Какие демоны привели человечество к постправде, визуализации и гламуру

Платон и Аристотель были для них и теликами и гаджетами... Рафаэль Санти. Афинская школа. Фрагмент. 1509–1510

Человечество выросло на торжестве реальности, чему в сильной степени способствовало появление книгопечатания, поставившего на новую основу объективные методы анализа реальности, создав образование и науку нового типа. Если античная наука была привязана к живому авторитету, за которым толпой ходили внимающие ученики, то теперь книга заменила живого авторитета. Раньше у него могло быть тридцать учеников, сегодня – тысячи. Интернет вообще снял подобные количественные ограничения на число получателей информации. Но не только – право на авторство получили все, имеющие доступ к соцсетям. Миллиарды вдруг и сразу стали творцами, точнее квазитворцами, поскольку число авторов сравнялось с числом читателей, а у настоящих творцов соотношение иное: один автор – много читателей.

Создание разнообразных вариантов медиа позволяло охватывать изображаемую реальность все сильнее и сильнее. Переход от книги к телевидению, а затем к Интернету – все это один процесс, который вел к тому, что «отображение–изображение–описание» усиливалось, и усиливалось по своему воздействию на неокрепшие мозги, поскольку каждый тип воздействия требует своей защиты от него.

Уже в телевизионную эпоху люди рвались в телереальность, чтобы пожить там вместе с «Просто Марией» или непосредственно в «Санта-Барбаре». Леонид Брежнев присутствовал и в телереальности, и в жизни, но он проиграл, поскольку был неконкурентен героям телесериалов, хотя у него было даже больше наград на груди, чем у них. Но у него не оказалось гламура, нужного для выживания в новом мире.

Постмодернизм фиксировал «уничтожение» реальности, которое постепенно накапливалось с помощью стремительного усиления возможностей разнообразных медиа создавать иллюзию реальности, когда описание перестает быть описанием, а начинает самостоятельное существование. Раньше было сосуществование реальности и описания, но потом они оторвались друг от друга. Мы завершаем эту эпоху под аккомпанемент гимна торжества нового конструкта – постправды. Постправда отменила необходимость правды как единственно верного отражения действительности.

Постправда может быть только в контексте свободного времени, поскольку информация рабочего времени должна и сохраняет свое соответствие действительности. Постправда невозможна в контексте кресла машиниста метро, поскольку это может привести к аварии, но возможна у человека в кресле, сидящего в соцсетях, так как от него мало что зависит. Соцсети дали право говорить, но оно не предполагает права быть услышанным.

Это повторяет оперирование правдой в контексте творческих профессий, где нормально работать в системе «мне так кажется» или «мне так нравится». Новый мир стал быстро превращаться в мир-2, мир-3 и т.д. Телесериалы создают свои галактики и вселенные, как вообще любой текст литературы и искусства.

Если раньше первенство в этом создании новых миров, захватывающих человечество, было у Голливуда, то теперь оно перешло к Netflix или Amazon, которые усаживают у своих экранов, погружая в инореальность, наибольшее число людей, причем круглосуточно. Они миросоздатели, которым не нужна реальность.

Постмодернизм изменил научные основания описания реального мира. Отсюда возникают все школы, которые начинают анализировать реальность с помощью инструментария, созданного для анализа языка и текстов.

Как учит детская литература, проблема нового мира очень проста: «Что нам стоит дом построить: нарисуем – будем жить». Это когда-то боролись за тонны и километры, теперь мир потерял свою опасность для человека. Но для баланса угрозы забрали себе телесериалы. Если тебе нужно потрястись от страха, даже не за себя, а за героев, телесериалы дают целый набор страхов, но из них с успехом выходят супергерои. Прошлые комиксы, возникшие в период Великой депрессии, чтобы помочь массовому сознанию выжить, превратились сегодня в телесериалы. В спокойном мире есть одна неспокойная область виртуальности, где человек может проиграть все те чувства, которые когда-то испытывали все и которые делали его человеком.

