способами, методами, манипуляциями (и далеко не бесплатно) взращивать в головах граждан такую паранойю, которая создавала бы массовую уверенность в многочисленных преимуществах закрытого от мира образа жизни.
И действительно, как этим преимуществам не быть и не множиться, если внешний мир так агрессивен, опасен, чужд нам – народу с нелегкой, но все-таки исключительной судьбой.
Претензия на особость, разумеется, требует объяснения – почему мы так уникальны и лучше многих. Когда эту разницу доказать трудно, то легче завести со своим понятливым народом разговор, почему другие страны хуже нас.
Да потому!
И тут в ход пускается весь оборонно-идеологический комплекс: вокруг родины враги, внутри – ее предатели. И те и другие не только хотят нас истребить. Пока они не в силах это сделать, им остается нам злобно завидовать. Нам же надо укрепляться, учиться выживать, уметь гордиться тем, чего у них нет и никогда не будет.
Взять хотя бы нашу доблестную армию, замечательную военную технику, высокий профессионализм тех, кто ею владеет...
И это действительно так! Но все названные и неназванные успехи достигнуты, заслужены и закреплены оборонным сознанием № 1. Это сознание работает совершенно, современно, интересно. У него великие традиции, славная история, неоспоримые преимущества.
Чего нельзя сказать про сознание № 2 и про тех, кто его так усердно формирует, зомбируя людей, выстраивая в их головах неприступные крепости из того строительного материала, что был уже перечислен раньше.
Эти два типа сознания находятся между собой в сложных, порой рискованных отношениях. Если опустить подробности, то самая большая опасность заключается в проникновении ядовитых элементов, по сути идеологического сознания № 2, в сознание № 1, которое пока еще рациональное и во многих смыслах – государственное.
Что может произойти, когда на государственный уровень проникают творцы дремучих мифов, в которых комплекс униженной нации или ущербленной державности переплетается с манией покорения мира, это мы уже знаем из истории ХХ века. Для такой рукотворной катастрофы достаточно обозначить противника, найти виноватых во всех наших бедах. Как правило, такими злодеями населен внешний по отношению к нам мир – коварный и злобный. Но пособники врагов могут окопаться и на наших родных просторах. Но сегодня же у нас информационная эпоха, и тратиться на поиски иродов самим необязательно. Включим телевизор – нам оттуда их всех и назовут.
Государство-крепость
Разные типы сознания могут сосуществовать не только в одном обществе, но и в одном человеке. Это уже несколько иная противоречивость.
В далеком марте 2006 года заместитель главы Отдела внешних церковных связей Московского патриархата протоиерей Всеволод Чаплин заявил, что считает губительным «оборонное сознание», которое, по его мнению, утвердилось в Церкви.
«Не надо думать, что, если мы займем какое-то свое маленькое пространство в светских СМИ, мы в нем будем себя чувствовать комфортно. Нам надо изживать в себе оборонное сознание. Оно губительно, хотя и понятно человеку, который не обладает властью, деньгами и не может защитить себя от агрессивных разлагающих внешних сил», – говорил тогда отец Всеволод, призывая всех подумать, как выйти за пределы «любых гетто, любых огороженных пространств, в которые нас очень хотят поместить те, кому мы не нравимся».
«Замкнувшись в этих пространствах, мы никогда не сохранимся... Поэтому, если мы хотим сохранить будущее поколение для Церкви и для России, надо наступать».
То есть альтернативой оборонному сознанию Чаплин считал наступление. На кого? Вероятно, на тех, кто был обозначен им как некие «агрессивные, разлагающие внешние силы». Видно и другое – его призывы того времени были обращены к церковной среде, а не ко всему обществу.
Впрочем, это уже не важно. Потому как сегодня Всеволод Чаплин вряд ли заговорит о пагубности оборонного сознания. Смена парадигм как в стране, так и в мире, очевидно, внесла коррективы во многие пытливые умы. Защита российской государственности и суверенитета страны – нынче первейшая забота всех патриотических сил.
