Павел Антонов «Я широко известен в узком кругу», ≈ посмеиваясь, говорил о себе режиссёр Анатолий Васильев в 1987 году. Под этими словами мог бы подписаться американский режиссёр, дизайнер, художник, архитектор, «лучший художник по свету», как ехидно покусывает его английская пресса, ≈ Роберт Уилсон.
Июнь 2001 года. Я уже 3-й год живу в Нью-Йорке. Юнион сквер ≈ местная трибуна неформалов. Неожиданно послышался малороссийский говорок. Передо мной маячила чья-то знакомая спина. Сааааша Петлюра. Я радостно похлопал его по плечу. По площади разнёсся сочный рёв ≈ смесь восторженных междометий и мата.
На следующий день этот же рёв сопровождал наш с Петлюрой поход по мусорным контейнерам, где Саша пополнял свою коллекцию одежды, проводя на ходу сравнительный анализ русских и американских помоек в пользу последних.
≈ А поедем завтра со мной в Центр Роберта Уилсона, ≈ предложил Петлюра.
≈ Кто это? ≈ поинтересовался я.
≈ Известный американский театральный режиссёр, ≈ процедил Саша.
≈ В Америке же нет театра, только оперетта? ≈ Я был непреклонен.
Петлюра настоял, и мы поехали к «известному американцу», оказавшись в самом дорогом районе Америки ≈ Хэмптонс, где и располагался «Уотермилл центр» Роберта Уилсона. По огромному трехэтажному зданию хаотично бегали люди разного возраста и цвета кожи. Каждый жест Роберта Уилсона фиксировался на фото- и видеокамеры, каждое междометие Мастера было жёсткой инструкцией к действию. Исполнение приказаний – только бегом.
День клонился к закату. Вечером обитатели центра стали подтягиваться к двум длинным обеденным столам. Когда трапеза походила к концу, появилось красное и белое вино с этикетками «Филипп Де Ротшильд». Уилсон вызвал из-за стола человека неопределённого возраста, после чего они вдвоём начали читать стихи. Боб – именно так он просит себя называть – прокричал продолжительное: «Ээээй». В этот момент его партнёр, тот самый человек неопределённого возраста, ответил: «Биииииии». Как я потом узнал, это была читка стихов Кристофера Ноулза ≈ аутиста, когда-то давно усыновлённого Уилсоном, ≈ автора либретто знаменитой оперы «Эйнштейн на Пляже».
Спустя пару дней, когда я «обжился» в Уотермилле, Боб предложил мне принять участие в выставке. С помощью Петлюры мы придумали инсталляцию ≈ я сделал четыре портрета русских художников и развесил их при входе в здание театра. Приглашёнными художниками центра в том году были русские. Анатолий Осмоловский суматошно бегал и повторял одну и ту же фразу: «Это провал». Казалось, что хаос никогда не сложится в законченную экспозицию. За пять минут до открытия выставки Уилсон, окружённый многочисленной свитой, обошёл территорию разбросанных в нелепую мозаику инсталляций и, как волшебник, мгновенно «скроил» их в завершённый узор. Потом направился к работам Виноградова и Дубосарского ≈ задумался на минуту, попросил раздеться женщину из сопровождающей его свиты (которая, не споря, сбросила с себя одежду и последовала указу Мастера), одним жестом перечеркнул ее тело линией из лепестков розы, и всё встало на свои места.
Уилсон удалился. А меня усадили с карлицей, одетой в жёлтое платье «от Петлюры», на второй этаж недостроенного здания, приказав играть в «камень, ножницы, колодец» на щелбаны, и убрали приставную лестницу. Спуститься вниз я не мог, хотя через минуту непреодолимое желание любым путем оказаться на полу сдавило мне горло, потому что откуда-то снизу послышался гортанный уверенный голос:
≈ Это ваши фотографии висят при входе в здание? ≈ ко мне обращалась Донна Каран. ≈ Спускайтесь, я хотела бы с вами поговорить.