Мы все умрем, но лишь бы не от скуки

Если реальность – это то, что написано о ней, то меняются и правила создания реальности. В этом плане интересны лозунги студенческого Парижа в 1968-м (типа «Будьте реалистами, требуйте невозможного!», «Запрещается запрещать!» или «Все и немедленно!») или аналогичные и еще более «алогичные» лозунги российских «монстраций». Все они работают как выпуск пара, не позволяющий системе взорваться.

«Монстрация» – вообще безобидная картинка протеста, доставляющая эстетическое удовольствие. Какие могут быть демонстрации, когда на дворе идет последний сезон «Игры престолов»! А раз «Мстители» собрали рекордный урожай в плане финансов, значит, они собрали не меньший урожай голов зрителей. Кстати, Париж-68 нес «Мы не хотим жить в мире, где за уверенность в том, что не помрешь с голоду, платят риском помереть со скуки», «В обществе, отменившем все авантюры, единственная авантюра – отменить общество!», «Представь себе: война, а на нее никто не пошел!», «Не для того мы рождены, чтобы дохнуть со скуки!». То есть значительная часть лозунгов была направлена не на изменение мира, а на изменение его описания.

И в холодной войне победила не реальность ядерных арсеналов, которые были соразмерны у СССР и США, победила красота описаний реальности, которую лучше делали американцы. Голливуд как министерство мечты для всего мира, поставлял всюду эти образцы реальности, которые на самом деле были не образцами, а лишь идеализированными ее описаниями. И в этой точке произошла подмена – жители СССР начали перестройку, чтобы переселиться в виртуальную реальность, не понимая, что она на самом деле отлична от физической. Что там на Западе дворцы и яхты есть у единиц, как, собственно говоря, сейчас есть у нас. «Санта-Барбара» пришла к нам, но без нас, мы опять можем лишь созерцать ее.

Холодная война была битвой гранд-нарративов, в результате которой все они погибли, распавшись на множество маленьких нарративов, что очень точно описывает ситуацию постправды. Вместе с исчезновением гранд-нарративов исчезла сакральность, которая таилась в религии и идеологии, поскольку ее нечем стало поддерживать, так как мини-нарративы соцсетей на это не способны.

Мы стали жить не столько в жизни, сколько в разных экранах, переходя от одного к другому. С утра – экраны смартфонов, по дороге – экраны с электронными книгами, на работе – экраны компьютеров, вечером – экраны с телесериалами. Реальная жизнь в сильной степени потеряла свой смысл, поскольку она не так интересна, как жизнь экранная.

Постмодернизм поместил человечество в «клетку» описаний мира, в первую очередь визуальных, убрав протест с улиц к экранам с телесериалами и соцсетями. Телесериалы канализируют потенциальную протестность на ужасных и злых антигероев, а соцсети дают индивидуальную возможность кричать обо всем в пространстве, которое, как палата в сумасшедшем доме, покрыта звуконепроницаемым материалом, поскольку кричать удается лишь в рамках своих информационных пузырей.

Президент Украины сократил последнего фотографа своей администрации. Фото Reuters

Визуализация и постмодернизм идут по миру вместе, что связано с переходом человечества на визуальные средства вместо вербальных. Визуальность, в свою очередь, создает картинки гламура, который в принципе не нуждается в словах, поскольку все помещается в картинку. По этой причине гламур универсален, будучи визуальным, он не нуждается в переводе, а каждый сам может описывать его на своем языке. Парадоксальным способом мы узнаем кинозвезд до того, как узнаем их фильмы. То есть причина и следствие здесь перепутались.

Постмодернизм создал новые инструменты для описания нашей реальности, в первую очередь это симулякры (Бодрийяр) или общество спектакля (Дебор), в которых описание отрывается от реальности, становясь полностью самостоятельным. Но мы-то реагируем на них как на подлинную реальность. Мы уже не различаем, реально ли все вокруг, так что можно наполнить целую газету сообщениями о событиях, которых на самом деле не было.

