Вадим Розин
Любые проявления жизни социума с точки зрения синергетики –всего лишь проявление некоей естественно-научной парадигмы.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Настоящий бум синергетики во всем мире не снимает с повестки дня вопроса о специфике и природе этой дисциплины. Да, с одной стороны, сторонники синергетики осуществляют смелую экспансию синергетического подхода в область гуманитарных, социальных и философских наук и утверждают, что наконец-то наука нащупала универсальный язык и метод, позволяющие объяснять развитие систем и появление нового, но, с другой стороны, многие философы, гуманитарии и социальные ученые с настороженностью относятся к синергетическим построениям, подозревая за ними редукцию и переупрощение (см. например, полемику на этот счет в журнале «Философские науки» 2003, № 2, 7).
═
«Методологическая математика» Канта
═
Анализ формирования синергетики показывает: в ее основе пересечение трех основных подходов – естественнонаучного, системного и организационного. Представления о нелинейных процессах, системах, самоорганизации, становлении, порядке, бифуркации, аттракторе и другие действительно позволили объяснить, как в ряде предметных областей происходит развитие и складываются новые системы. Если иметь в виду именно эти области (например, физики нелинейных колебательных систем – исследования Г.Хакена, неравновесной термодинамики – исследования И.Пригожина, самоорганизации биологических макромолекул – М.Эйгена), то синергетические построения могут быть рассмотрены как гипотетические модели, а описанные с их помощью процессы как закономерности.
Однако когда эти построения начинают переноситься в другие области изучения, например гуманитарные или социальные, их функции явно меняются. Они отрываются от своих «родных» предметных областей и контекстов, обобщаются и начинают использоваться как новая математика.
Говоря о математике, мы привыкли иметь дело с традиционными образцами (арифметика, геометрия, алгебра, математический анализ, топология и т.п.). Представление же о синергетике как математической дисциплине, вероятно, кажется странным. Но ведь и системный язык мы обычно не считаем математикой. Однако Кант, похоже, вводил его именно в этой функции – хотел реформировать философию по образцу новой науки. Он не скрывал, что идеал такой науки для него задают математика и естествознание. Наличие в идеале новой науки этих двух дисциплин должно было бы вести к пониманию философии, с одной стороны, как описывающей «формы мышления» (философия как математика), с другой – «законы мышления» (философия как естествознание).
Заметим, в «Критике чистого разума» есть особый слой терминов и понятий, который мы сегодня относим к структурно-системному мышлению. Так, Кант широко использует понятия «функции» (функции рассудка), «системы», «систематического единства», «целого», «анализа и синтеза», «связи», «обусловленности». В философии Канта системно-структурные представления могут быть отнесены к априорным основоположениям.
С современной же точки зрения, по функции употребления, – это особого рода математика, ее можно назвать «методологической». Таким образом, Кант создал первый образец своеобразной «методологической математики». При этом он отрефлексировал собственную работу и конструктивизировал ее в понятиях системно-структурного языка. Поскольку этот язык Кант использовал в собственных построениях, никаких проблем здесь не возникало.
═
Язык универсальных моделей
═
Другое дело – представители синергетики: они не только отрефлексировали свои собственные построения и затем конструктивизировали их, но и начали применять синергетические представления в совершенно новых областях познания.
Есть и другая проблема. Естественно-научный подход ориентирован на традиционную математику, а системный подход – это новая математика. Спрашивается, как между собой связаны обе эти математики, ведь синергетика реализует и естественно-научный, и системный подходы?
Используя синергетические построения в качестве математических, исследователи полагают, что соответствующие предметные области (гуманитарные и социальные) могут быть без ущерба для их смысла смоделированы и объяснены на языке синергетики. Но так ли это? Если не иметь в виду редукцию социальных и гуманитарных феноменов к исходным предметным областям, в рамках которых возникла синергетика (то есть к явлениям физическим и биологическим), то язык синергетики вряд ли может быть рассмотрен как моделирующий и объясняющий.
Другое дело, если синергетики будут свои построения адаптировать к новым предметным областям и смыслам, что повлечет за собой кардинальную перестройку синергетических понятий. Одновременно это означало бы, что синергетики начали учиться у философов, гуманитариев и социальных ученых, а не просто навязывают последним новые представления, не прошедшие научную критику и рефлексию.
Чтобы лучше понять ситуацию в синергетике, рассмотрим подготовленную в отделе «Философии науки и техники» Института философии РАН книгу «Когнитивно-коммуникативные стратегии современного научного познания» (М.: Прогресс-Традиция, 2004. В печати. Дальше все ссылки идут на эту книгу). Ее авторы, известные российские философы, представили почти весь спектр подходов и тем синергетики, так что в некотором смысле перед нами рефлексивное зеркало этой новой, динамично развивающейся дисциплины.
