А так ли нам нужна свобода для повседневной жизни?

Российский средний класс давно вооружен цифровыми технологиями. Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

Многие из нас уверены, что свобода слова и независимый суд смогли бы вывести страну из состояния застоя в состояние, описанное как «прекрасная Россия будущего». Теоретически работает это просто: свободные СМИ расскажут нам, что реально происходит в стране, кто конкретно нами руководит, как фактически расходуются заработанные страной деньги, как на самом деле происходят выборы. Если кто-то решит, что его оболгали, он сможет обратиться в независимый суд.

Обладая такой объективной информацией и четкой картиной происходящего, российская публика сможет выбрать если не лучшее, то хотя бы меньшее из зол и потихоньку будет учиться участвовать в управлении государством.

И как-то естественно предполагается, что эти свободы нам дадут сверху.

К сожалению, сегодня я могу сказать однозначно: ни свобода слова, ни независимый суд в качестве первопричин не выведут Россию на торную дорогу демократии.

В частности, потому что российская общественность сегодня не хочет ни знать, что происходит, ни принимать решения на основании имеющейся информации, ни участвовать в управлении.

В лучшем случае российскую публику увлечет первый попавшийся умный и хороший популист (популисты тоже бывают хорошими), как это произошло в Украине.

Поэтому вместо вопроса: «Есть ли свобода СМИ?», важнее спрашивать: «Нужна ли эта свобода народу?»

А если нужна, то интересно – для чего?

С 1999 года власть объясняла людям, что нацелена на строительство общества, где о народе бы «заботились», буквально: спасали, кормили, давали работу, жилье. Лидер движения «Единство» объяснял, что народ в 1990-е годы попал в беду, над ним «ставились эксперименты», над ним издевались болтуны-парламентарии, но вот наконец пришли новые люди, которые будут возрождать империю и защищать людей.

Власть обещала «опираться» на людей как на «ресурс», чтобы всем вместе работать «для блага будущих поколений». Власть обещала защищать людей и от СМИ, потому что считала СМИ сильным и опасным оружием, которое нельзя оставлять без попечения. Программная речь лидера «Единства» в октябре 1999 года стала и программой действий. Все, что он обещал, сегодня стало реальностью, парламент утратил свою роль, СМИ утратили свою независимость, в обществе доминирует представление об опекаемом властью народе.

Чисто теоретически свободные СМИ, честные решения суда, конечно, могут вызвать волнения и даже произвести в стране переворот. Но к демократии это не будет иметь никакого отношения. В авторитарном государстве возможность спорить с официальной точкой зрения, критиковать и предлагать другой взгляд – это не стремление к поиску наилучшего выхода или компромиссу. Предложение иной точки зрения воспринимается большинством не как возможная альтернатива, над которой нам предлагают подумать. Для нас иное мнение, критика – это оспаривание лидера. И если он терпит критику, значит, ослаб и есть шанс его убрать.

Иногда в авторитарных странах и неплохо бы сменить лидера. Выберут самого талантливого популиста, возможно, и неплохого человека. Он до некоторой степени будет сдерживать свое окружение, не даст сразу съесть свободу слова. Но дело в том, что очень скоро выяснится, что свободу слова, независимость суда некому защищать. Она никому не будет нужна.

Россия, ее огромное большинство, за десять лет (в 1990-е годы) устала от свободы слова. Устала от необходимости решать свою судьбу, выбирать между плохими альтернативами. Она перестала верить своим демократическим политикам и соответственно таким же демократическим СМИ. Устала настолько, что значительному большинству населения опять захотелось вернуться в старые времена патернализма. Тогда власть за тебя все решала, а тебе выдавала прожиточный минимум.

Страна выбрала коммунистов и представителей «Единства», которые пообещали «заботиться о народе», не давать народ в обиду. Постепенно мы привыкали и говорить, и мыслить в терминах «хлеба и зрелищ!».

Да, нам не нравится современная картинка, Сирия, споры с Западом, но только потому, что одновременно падает покупательная способность. Мы хотим и Крым, и прибавку к пенсии. Мы не любим власть, мы хотим перемен, но мы хотим сильного президента.

Сильный лидер – это тот, кто не даст нам разбушеваться, но это и тот, кто будет справедливо делить, справедливо перераспределять доходы, по выражению одного социолога. Кто будет регулярно прибавлять по 20 руб.