По сути, так всегда поступает и пропаганда, создавая пантеон своих героев. Через десятилетия оказывается, что подвига на самом деле не было, но в момент войны остро нужны были и герои, и подвиги. И их приходилось создавать самой пропаганде. Сегодня оказалось, что списки реальных героев и негероев, которых сделали героями, одинаково велики.

Постмодернизм породил как постправду, так и экономику и политику внимания, поскольку правд стало слишком много, это не подходит реальной экономике, поскольку она нуждается в настоящей покупке за реальные деньги. Борьба за внимание – это борьба за покупку товара или голосование за кандидата в президенты.

Инфотейнмент уже давно отражал эту тенденцию нелюбви к суровым будням информационного потока, где было много информации, зато мало смысла. Читатель/зритель жаждет смыслов, и ему теперь их дают в разжеванном виде в виде политических ток-шоу. В советское время можно было не разжевывать, поскольку все говорили на одном пропагандистском языке, вдохновленном идеологией. Когда идеология перешла сегодня с громогласного на лишь интуитивно ощущаемый уровень, разжевывание стало использовать не только крик в студии, но даже и рукоприкладство, к удовольствию аудитории. Врага все время следует метить, иначе его перестанут замечать, что приведет к разрушению всей внутренней политики.

Результатом исчезновения прошлых классовых битв стал гламур. Теперь счастье приходит к человеку индивидуально, когда он смотрит на экран с красной дорожкой и кинозвездами, шагающими впереди. Отсюда в информационном пространстве бесконечные рассказы о новостях о знаменитостях, кто из них женился, кто развелся, а кто родил двойню. Не имея своих чувств и ощущений, люди механически внимают чужим. Они видят, как на экране люди поднимают бокалы, считая, что это почти за них поднимаются тосты. Таково искусство современной, а не придуманной телепортации, когда человек из кресла ощущает себя вместе с человеком на экране. Вот на что способна животворящая сила телевидения. Кашпировский и Чумак занимались в свое время какими-то мелочами, просто уводя внимание от проблем наравне с «Рабыней Изаурой» или футболом.

Плазменные революционеры

Сегодня людям, как программы роботам, вставляют чужие чувства: телесериалы – взрослым, анимация – детям. И делают это достаточно успешно, поскольку действует феномен нарративной транспортации внутрь виртуальной ситуации, откуда человек принимает на себя представления ее героев. Чтобы облегчить эту ситуацию воздействия, в кинотеатрах отключают даже иное сенсорное воздействие, кроме самого фильма.

Сериалы создают параллельную историю нашего времени, именно версия сериалов влияет на массовое сознание сильнее, чем учебники для школы. Власть отбирает для сериала свою линию истории, как это произошло с сериалами «Жуков» или «Фурцева». И история из телесериала побеждает реальность и профессиональных историков. Поэтому тот, кто финансирует телесериалы, становится Михаилом Сусловым наших дней.

Сегодня при отсутствии идеологии версия телевидения становится квазиидеологией. Более глобальный вариант вводится и удерживается телесериалом, а тактический – политическими ток-шоу, где зрители хлопают по команде, что уже телезрители понимают как живую реакцию аудитории. Так конструируется текущая идеология. Это снова пример постмодернизма, поскольку реальности здесь нет, это конструирование идеологии на глазах. Эта идеология ничего не объясняет, как это делала старая идеология, она просто констатирует, кто является врагом на сегодняшний день.

Исследования показали, что не только новости влияют на политику, а и герои книг и фильмов. Оказалось, например, что чем больше книг о Гарри Поттере прочел молодой человек, тем вероятнее голосовал за демократа, например, за Обаму, поскольку и герои «Гарри Поттера», и демократы спокойнее относятся к ЛГБТ-сообществу. Зато традиционное построение сюжета с счастливым концом и сильными, маскулинными героями усиливают консервативные идеи справедливости и лидерства. Поскольку «Игра престолов» демонстрирует мир без справедливости, то даже консерваторы тоже начинают рассматривать мир как менее справедливый.

