Реки против энергомонополий

Не знаю, как иностранным консультантам (к которым власти "прислушиваются" за немалые баксы), но мне совершенно очевидно, что оптимальная реформа РАО "ЕЭС России" - в его национализации и в дальнейшем управлении соответствующим государственным ведомством. В таком случае энергетикой можно было бы управлять не мифическими "механизмами рынка", а практикующимися в мире уже не одно десятилетие инженерными методами оптимального управления.

Предложения "Росэнергоатома" и Минатома РФ по образованию Единой генерирующей компании (ЕГК) в атомной энергетике, будучи осуществлены, стали бы первым шагом к реальной конкуренции производителей электроэнергии.

Важность этих предложений еще и в том, что производители объединяются по физико-технологическому признаку. И именно конкуренция генерирующих компаний с разными технологиями и видами топлива сможет их вынудить к совершенствованию технологического процесса и снижению эксплуатационных издержек, а не к согласованному взвинчиванию тарифов, как это было в Калифорнии - образце реформы "по Чубайсу". Оставив, однако, в покое тепловую энергетику, ограничимся лишь предложением образовать на основе действующих гидроэлектростанций Единую генерирующую компанию (ЕГК) в гидроэнергетике.

Как и в случае с ЕГК в атомной энергетике, никакой монополии у этой компании не будет: согласно Закону РФ "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" (ст. 4), "не может быть признано доминирующим положение хозяйствующего субъекта, доля которого на рынке определенного товара не превышает 35%". А доля ГЭС в выработке электроэнергии в РФ составляет лишь 20%.

(Невозможно не сделать оговорку: в 1990 г. доля ГЭС составляла 15,4%, ее рост объясняется уменьшением выработки ТЭС из-за дефицита топлива и вывода из эксплуатации изношенного оборудования; в предстоящие 2-3 года этот последний процесс приобретет массовый характер.)

По отношению к гидроэлектростанциям у нас бытует дикое (но кому-то очень выгодное) мнение: кто ее, электростанцию, приватизировал, тот и вправе получать доход от сбыта электроэнергии.

Но едва ли кто будет оспаривать простой тезис, что энергоноситель, энергию которого кто-то использует в своих целях, должен быть объектом его собственности. Так, чтобы поехать на автомобиле, я должен сначала стать собственником известного количества бензина (обычно - купить), а чтобы выработать на тепловой электростанции электроэнергию для продажи, ее владелец должен купить соответствующее количество угля (или другого топлива). Если же я бензин не куплю, а, например, залью в бак своего автомобиля из стоящей возле соседнего гаража канистры, то поездка моя приобретет, мягко говоря, противоправный характер. По аналогии с этим казусом следует признать противоправной и выработку электроэнергии при помощи топлива, не принадлежащего владельцу электростанции.

А чье "топливо" "сжигает" ГЭС? Для полноты аналогии замечу, что с начала XX в. энергию рек называют "белый уголь". И поскольку в соответствии со ст. 35 "Водного кодекса РФ" реки РФ являются государственной собственностью, постольку и "сжигаемый" на российских ГЭС "белый уголь" - государственный. В соответствии с действующими законами Российской Федерации, используемый на ГЭС энергоноситель (текущая в реке вода) и равно получаемая из него электроэнергия не являются собственностью владельцев ГЭС.

(Отметим, что присвоение принадлежащей государству водной энергии оборачивается для акционеров РАО "ЕЭС" не нарами в местах, не столь отдаленных, а нарастающими сверхприбылями: себестоимость производства электроэнергии на ГЭС была в конце 80-х гг. в среднем в 8 раз ниже, чем на ТЭС, а в настоящее время в 13-15 раз.)

Что делать?

Во-первых, национализировать действующие гидроэлектростанции и образовать на основе действующих ГЭС государственную электрогенерирующую компанию.

Во-вторых, для управления этой компанией, а также для комплексного управления водными ресурсами и дальнейшего развития гидроэнергетики как составной части будущей Единой водохозяйственной системы следует образовать специальное ведомство: Министерство водных ресурсов, в состав которого вошли бы действующие ГЭС, нынешние бассейновые структуры Минтранса и Минприроды, а также все остальные принадлежащие ныне разным владельцам пруды и водохранилища на реках с их подпорными сооружениями.

В результате все гидротехнические сооружения на всех реках РФ получат одного, и притом ответственного, владельца и появится возможность проведения единой водохозяйственной политики.

Между прочим, канут в небытие умопомрачительные и уже приведшие к авариям факты, когда составляющие один и тот же напорный фронт одного и того же комплексного гидроузла сооружения принадлежат разным владельцам (замечательно, что требующие расходов, но не приносящие дохода судоходные шлюзы принадлежат государству, а приносящие доход гидроэлектростанции - РАО "ЕЭС").