═
Возможные варианты
═
Первая и, очевидно, наиболее распространенная трактовка синергетики, которую мы находим в этой книге, состоит в том, что эта новая дисциплина представляет собой расширение (обобщение) и перенос методов естествознания на социальные и гуманитарные науки; как сказал Герман Хакен: «Хотя синергетика возникла в рамках естественных наук, мне всегда представлялось, что ее важнейшие возможные приложения будут касаться специфически человеческих и социальных процессов» (с. 335). И точно, большое число статей в книге выполнены в рамках этой концептуализации, претендующей на «новый детерминизм» (новый «стиль мышления», «некоторого рода синтез позитивных элементов детерминистической и вероятностной картин мира»; Е.Князева и С.Курдюмов, с. 338).
К этой позиции, на мой взгляд, примыкает, но с оговорками, точка зрения академика В.С. Степина. Вячеслав Семенович определяет синергетику как науку о саморазвивающихся сложных системах (с. 62), и только подчеркивая тем самым, что претензии многих идеологов синергетики на более значительную роль, скажем, выступить в качестве новой философии и современного научного мировоззрения или некого всеобщего языка научной коммуникации, возможно, преждевременны. Вместе с тем Степин предполагает, что сегодня синергетика реально претендует на то, чтобы стать ядром общенаучной картины мира. Одновременно синергетика имеет и границы применимости. «Там, где речь идет о малых (простых) системах, где для решения тех или иных познавательных задач можно абстрагироваться от развития и фазовых переходов, там применение синергетической терминологии избыточно» (с. 63).
Утверждая, что саморазвивающиеся системы на определенных этапах и уровнях развития могут включать в себя не только объекты, но и их историю, а также субъектов и даже социокультурные условия, обусловливающие последних, Вячеслав Степин считает, что не имеет смысла противопоставлять естественные, гуманитарные и социальные науки (не вообще, а в данном случае при определении статуса синергетики), что либо мы имеем дело с наукой, либо с ненаукой. Наконец, характеризуя в своей статье категории и онтологию синергетики, он делает возможным ее самостоятельное существование как новой научной и отчасти философской дисциплины. Таким образом, позиция академика Степина ориентирована на снятие проблемы демаркации между естественными и гуманитарно-социальными науками.
Сразу имеет смысл обратить внимание, что данной позиции противостоит точка зрения, проводимая в статье Лео Няпинена «Программа Ильи Пригожина перестройки традиционной физики и вытекающие из нее заключения для понимания социальных проблем». Няпинен показывает, что естественно-научный подход (даже обобщенный на основе идей системного подхода и теории самоорганизации) мало что может дать в области социальных наук. «Социальным наукам, – пишет Лео Няпинен, – не следует ориентировать себя по образу и подобию точных наук (видящих свою цель в предсказании и объяснении феноменов), социальные науки должны отказаться от амбиции давать точные среднесрочные и долгосрочные предсказания, а зачастую не давать и точные краткосрочные предсказания┘ Определения и методы, развитые в рамках программы Пригожина, в той степени, в которой они остаются точной наукой, также не могут добавить ничего нового к социальным и культурным исследованиям┘ Своей новой формулировкой законов природы Илья Пригожин в действительности установил пределы того, что может быть предсказано и контролируемо. Понимание самоорганизации во всей ее сложности и разнообразии возможно только за этими пределами» (с. 43, 45, 46).
Вторая концептуализация синергетики такова: это междисциплинарный подход с неопределенным статусом. К данной концептуализации относятся как исследования явлений первой природы (например, статья А.Ю. Севальникова «Дискурс синергийной динамической реальности»), так и изучение гуманитарных и социальных феноменов (статьи Е.Н. Князева и С.П. Курдюмова «Загадка человека: человеческая особенность коэволюционных процессов» и О.Н. Астафьевой «Синергетический дискурс современных информационно-коммунитивных процессов»).
Здесь синергетические представления поворачиваются исследователями так, как им нужно, то есть изучаемым феноменам приписываются характеристики, работающие на задачи, которые исследователи решают; при этом синергетические понятия служат для конфигурирования (связывания) понятий, заимствованных из разных дисциплин, а также используются в функции познавательных эвристик.