Замглавы Отдела внешних церковных связей уже 10 лет назад это не только предчувствовал, но и глубоко понимал. Потому, что в упомянутом заявлении о порочности оборонного сознания он не забыл и об особой российской государственности, которая всегда умела находить редкие идеи и уникальные проекты дальнейшего исторического развития.
«Державность, справедливость и солидарность – ценности, на основе которых нам нужно строить систему, которая объединила бы монархию и социализм» – такой идеей поделился он.
«А вот противопоставление народа и власти – это навязанная нам, чуждая для нас идея», – предупреждал протоиерей Всеволод Чаплин, и в этом слышалось знакомое еще от советских идеологов «нам подбрасывают», «нам навязывают». В такой конструкции даже не столь важно, что именно подсовывают нам враги. Трогают сама лексика, стиль речи, предполагающий, что россияне – это слабые умом дети, которым стоит лишь подбросить какую-нибудь вредную штучку, как они тут же отправят ее в рот.
И вот уже в 2015 году протоиерей Всеволод Чаплин в одном из интервью говорит: «Еще раз, война – это всегда плохо, но лучше война, чем сытая самоуспокоенность. Лучше страдания, чем горделивая самоуверенность. Лучше война, чем несправедливый мир».
Но что, если с войной подождать и попробовать, как предлагает Чаплин, объединить монархию с социализмом под патронатом православия? Может получиться вполне себе эффективное государство – крепость. Возможно, что именно это мистически почувствовал писатель Александр Проханов, объявив, что «оборонное сознание тождественно государственному».
Конечно, если иметь в виду оборонные заказы государственной важности, развитие ВПК, укрепление безопасности страны, борьбу с терроризмом, то с Прохановым не поспоришь.
Но если при этом начать поворачивать сознание всего общества на исключительно оборонное видение мира, населенного сплошь внешними врагами и внутренними предателями, то это уже опасная игра с разумом и чувствами миллионов граждан.
Но и эту опасность, оказывается, можно перевести в позитив. Игорь Коротченко, главный редактор журнала «Национальная оборона», нашел для этого удивительное объяснение: «Оборонное сознание народа – лучшая профилактика против цветной революции».
Коротченко вольно или невольно признал важность именно сознания № 2. Потому что для всякого трезво мыслящего человека мифология цветных революций сама по себе – всего лишь виртуальная методика для обозначения зловещего, разрушительного, мало кому понятного образа зла, импортируемого всем доверчивым странам из одного центра, разумеется, находящегося за океаном.
Таким образом, как считает политолог Леонид Радзиховский, для россиян формируется парадигма: существующая власть или «американская агентура»! Виртуальная «борьба с США» – главная псевдоинтрига псевдополитики, в которой реальную пустоту заполняет война с престижными ветряными мельницами. Возникает система приоритетов, где «противостояние пиндосам» оказывается важнее (во всяком случае, обсуждается куда горячее) реальных социальных проблем.
Автор при этом делает важное разъяснение «Да, «мировой жандарм с мессианскими комплексами» раздражает далеко не только Россию. Но мало где в мире есть еще такая самозабвенная и неадекватная фиксация на США, как у нас...»
И снятся по ночам масоны…
При Фонде Егора Гайдара работает Летняя дискуссионная школа GAIDPARK. Весной нынешнего года известный политолог из Академии народного хозяйства и государственной службы Екатерина Шульман прочла лекцию для старшеклассников Европейской гимназии. Говорила о типичных ошибках людей при прогнозировании будущего. Одной из популярнейших, выбивающих из нас способность рационально мыслить была названа конспирология.
«Есть бытовая конспирология, которая вам рассказывает, что миром правят тамплиеры, ротшильды, рокфеллеры. Конечно, это все мура.
Но есть такая мутная сфера, как геополитика. Я бы, – говорила гимназистам Шульман, – запретила употреблять это слово, потому что оно дурит людям голову до чрезвычайности. В ее основе лежит «великая концепция шахматной доски», которая предполагает, что якобы есть великие люди, вершители судеб, сидящие за этой доской, а есть люди-пешечки, передвигаемые по ней. Да ничего подобного.