Медиа создают гиперреальность, еще один термин постмодернизма, которая более реальна, чем сама реальность. Как мы жили в рамках телевизионно очерченной реальности в советское время, так и продолжаем жить сегодня. Более того, сегодняшний человек, получив новость из Интернета, все равно потом сверяет ее с телевидением. Гиперреальность не просто «пуленепробиваема», она непробиваема для любой критики. Никакая реальность не может опровергнуть слова телепропагандистов и телеполитологов, которые на экране разыгрывают политический пинг-понг друг с другом, еженедельно побеждая сонм врагов.

Визуализация постмодерна обманна, она лишь создает ощущение правды, поскольку мы действительно видим все это своими глазами. Однако часто это просто конструирование ситуации специально для показа на экране. Это правда данного момента, но она не имеет соответствия в действительности.

У французских студентов был лозунг «Просторнее клетки! Длиннее цепи!». Это удалось сделать со всем миром, создав виртуальный и информационный аналог физического мира, и теперь в головах вместо проблем царит happy end. Клетка становится все надежнее с приходом к власти во множестве стран политиков-популистов. И это есть настоящие политики постмодерна. Например, о Берлускони написали, что он был Трампом до самого Трампа, поскольку ему принадлежит фраза: «Контролируя телевидение, вы контролируете реальность». У Трампа, правда, скорее была бы другая максима: «Контролируя Twitter, вы контролируете реальность». То есть контролировать описание ситуации является наиважнейшей задачей современной политики. Что-то напоминающее ленинское, что кино является наиважнейшим из искусств...

Искусство постмодернизма наполнено шутками, поскольку, с одной стороны, это притягивает внимание аудитории, с другой, отражает его реакцию на реальность как на нечто несущественное. Победа Владимира Зеленского над Петром Порошенко тоже демонстрирует победу постмодернизма, поскольку говорит, что современный человек не хочет жить в советской модели пропаганды тонн и километров, а хочет жить настоящей жизнью, где будет весело и хорошо. Так что КВН Зеленского тут оказался как раз кстати. Гламур и cool оказались нужнее молодежи, чем нудные дядьки со своими докладами, хотя они и научились уже говорить на иностранных языках, но все равно никого не интересуют. Постмодернизм и фиксирует этот разрыв с физической реальностью в пользу реальностей информационной и виртуальной. Ни один депутат не сможет один на один долго удерживать внимание аудитории, поскольку он пришелец из другого мира и ценности этих двух миров не совпадают.

Мы всегда верили и верим словам. Этим активно пользуются религии и идеологии. Пропаганда умалчивает о провалах, но трубит о победах. Но все они учат и учат население, сверяя его действия с прошлыми образцами правильного поведения. Власть умеет лишь наказывать, но для сегодняшней власти это уже не подходит, она должна научиться и другим действиям. Власть заставляет любить себя, называя это патриотизмом. Но настоящий патриотизм – это, наоборот, любовь к свободе, а не к начальству и власти. И все развитие человечества идет ко все большей свободе человека от власти.

Жизнь стала яснее и проще, потому что в ней появилась «Игра престолов». Фото Reuters

Постмодерн отражает потерю единственности «компаса», по которому выверяется жизнь. Раньше это делали сакральные компасы в виде религии и идеологии. Вспомним, сколько «человеко-часов» было проведено в СССР за учебниками по марксизму-ленинизму. Сейчас с определенной регулярностью эти тексты меняются. То мы все любим Талеба, то Харари... Ученые подсчитали, сколько держится информация в топ-50, и обнаружили, как это время все ежегодно сокращается. Мы перескакиваем на другую новость, а раньше интерес держался долго.

Убрав догмы, мир открылся перед нами в большем разнообразии. Это не значит, что мы стали счастливее, но мы теперь можем увидеть и узнать больше. Но это очень утилитарное знание, очень бытовое: новые блюда, новые вина, новые марки машин...   И это знание потребителя, а не создателя. Кстати, и уровень IQ в мире тоже падает.