Третья концептуализация может быть поставлена в оппозицию к первой точке зрения, хотя ее выразители – Л.Киященко, П.Тищенко, Я.Свирский – не артикулируют свою позицию в логике контрапункта. Суть этой третьей концепции синергетики в том, что последняя задает такую точку зрения на реальность, когда она рассматривается как включающая в себя и естественные феномены, и историю, и субъектов, и культуру, и социальный опыт, причем не просто в логике систем и организаций, а в логике специфически философской, гуманитарной и социальной мысли.
Но почему это не первая или вторая точка зрения (концепции синергетики)? Поясню.
═
Сильная нелинейность
═
Дело не в том, какую картину рисует исследователь, включающую историю и субъекта или не включающую таковые, а в том, как он при этом мыслит: в одном случае он мыслит как физик, в другом – как гуманитарий, в третьем – как представитель системного и организационного подходов, в четвертом – совмещая эти мыслительные стратегии. Поскольку авторы книги в основном философы, они, реализуя философский дискурс, кто больше, кто меньше, обсуждали и задавали не только синергетические онтологические представления, но и конституировали особенности синергетического мышления (дискурса). При этом в их позициях обозначились две разные ориентации: естественно-научная и гуманитарная, хотя все говорили о нелинейных процессах, системах, самоорганизации и прочих уже привычных для синергетиков реалиях.
Представитель естествознания, говоря о первой природе или человеке (культуре, обществе и т.п.), ориентируется в плане использования своих знаний на практики инженерного типа (например, психотехнику, как Л.С. Выготский), где основные задачи – прогнозирование, расчет и управление явлениями.
Именно так, например, рассуждают в своей статье Е.Князева и С.Курдюмов. «Мы не вправе пассивно ждать, что произойдет, – пишут они. – Мы можем и должны стать создателями желаемого будущего... человек является элементарной ячейкой общества, и, преобразуя социальную среду на уровне элементов, изменяя собственные свойства этой среды, мы можем изменять поле возможных путей развития этой среды, а также способствовать достижению предпочтительных будущих состояний общества как сложной системы... сильная нелинейность означает, что соответствующее структурное образование на своем уровне организации обладает более сложным спектром пространственно-временных форм-структур и возможных режимов развития... коэволюция – это совместные усилия в конструировании и перестройке мира, а тем самым и своей собственной психики» (стр. 362, 365, 376).
Гуманитарий, опять же не важно, что он описывает – психику, культуру или природу, ориентирован не на инженерию, а на уникальную гуманитарную ситуацию, например понимание, разрешение собственной экзистенциальной ситуации, общение по поводу какой-то проблемы и прочее. При этом, исследуя явление, он движется одновременно в двух плоскостях – строит идеальный объект, необходимый для разворачивания теоретического дискурса, и разрешает и проживает свою уникальную гуманитарную ситуацию. Именно второе движение является здесь ведущим в том смысле, что идеальный объект и теоретические построения в гуманитарном исследовании строятся так, чтобы можно было разрешить и прожить жизненную ситуацию, а не наоборот.
Но не так ли в плане мышления поступают и Киященко и Тищенко? Сначала они обсуждают экзистенциальную для синергетики и себя ситуацию и проблему – обоснования современного научного познания, желание единства, сопровождающееся признанием множественности несводимых друг к другу научных или философских перспектив, необходимость «практически обеспечить диалогическое взаимодействие различных гуманитарных и естественнонаучных дисциплин, исходно полагая, что никакой единой обобщающей все перспективы точки зрения не просто нет, но и быть не может» («Опыт предельного – стратегия «разрешения» парадоксальности в познании», стр. 214).
«Ответ на вопрос о единстве, столь насущный для междисциплинарных исследований, – пишут Л.Киященко и П.Тищенко, – с неизбежностью сдвигает обсуждение его за рамку научности как таковой, позиционируя его в культурно структурированной среде жизненного мира... теоретическое философствование в сфере принятых постулатов, проведенных умозаключений и вынесенных суждений приобретает вид жизненных ситуаций, поступков, событий, поиска смысла – вид практического философствования» (стр. 214, 228).
Мне импонирует этот ход мысли, на мой взгляд, предельно гуманитарный. Только я бы его расширил за пределы сообщества «общности по настроению», ведь значительно чаще мы имеем дело с «мозаичными и конфликтующими общностями», представители которых искренне не понимают друг друга, отрицают другие теоретические представления, ведут войну с другими подходами и направлениями философской и научной мысли. Для мозаичных и конфликтующих общностей практическая философия, вероятно, должна включать не только общение и диалоги, но и требование рефлексии, а также демонстрации собственного подхода, выяснение предельных ценностей и оснований каждой точки зрения, поиск и определение общих условий жизни и теоретизирования, обсуждение совместных способов жизни (в частном случае – условий размежевания), практический опыт встреч, диалога, рефлексии, совместной жизни или, что хуже, размежевания.