Если вы когда-нибудь пойдете на госслужбу и увидите вершителей наших судеб, вы поймете, насколько случайны принимаемые ими решения, которые при этом еще и не исполняются, насколько все происходящее объясняется хаосом и попыткой в этом хаосе хоть что-то сделать так, чтобы тебя не поругали или не уволили.
Но поскольку этот хаос более или менее людям виден, то они начинают думать: «Это у нас видимое правительство. Но где-то там в бункере сидит настоящее, мировое со всякими рокфеллерами и ротшильдами, которые играют в эту самую игру».
 |
| Хорошо бы, чтоб война навсегда осталась в играх. Фото Reuters |
Даже великие масонские ложи, если к ним приглядеться, представляют собой не более чем клуб по интересам, нечто вроде клуба выпускников, где люди собираются и говорят о своем, наряжаясь в тайные фартуки. Власть тайных организаций чудовищно преувеличена. Никогда в мировой истории не было такого момента, когда они бы действительно решали какие-нибудь значимые вещи».
Так объясняла политолог Екатерина Шульман гимназистам даже не мироустройство, а скорее мир человеческого восприятия сложных процессов.
А людям не хочется осознавать, что больше всего на их жизнь влияет и ею управляет бесчисленное количество хаотично смешанных факторов. От этого хаоса так тревожно и неприятно, что лучше уж тайная власть. Во-первых, это интригует. Во-вторых и в главных, на нее можно все списать. И свои беды, и государственные. А потом, уже не напрягаясь на работе, не стараясь изменять, улучшать свою жизнь, ходить на заседания различных обществ борьбы с мнимыми врагами, создавать комитеты защиты от жидомасонов, марсиан, зеленых человечков и прочих наймитов США. Чтобы, накопив сил, пойти войной на этих тайных и явных врагов.
На такой клинической форме оборонного сознания взошел Адольф Гитлер, который на заре туманной юности прочел знаменитую историческую фальшивку «Протоколы сионских мудрецов». К этому ерундовому памфлету он отнесся так серьезно, что создал нацистскую партию, затем нацистское государство... Дальнейшее известно. И все это пошло от сумеречного оборонного сознания, рождающего чудовищ.
Таким образом, все конспирологические теории, гуляющие в обществе, можно сказать, спокойно размещаются в извращенном оборонном сознании. И тогда оно под возгонкой пропаганды приходит в возбуждение не только «от приближения врага к нашим границам», но и от засилья внутренних врагов, шпионов, вредителей, «пятой колонны» и т.д. и т.п.
Милитаризация русской души
Четверть россиян высказались за применение ядерного оружия в случае «внешнего вторжения в Крым». Это показали промежуточные результаты опроса, проведенного Центром исследования массового электронного сознания (ЦИМЭС) совместно с радиостанцией «Говорит Москва».
Свою роль здесь сыграло то, что опрос проводился после премьеры фильма «Крым. Путь на родину», в котором глава государства поведал об исторической спецоперации по возвращению полуострова в состав Федерации. Зрителей не могло не «зацепить» признание президента в том, что Россия была готова к неблагоприятному развитию событий в Крыму и не исключала приведения в готовность ядерных сил. «Конечно, не могло быть понятно сразу, как отреагируют на воссоединение Крыма с РФ, – сказал Владимир Путин. – Поэтому я сразу на первом этапе работы вынужден был соответствующим образом сориентировать наши Вооруженные силы. Не просто сориентировать, а дать прямые указания».
На вопрос ведущего, означает ли это, что были приведены в готовность ядерные силы, глава государства ответил уклончиво: «Мы готовы были это сделать...» «Не думаю, что у кого-то было желание разворачивать какой-то мировой конфликт». «Что же касается наших сил ядерного сдерживания, то они и так всегда в состоянии полной боевой готовности».
Этого неопределенного ответа вполне хватило, чтобы каждый четвертый опрошенный поддержал возможное использование ядерного оружия.
