Александр Алтунян
Эпоха «после правды» пока выбирает себе лицо.
Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru
Изменения, происходящие в современных СМИ: конкуренция со стороны социальных сетей, уменьшение аудитории «традиционных медиа» и т.д., и то, как эти изменения влияют на политические процессы, сегодня волнуют политиков, экспертов, политтехнологов, да и общественность тоже.
Еще в 2005 году на одной из конференций в Вене главный редактор New York Times Билл Келлер в ответ на сетования об угрозах качественной журналистике сказал: «Если у аудитории будет потребность в достоверной информации, то она ее получит».
Мы хорошо помним, что несколько лет назад российские официальные спикеры сетовали на то, что оппозиция посещает какие-то конференции в Вильнюсе, Варшаве или Киеве, где им рассказывают об опыте по использованию информационных ресурсов в свержении «авторитарных режимов». А сегодня уже лидеры США, Англии, Франции, Германии и других стран взволнованно говорят о том, что Россия использует соцсети и СМИ для дискредитации их политики. ЕС даже создает информационный сайт для информирования россиян и «разоблачения российской дезинформации». А Германия на фоне сокращения бюджета в прошлом году выделила несколько сотен тысяч евро на создание сайта для противодействия российской пропаганде, почему-то на английском языке.
Последний по дате пример (19 октября): пресс-секретарь правительства Финляндии в интервью для агентства Reuters говорит: «Мы считаем, что агрессивная попытка влияния России (с использованием СМИ и других медиа) имеет целью создать атмосферу недоверия между лидерами страны и ее гражданами и побудить нас принимать решения, разрушительные для нашей страны... Эти действия также нацелены на то, чтобы посеять подозрения наших граждан в отношении Евросоюза и предостеречь Финляндию от вступления в НАТО». Российские журналисты, по его словам, создают образ финских чиновников как «хладнокровных», забравших детей из семьи россиян «только из-за их национальности». А российские журналисты утверждают, что сами финны считают свою страну «землей безжалостного и иррационального террора в отношении детей» .
Самый громкий скандал в медиасфере сегодня – это обвинения американских политиков и спецслужб в адрес российских властей в том, что последние с помощью хакерских сообществ (называют группировку Fancy Bear, якобы связанную с ГРУ) пытаются вмешаться в процесс президентских выборов в США.
На этом фоне главный материал в недавнем выпуске влиятельного английского еженедельника Economist пытается несколько охладить страсти, а вернее, обратить внимание читателей на общую проблему лжи в политике. Авторы материала не отказываются от обвинений в адрес российских властей, наоборот, они приводят их в качестве доказательства своей точки зрения. Но идея их состоит в том, что сегодня наступила эра «после правды», и Россия лишь активно этому способствует, как и политики многих других стран, например, президенты Польши и Турции, лидеры сторонников брекзита в Великобритании.
Значительную часть вины за создание этого нового мира авторы материала в Economist возлагают на российские власти и их информационную политику. Как пример приводят слова из книги журналиста Петра Померанцева: «Это очень похоже на дезинформацию советских времен, но у Советов ложь была (хотя бы) согласованной» Померанцев цитирует российского политтехнолога: «Если лгали, они (Советы. – А.А.) заботились доказывать, что то, что они делали, было правдой. Сейчас никто даже не пытается доказать «правду». Вы можете говорить все что угодно. Создавайте реальности».
Но совсем не вся ответственность за создание этого нового мира возлагается на российские власти. Это общемировая тенденция, считают авторы. Для объяснения своей позиции авторы Economist обращаются к президентской кампании Трампа, в частности, говорят о беззастенчивом безразличии (самого Трампа) к тому, насколько ложны его заявления.
Пропагандистские же усилия российских СМИ и других медиа, с точки зрения авторов, – лишь один из примеров меняющегося информационного пространства. Конечно, говорят многие западные эксперты, политики и раньше врали, и раньше дезинформировали, но как-то всегда предполагалось, что правда есть и ее надо скрывать. И Рональд Рейган со своими объяснениями по поводу поставок оружия Ирану, и советские спецслужбы, распространяющие идеи о церэушном происхождении вируса ВИЧ, и Линдон Джонсон, стремящийся к обострению ситуации во Вьетнаме (так утверждается в статье), пытались соблюсти некое правдоподобие. Сегодня же политики лгут не только не стесняясь, но как-то даже лихо, не замечая опровержений. Например, Трампа переспрашивают, точно ли он уверен в том, что Обама сам создал ИГ (запрещено в РФ), и он с уверенностью продолжает: да, именно Обама сам и создал. Столь же уверенно Трамп говорил о том, что нынешний президент родился не в США, что Хиллари Клинтон опасно больна и т.д.
Конечно, можно предположить, что политики и общественные деятели лгут, будучи уверенными в своей правоте, то есть обманывают ненамеренно. Но иногда они лгут, полностью осознавая свою ложь, сознательно.
В качестве примера Economist приводит замечательную по своему цинизму кампанию начала 1990-х годов по дискредитации ученых-экологов и полученных ими (учеными) данных об изменении климата, которая была начата, когда большие корпорации, прежде всего в США, поняли, какими суммами им грозят требования общественного мнения и властей сократить выбросы в атмосферу вредных веществ.
Две главные причины современной жизни «после правды» называют авторы Economist. Первая связана с современными технологиями, с появлением возможности для каждого быть «издателем», а вторая – с психологией потребления информации, с нежеланием аудитории критически воспринимать информацию.
Есть классическая теория прессы, в которой сама пресса – «привратник» (gatekeeper), ограничивающий, регулирующий и фильтрующий информационный поток. Подобное ограничение и фильтрация нужны и в свободной стране, в частности, чтобы оградить аудиторию от очевидных фейков, непроверенной информации, от сообщений, которым можно принести ущерб обществу или его членам.
Так вот, сегодня крупнейшие медиа под давлением новых медиа практически потеряли возможность полноценно выполнять функцию такого. А вот Twitter Трампа с его 11 млн подписчиков, наоборот, де-факто становится информационным привратником.
Вторая причина – это склонность аудитории доверять информации и нежелание ее перепроверять. Почему-то авторы Economist ссылаются при этом опять же на Россию: якобы российский президент знает об этом свойстве своей аудитории. Этим, в частности, объясняют авторы те фантастические сюжеты, которыми заполнено российское ТВ. Например, сюжеты из Донбасса о распятом мальчике, об отсутствии там российских войск и т.д. Кроме того, современная аудитория, по мнению авторов, склонна верить не фактам, а эмоциональным интерпретациям, даже самым необычным.
Авторы приводят мнения экспертов о том, как можно пытаться выйти из нашего современного состояния жизни «после правды». Например, «забрать у интернет-сообщества возможность быть гейткипером», правда, не говорят, как это можно осуществить; развивать критическое отношение к информации, в частности, развивать сообщества проверки информации.
К последней идее я полностью присоединяюсь, вспоминая такие попытки, как создание аккаунта «Антипропаганда – анализ выпуска новостей» в Facebook, только вот опыт был недолгим, аналитические выпуски заглохли более года назад.
Сама идея эпохи «после правды», конечно, провокативна. Но, может, это и хорошо – можно и даже нужно начать дискуссию. А для начала хотя бы осмотреться в это нелицеприятное зеркало.