≈ Я не могу, лестницу убрали.
≈ Тогда я найду вас в Нью-Йорке. ≈ И Каран удалилась┘
А я продолжал свое существование в «Уотермилле». Вдохновлённый атмосферой ежесекундного творчества и одержимый мощной фигурой Мастера, я мечтал узнать: кто он? Я узнал многое. Причём от самого Боба. Если о нём вообще что-то можно узнать.
В одном пыльном и скучном городке, что в штате Техас, жил да был маленький мальчик. Звали его Боб. Ему снились очень красивые сны, но рассказать их он никому не мог, потому что у него не было друзей. Да и рассказывать Боб не любил ≈ потому что заикался┘ А сны Боба были плавными и текучими, как патока. Приходя из школы, Боб запирался в спальне на замок и мечтал. Товарищи по классу хотели стать бизнесменами, космонавтами и президентами, а Боб хотел стать «к-к-к-к-королем Исп-п-а-а-ании». Однокашники крутили пальцем у виска, а учителя закатывали глаза и недоуменно мотали головой.
Но однажды случилось чудо. Родители привели будущего «к-к-к-к-короля Исп-п-а-а-ании» к женщине, которая пообещала научить мальчика говорить плавно и не спотыкаться на буквах. Ее звали Птичка Хоффман. У Птички был ярко-красный хохолок, выбеленное, как сырой блин, личико, длинные искусственные ресницы, подведённые небесно-голубыми тенями глаза, короткая юбка с множеством оборок и прозрачные пластиковые туфли на высоких каблуках. Она не выходила из дома без гортензии и играла Моцарта на рояле. Птичку окружали белые бездомные собачки. Никогда до этого Боб не встречал таких людей. Это было его первое знакомство со странным человеком, с художником. И Боб понял ≈ он не одинок.
Встреча с Птичкой Хоффман, научившей Уилсона не бояться букв, была первым соприкосновением Художника с искусством, которое изменило его жизнь. То была встреча с другой, но тоже реальностью, которую неосознанно жаждал познать маленький Уилсон.
Боб вырос и стал Художником ≈ он никогда внешне не производил впечатление странного человека, напротив: плавная, размеренная речь, голубые джинсы, чёрная майка, темно-синий пиджак Армани. На вид успешный бизнесмен ≈ ни длинных волос, ни нечёсаной бороды – чист, как слеза комсомолки.
В 2006 году он отрыл центр, который назвал в честь своей доброй феи Byrd Hoffman Watermill Foundation ≈ a laboratory for the arts and humanities.
А вот королем Испании Боб не стал, но одно лето принцесса Испании ходила в центр каждый день, как на работу. А еще Боб дружит с принцессой Монако Каролиной, императрицей в изгнании Фара Дибой, королями моды и экрана, с ним дружила великолепная Марлен Дитрих, а Луи Арагон, стоявший у истоков сюрреаизма, считал Уилсона продолжателем этого направления. В начале 70-х он написал о Бобе: «Когда мы начинали движение сюрреализма, мы часто думали, кто же придёт после нас и продолжит наше дело. И вот он пришёл». Я не знаю, прав ли Арагон... Да и мало кто из критиков-культурологов это знает.
Мне же повезло встретить Великого мечтателя!
Марк Твен сказал: «Избегайте тех, кто старается подорвать веру в ваши силы. Мелкие люди всегда делают это. Великие же, наоборот, внушают чувство, что вы тоже можете стать великим». Мало просто мечтать. Нереализованные мечты разлагаются и отравляют душу. О том, чего стоит эта реализация, говорит сумасшедший график Мастера и шесть операций на сердце Уилсона.
Центр Роберта Уилсона превратился в Великую Мечту для ищущих┘ «Уотермилл» ежегодно притягивает к себе более ста тщательно отобранных художников, музыкантов, актёров и учёных со всего мира. И каждый из них, как и сам Уилсон, может назвать себя птенцами гнезда Птички Хоффман.