«Первые новости о последних идеях преобразования страны!» Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

Обратим внимание на фразу из названия статьи: «Даешь рост!» Здесь главное слово «даешь!». Конечно, «даешь!» – это не «давай!». Но и в нем содержится призыв-требование-предложение. Кто адресат этого «даешь!»? Он неопределенен, это вообще все: народ, и общество, и власти, и никто конкретно. Это синоним очень распространенных в современном политическом дискурсе слов: «надо, чтобы», «давайте», а давайте у нас будет…

Немецкие профсоюзы требуют увеличения зарплат на ничтожные 1,5–2%, наши же экономисты и политики предлагают: а давайте у нас будет рост благосостояния граждан в несколько раз за 12 лет. Для чьих ушей предназначен этот громкий призыв: «Даешь рост благосостояния!»? Он выкрикнут в надежде на то, что его услышит тот, кто властен над этим благосостоянием. Услышать-то он, может, и услышит, но дело остается за малым… как это осуществить!

В демократическом государстве рост благосостояния граждан – это дело самих граждан. Даже с учетом того момента, что на дворе кризис, это дело граждан. Власть может попытаться поддержать тех, кто попал в беду, чтобы люди не утонули в кризис. Но рост – это уже люди сами.

В нашей же стране мы рассчитываем на помощь всегда, в отношении властей мы все употребляем такие слова, как: «помогите, помочь…», «необходимо дать, выделить (субсидии…); «надо сделать»; «пусть все будет…»; «власть должна…» и т.д.

Мы всегда обращаемся к власти, довольны мы ею или недовольны, провластные мы политики или оппозиционные.

Откуда это? Из нашего опыта. А он у нас уже отсчитывается столетиями – опыт нашей культуры рабской и служивой по преимуществу. То есть безответственной.

В политическом дискурсе все слабее голос когда-то многочисленного слоя мелких и средних предпринимателей. Не тех, кто покупал по протекции на залоговых аукционах куски государственных богатств, а тех, кто начинал с поездок в Турцию, Китай и Польшу за мелкими партиями товаров, кто открывал продуктовые киоски, мелкие предприятия.

Настоящий средний класс – это не те деловые мальчики и девочки в хороших строгих костюмчиках, вываливающие по вечерам из офисов и учреждений. Средний класс – это прежде всего не наемные служащие с высокой зарплатой, а независимые предприниматели.

Людям, которые в своей судьбе мало за что отвечают, новости нужны как развлечение. Развлечение должно быть веселым, а не грустным и трагическим. Новости же по большей части у нас вполне трагические: крушения, взрывы (сейчас принято говорить: «хлопки»), теракты и, конечно, «успехи» коронавируса.

Новости и независимый суд – это инструменты. Они изменить общество, но только тогда, когда мастер знает, как ими пользоваться, и понимает, что это надо делать регулярно. Если инструменты валяются в углу, покрытые пылью и хламом, то и ждать, что от самого их наличия вокруг что-то изменится, глупо.

Но кто же пользуется инструментами свободных СМИ и независимого суда? Это те, кому они нужны. Кому нужны новости и свобода обсуждения всех важных тем на самых массовых каналах ТВ. Это обсуждение помогает им принять решение, помогает скорректировать свои действия.

И это совсем не всегда хорошие люди, готовые «справедливо делить и делиться». Это люди с деньгами, но не украденными, а заработанными. Это люди с сильным характером, которые не просят милостыни и «на чаек».

Именно они нужны стране в первую очередь. Нужны мастера и их инструменты, а не одни инструменты. Я совсем не против свободы слова как самостоятельной ценности. Но я хотел бы, чтобы эта свобода была нужна не для развлечения, не для того, чтобы у пустозвонов была возможность назвать президента дураком.

Сегодня власти говорят: у оппозиции нет позитивной программы, а значит, их можно не слушать и их голос можно не транслировать.

А ведь пожелание услышать позитивную программу оппозиции должно исходить не от власти (почему оппозиция должна объяснять власти «позитивную программу»?), это должен быть запрос аудитории!

И если ты в открытую назвал президента не очень умным человеком, у заинтересовавшихся должен возникнуть вопрос: а ты-то что сам? Какие у тебя предложения? И это не должны быть обещания всем всего и сразу. Потому что серьезные люди не верят таким посулам, а дураки и дуры очень даже верят.

Этот интерес к позитивной программе может быть только у тех, кто относится к информации, к политике серьезно. И здесь пока доминируем мы, интеллигентные болтуны, те, кто знает и понимает, что такое свобода слова и свобода СМИ.

Вопрос: появятся ли среди нас те, кому свобода нужна для повседневной жизни и деятельности, для решения своих проблем? И будет ли их голос достаточно силен?

Ответа на этот вопрос у меня нет. Средний класс в России стагнирует. Его доля в развитии страны, по разным методикам и подсчетам, составляет от 7 до 20%. В Европе – около 50%, в США – еще выше. Так что остается кричать в пространство: «Даешь развитие среднего класса!»