Николай Кавешников
Евросоюз несколько иначе понимает итоги английского референдума. Фото Reuters
Сегодня Европейский союз находится в состоянии системного кризиса. Это публично признали не только эксперты, но и политические лидеры. К примеру, председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер в ежегодном докладе «Состояние Союза – 2016» сказал: «Давайте будем честны в постановке диагноза. Евросоюз, по крайней мере частично, находится в состоянии экзистенциального кризиса».
И дело не в брекзите, который выявил целый ряд глубинных долгосрочных тенденций последнего десятилетия. Экзистенциальный кризис – это вопрос, как жить дальше и зачем жить дальше.
Экономика, идентичность и внешняя политика – эти современные вызовы затрагивают наиболее важные аспекты деятельности ЕС. Эти вызовы Евросоюз встретил, находясь не в лучшей форме, не имея долгосрочной цели и видения будущего. К тому же он слишком велик и объединяет очень разнородные страны с различающимися базовыми характеристиками и приоритетами; его система институтов движется в сторону межправительственного сотрудничества при усиливающемся доминировании крупных стран в целом и Германии в частности. Кроме того, недостаточная эффективность управления и образ «всевластной бюрократии» заметно подрывают легитимность организации, делая все более ощутимым разрыв между элитами и основной массой населения.
Предугадать направление трансформации ЕС невозможно. Все многообразие сценариев с некоторой долей условности можно объединить в три варианта.
Вариант 1. Частичная деконструкция Евросоюза. В основе этой стратегии лежит тезис о том, что европейская интеграция зашла слишком далеко. Например, под вопрос ставится целесообразность созданной системы управления в зоне евро. Предлагается демонтировать ряд отраслевых политик, слишком сильно «вмешивающихся» в чувствительные сферы (например, миграционная, социальная). Согласно этой логике, главное достижение Евросоюза – это единый рынок, следует прекратить попытки починить окончательно развалившееся (зона евро) или добиться недостижимого (политический союз).
Однако стратегия «меньше Европы» вряд ли поможет. Контролируемый демонтаж части достижений ЕС чреват риском неконтролируемой деградации системы. А «упрочив» национальный суверенитет за счет возврата ряда переданных в Брюссель функций, страны ЕС окажутся менее конкурентны и менее способны дать эффективный ответ вызовам глобализации. Вероятность такого развития событий невелика.
Вариант 2. «Больше Евросоюза» – это резкий скачок вперед к полноценной федерации, пусть даже вместо этого будут говорить о «настоящем валютном союзе», политическом союзе и т.п. Согласно этой логике, причина современных проблем ЕС – в недостатке полномочий для преодоления современных внешних и внутренних вызовов. Необходима более централизованная система управления с сильной политической исполнительной властью и более легитимным представительным органом. В русле этой логики – прозвучавшие в последние месяцы предложения о создании европейской армии.
Этот вариант был крайне маловероятен и до британского референдума, а сейчас он находится за пределами возможного. В современной ситуации элиты и особенно население большинства стран ЕС не готовы на резкое увеличение полномочий наднациональных институтов за счет ключевых сфер национального суверенитета (налоговая, социальная или внешняя политика).
Пожалуй, такой вариант возможен лишь при консолидации стран ЕС против внешнего врага (реального или воображаемого). Если политика Трампа приведет к сокращению роли США в Европе, а отношения между ЕС и Россией будут давать повод к нагнетанию страхов, тогда не исключено создание внутри ЕС военно-политического союза для противодействия «российской военной угрозе».
Вариант 3. Евросоюз ядра и периферии (гибкая интеграция). Гибкая интеграция – это множество механизмов, позволяющих заинтересованным государствам – членам ЕС более тесно сотрудничать между собой в рамках существующих институтов ЕС и без помех со стороны их партнеров по Союзу (вперед идут те, кто хочет и может). В последние годы все более различим тренд на более четкое оформление Евросоюза «ядра и периферии». Контуры ядра становятся все более видимы – это модернизированная зона евро (возможно, минус некоторые экономически слабые страны) плюс некоторые страны Центральной Европы (прежде всего Польша). Среди тех, кто в последние годы отмечал перспективы гибкой интеграции, – такие европейские политики, как Ангела Меркель, Николя Саркози и Франсуа Олланд, Марк Рютте и Энрико Летта.
Выход Великобритании способен существенно упростить формирование сплоченного ядра Евросоюза. Во-первых, уходит страна, которая традиционно оппонировала интеграционным устремлениям германо-французского тандема. Во-вторых, Великобритания, опиравшаяся на особые отношения с Вашингтоном, самим фактом своего присутствия в ЕС подрывала лидерство Германии.
Теперь еврозона имеет все шансы трансформироваться в устойчивое ядро, которое будет задавать вектор развития всего Евросоюза. Разумеется, это ядро не будет гомогенно; в нем уже видны зарождающиеся элементы управляющих структур.
Основным контуром управления останется германо-французская ось, которая либо сохранится в современном виде, либо трансформируется в треугольник Германия–Франция–Италия. Второй контур управления – это страны – основатели ЕС, то есть треугольник плюс Бенилюкс. Колоссальный опыт сотрудничества, символическая аура стран-основателей, схожее видение стратегического направления развития ЕС – более чем достаточная основа для углубленного взаимодействия. При этом участие стран Бенилюкса позволит парировать критические замечания относительно и «заговора» крупных стран. Состав стран – основателей ЕС имеет и символическое значение, все они – «наследники» империи Карла Великого, историческое ядро Западной Европы.
Вероятность такого сценария развития ЕС весьма велика. Вероятнее всего, из череды современных кризисов Евросоюз будет выходить на основе стратегии гибкой интеграции, что в среднесрочной перспективе приведет к трансформации ЕС в систему «ядра и периферии». В этой ситуации Германия в сотрудничестве со странами-основателями сможет осуществлять лидерство в зоне евро, а еврозона будет определять стратегию развития «большого ЕС».