Но поддержать – не значит самому нажать кнопку. Да и маловероятно, чтобы ситуация достигла такого уровня напряжения. Это скорее тест на то, что творится в наших головах. А там идет бурный процесс милитаризации сознания.
Этим процессом сильно обеспокоен глава президентского Совета по правам человека и развитию гражданского общества Михаил Федотов, который считает, что сегодня для внутренней безопасности страны необходима демилитаризация общественного сознания россиян. В октябре прошлого года он говорил об этом на встрече с Владимиром Путиным.
«Россия не имеет права на новую гражданскую войну, – считает глава СПЧ. – Вот почему я говорил о необходимости демилитаризации общественного сознания. У нас войны нет. Но если она начинается в сознании людей, то потом самореализуется на практике».
И это верно. Войны всегда начинаются в головах. И если в эти головы всеми возможными информационными, пропагандистскими, психологическими, развлекательными приемами и методами последовательно вносится милитаристский угар, то он обязательно найдет, куда выплеснуть свою разрушительную энергию.
Милитаризация идет эффективно прежде всего потому, что она замешана на патриотических чувствах. А военный патриотизм – самый действенный, привлекательный, не требующий повседневной, кропотливой работы. Все просто. В ружье и вперед!
Но, например, автору Живого Журнала Николаю Началову не нравится повышенное внимание к военной составляющей нашей сегодняшней российской жизни: «Всему надо знать меру. Есть Вооруженные силы РФ, но помимо них существуют еще институты образования, медицины, культуры, науки. Но почему-то СМИ начинают активно выпячивать все, что связано с обороной, военной техникой и т.д. Зачем это делается? Если мы не находимся в состоянии войны, тогда чем можно оправдать такое муссирование этой темы?
Не нужно рисовать из России образ милитаризованного государства, пугать соседей и дезориентировать собственных граждан относительно намерений нашей страны при таком акценте на срочном перевооружении и многочисленных учениях. Сила государства не только в сильной армии. Военная риторика пускай звучит в штабах, войсковых частях, там и остается, не проникая в мирную жизнь и не втягивая в свой круговорот простых жителей России».
Наверное, кто-то там наверху рассуждает иначе: если не втягивать россиян в этот военный круговорот, то в массах может возникнуть опасная непредсказуемость, а то и вредное напряжение. Парадоксально, но задача всякого мобилизационного проекта – найти применение тем, кто мобилизован, поставить цель. Милитаризация гражданского сознания, перевод его на военное положение – гораздо проще, чем занять голову человека идеями производства, образования, науки, социальной сферы и т.д.
Перечисленные направления деятельности требуют много того, чего государство сегодня дать не может. На все, чем увлечь, занять индивидуума, нужны немалые средства и много старания разных структур и ответственных лиц.
В милитаризации общества, постановке его в строй главный движитель – это неизбывный, громкий, непримиримый патриотизм.
В 1896 году Лев Николаевич Толстой написал статью «Патриотизм или мир». Уже само название дает понять, что граф и гений русской литературы настроен серьезно: «Производит же войну желание исключительного блага своему народу, то, что называется патриотизмом. А потому для того, чтобы уничтожить войну, надо уничтожить патриотизм. А чтобы уничтожить патриотизм, надо прежде всего убедиться, что он зло, и вот это-то и трудно сделать… Моря крови пролиты из-за этого чувства и будут еще пролиты из-за него, если люди не освободятся от этого отжившего остатка старины».
Конечно, Толстой, состоявший в переписке с тремя русскими монархами, отчитывавший, как нашкодившего мальчишку, не просто премьер-министра, а «великого реформатора» Столыпина, наверное, имел право на такие высказывания. После «Войны и мира» кто мог писателю сказать, что он не патриот, а «национальный предатель» или «иностранный агент»?
Просто всегда и везде были и есть два патриотизма. Один настоящий, деятельный и негромкий. А второй – пафосный, безжалостный и неэффективный.
Не помню, в какой стране и кем было сказано: «Когда государству надо посылать на гибель своих граждан, оно называет себя родиной».
Как хорошо, если бы до таких исторических моментов у нас дело никогда не доходило!