Одновременно происходит упрощение нашего взгляда и понимания. Высокая культура сменилась на более простую, поэтому в мире не будет больше Баха, ему нет места. Вместо серьезной литературы пришла массовая, как следствие, исчезли люди, которые могли когда-то прочесть два тома «Войны и мира». Сегодня даже те, кто сдает экзамен, читают все по «краткому содержанию». И они счастливы, потому что они не читают, а именно сдают, что является разными процессами.

Постмодернизм как явление искусства описывает мир, в котором исчезли авторитеты и правила. Но когда все возможно, очень трудно сделать что-то большое и значимое, для этого просто нет оснований, к тому же не из чего строить, поскольку исчез сам строительный материал. Изменился и читатель, он не хочет напрягаться. Роман постепенно превратился в телесериал, что сводит нагрузку на мозги до минимума. Если раньше человек разумный измерялся количеством прочитанных книг, то сегодня это количество просмотренных сериалов. Причем именно сериал стал главным объектом обсуждения.

В прошлую эпоху все измерялось с точки зрения человека, живущего в рабочем времени. Сегодня все создается под человека, находящегося в свободном времени, в состоянии досуга. Отсюда замешательство политики, экономики, культуры перед феноменом внимания – как и чем можно зацепить человека, чтобы он удержал свое внимание хоть на какой-то срок. И дело даже не в том, что слишком много предлагается и трудно на чем-то остановиться. Дело в том, что современному человеку, по сути, ничего и не нужно. Он достигает своего счастья не в новизне, а в повторах. Отсюда бесконечные сезоны сериалов.

В результате люди просто захотели жить, а не трудиться во благо каких-то далеких целей. И, кстати, это и было основной мотивацией перестройки. В ней в духе постмодерна главные маленькие сусловы тех времен вдруг стали антисусловыми и принялись расстреливать своими виртуальными снарядами все то, что минуту назад лелеялось, чему поклонялись. За одну ночь самым сказочным образом все сталинисты стали демократами. А демократам ради защиты демократии, оказалось, можно расстреливать парламент. Чудна она, жизнь постмодерна...

Мир стал проще, поскольку раньше каким-то образом проходило накопление интеллекта, знание находилось на вершине человеческих устремлений, а великие люди то и дело совершали открытия. Правда, сегодня все это происходит при явном усложнении техники, но для пользователя никакого усложнения нет, это те же кнопки с коробочкой. А что там внутри, никого особо не волнует.

Причем именно сериал стал главным объектом обсуждения. Все и всюду говорят об «Игре престолов» и о завершающей серии «Мстителей». Причем картонный стаканчик из «Старбакса», который случайно попал в кадр последнего сезона «Игры престолов», получил обсуждение на 2–3 млрд долл. Так маркетологи перевели количество упоминаний «Старбакса» в соцсетях в рекламное время. Стаканчик не в том времени обсуждается на уровне... полета на Луну!

Мы стали другими, и этого уже не изменить. Поскольку это случилось со всеми сразу, то мы не можем оценивать это как хорошо или плохо. Просто, вероятно, другого варианта и не было. Краткого содержания предыдущей серии нашего развития уже не будет, ее некому будет слушать.

 Исчезновение гранд-нарративов привело к исчезновению и великих целей. Мы живем в мире без целеполагания. Даже холодная война со своим негативным целеполаганием в виде «убей противника», сжигающим все ресурсы, несла в то же время процветание в виде бурного развития обеспечивающих эту цель сфер. Нужны были фундаментальные науки, поскольку надо было выстраивать оборону в виде ракетостроения, авиастроения и под. Нужны были гуманитарные науки в виде изучения языка и литературы, истории и географии страны-противника. Нужны были социальные науки, поскольку надо было обеспечить успешность психологической войны. Без реальных целей наука и образование движутся в никуда, государство не хочет больше их финансировать.