═
Системная ловушка синергетики
═
Здесь может возникнуть естественный вопрос: на здоровье, мыслите, если желаете, гуманитарно, но чем, спрашивается, плох системный и организационный подходы или идеи-стратегии анализа хаоса, порядка, нелинейности, становления?
На мой взгляд, все зависит от того, как эти подходы и стратегии используются. Вернемся еще раз к системному подходу. Он формировался сначала в философии (Э.Б. де Кондильяк «Трактат о системах» и И.Кант «Критика чистого разума»), затем в химии, биологии и социологии. С одной стороны, понятия системо-структурного языка использовались как эвристические (методологические) схемы в задачах своеобразного проектирования теории изучаемого сложного явления, с другой – как средства связи (конфигурирования) разных предметов и уровней описания этого явления. При этом при построении системо-структурных понятий использовались отрефлектированные образцы исследований и мышления в соответствующих областях (философии, химии, биологии, социологии). Эти образцы описывались, конструктивизировались и операционализировались, то есть превращались в конструкции самостоятельных идеальных объектов, оторванных от исходных эмпирических ситуаций и отнесенных к новой особой реальности (ее и задавал системный подход).
Дальше такие конструкции начинают жить по логике этой реальности.
Однако, что не менее принципиально, представления системо-структурного языка все время используются за пределами исходных предметных областей. Как, например, это происходит в синергетике. Вот здесь исследователь и может попасть в «системную ловушку», то есть считать, что понятие системы (аналогично – организации, нелинейности, становления, хаоса, порядка и т.д.) задают изучаемый объект со всеми его свойствами. А ведь эти понятия задают лишь стратегии интеллектуального проектирования и конфигурирования знаний, причем представленные в конкретной форме системно-структурных образов-конструкций.
И вот мы видим, как синергетики, попавшие в системную ловушку, с одной стороны, начинают утверждать, что их объект является сложной системой, процессы в этой системе нелинейны, некто пребывает в точке бифуркации, является странным аттрактором и прочее, и прочее, с другой – предметные свойства изучаемого сложного явления вместо того, чтобы выявляться и теоретически осмысляться, редуцируются к данным системно-синергетическим представлениям. Тогда и получается, что везде, где раньше были различные предметные феномены, теперь одни системы и аттракторы.
Я не хочу утверждать, что авторы представленной книги – сплошь пленники системных и синергетических ловушек, но склонность стать такими пленниками у многих наблюдается. Но все это, конечно, верно, если принять предложенную здесь трактовку системного и синергетического подходов.
Здесь я так и слышу вопрос оппонента: так что же, нужно отказаться от системного подхода и синергетики? Ну, конечно, нет, я сам использую системный подход и синергетические метафоры. Другое дело, что, во-первых, нужно понимать, что система – это не обычный объект изучения наподобие тех, которые изучаются в конкретных науках, а особая методология и стратегия мышления. Во-вторых, что философское и научное познание, использующее системный подход, всегда должны сохранять двухслойность: в одном слое исследователь движется в плоскости своего предмета (философского, естественно-научного, гуманитарного, социального), стараясь не пропустить ни одной из необходимых для решения познавательных задач характеристик изучаемого явления, в другом слое – в плоскости системно-структурных представлений. В-третьих, он должен избегать редукции и следить, чтобы характеристики системо-структурных образов-конструкций не противоречили характеристикам изучаемого явления.
═
* * *
═
Возвращаясь к началу статьи, подумаем, что же собой сегодня представляет синергетика. Вероятно, лучше всего охарактеризовать синергетику как сложное интеллектуальное движение. С одной стороны, это действительно экспансия методов и представлений естествознания в область гуманитарных и социальных наук. С другой – очередная попытка создать универсальный метаязык типа системного подхода и на его основе обновить общенаучную картину мира. С третьей стороны, синергетику можно истолковать как поле эвристик и новых подходов (методов), получающих ту или иную интерпретацию в зависимости от того, в какой области эти эвристики и методы используются. В последнем случае представления синергетики могут оказывать влияние также и на развитие гуманитарных и социальных наук. Если применить к синергетике понятие бифуркации, то можно сказать, что сама синергетика проходит точку бифуркации. В этом процессе как никогда она нуждается в рефлексии и доброжелательной критике.
Дарья Гармоненко