Улетучатся умные мысли (и их нынешняя реализация) о взимании с населения (а с кого же еще?) налогов за протекание воды по проточным трактам гидротурбин или налогов за плавание судов по водохранилищам, которые специально для того и созданы (в 1934 г. задача реконструкции Волги определялась как "тройная - транспортно-ирригационно-энергетическая", а отнюдь не как "дивиденды-акционерам-приносящая").

Часть прибыли, получаемой от сбыта электроэнергии ГЭС (ее следует определить законодательно), сможет перераспределяться внутри Министерства водных ресурсов и направляться на осуществление комплексных водных проектов и связанное с ним наращивание мощностей ГЭС.

Какими должны быть эти проекты? Существует концепция, увязывающая разнородные водные проблемы в одно целое. Она предполагает постепенную реконструкцию рек России в сеть шлюзованных глубоководных путей (каскадов подпертых плотинами бьефов), объединенную межбассейновыми искусственными водными путями. Причем гидроэнергетический потенциал рек должен быть использован гидроэлектростанциями при ступенях каскадов. За всем этим закрепился термин "Транспортно-энергетическая водная сеть (ТЭВС) России". Действующей частью ТЭВС является Единая глубоководная система европейской части РФ с ее водохранилищами, гидроэлектростанциями, межбассейновыми соединениями (канал им. Москвы, Волго-Дон, Волго-Балт, Беломоро-Балтийский канал).

Напомню, что до 1931 г. все реки российского государства находились в ведении одного Министерства (с 1917 г. - Народного комиссариата) путей сообщения (между прочим, первое название ведомства с его основания в 1798 г. - "Департамент водяных коммуникаций").

Соответственно, выдвигая в 1909-1917 гг. планы шлюзования рек с использованием их водной энергии, МПС предполагало достижение для государства и населения одновременно многих полезных эффектов. Так, шлюзование Волховских порогов (позднее за этим проектом закрепились названия "Волховская ГЭС" и "первенец ГОЭЛРО") позволило бы увеличить размеры и осадку грузовых судов, снижая тем самым энергоемкость и себестоимость водной перевозки, что повлекло бы за собою и снижение рыночных цен на привозные товары. Но этого мало: проект выдвигался в комплексе с электрификацией Петроградского железнодорожного узла, и электроэнергия ГЭС должна была использоваться для железнодорожной тяги. Железная дорога перестала бы потреблять покупное топливо, уменьшая тем расходы казны на ее эксплуатацию. При условии сохранения размеров бюджета МПС можно было освобождающиеся средства направлять на постройку новых и улучшение существующих путей сообщения (водных, шоссейных, железнодорожных).

С разделения НКПС в 1931 г. водные проекты выдвигали и осуществляли Народные комиссариаты тяжелой промышленности (отсюда гидроэлектростанции попали в Минэнерго СССР и далее в РАО "ЕЭС"), водного транспорта, внутренних дел (наиболее замечательный из осуществленных им проектов - канал им. Москвы), землеустройства и земледелия (позднее - Минводхоз).

Уже в начале 60-х гг. межведомственные перегородки стали непроницаемыми. Невозможность судоходства по осуществленным для переброски стока гидротехническим системам (Иртыш-Караганда, Днепр-Донбасс и др.), или по разорванной плотинами гидроэлектростанций Ангаре, или же отсутствие гидроэлектростанций при сотнях плотин для водоснабжения, судоходства, орошения земель - все это объясняется тем, что частные водные проблемы решались без единой государственной водной политики, осуществляемой единым ведомством и на средства, даваемые самой водой - гидроэнергетикой.

Однако создается впечатление, что наши политики просто не знают, что Россия очень богата водными ресурсами. И что последним свойственна территориальная и сезонная неравномерность, предопределяющая необходимость их перераспределения во времени и по территории. И что, хотя от воплей "общественности" строительство сооружений для переброски стока северных рек в Волгу и Оби в Среднюю Азию прекращено, сами водные проблемы (имеющие в действительности характер не водохозяйственный, а геостратегический) не исчезли.

Добавлю, что, реконструируя реки в каскады водохранилищ для управления водными ресурсами и развития системы водных путей, государство вправе использовать водную энергию рек. А ее в нашей стране столько, что топливо для получения электроэнергии и тепла можно вообще не добывать, не возить и не сжигать: технический гидроэнергетический потенциал рек РФ составляет 1670 млрд. кВт.ч в год - столько энергии мы реально могли бы получать с помощью гидроэлектростанций. Но наличные гидроэлектростанции утилизируют лишь 167 млрд. кВт.ч/год. То есть в РФ не используется технический гидроэнергетический потенциал рек в количестве 1503 млрд. кВт.ч/год, что в 1,4 раза превышает выработку всех электростанций РСФСР в "пиковом" 1990 г. (1082 млрд. кВт.ч).