Умысел или вымысел

Все творческое наследие коктебельского отшельника теперь оцифруют и издадут в виде электронной энциклопедии.
Борис Кустодиев. Портрет М.А. Волошина, 1924 г.

Во Франции, в Лионе, состоялась международная научная конференция о Серебряном веке в русской культуре. Университет им. Жана Мулена продолжает проводить серию научных встреч, посвященных русской литературе (о предыдущей см. «НГ-наука», № 16, 10 ноября 2004 г.). Уже назначено, что темой следующего симпозиума станет творчество Велимира Хлебникова.

Основным стимулятором научной полемики на нынешней конференции стала книга израильского филолога Омри Ронена «Серебряный век как умысел и вымысел». Ронен считает, что это название унижает культурную эпоху первой четверти двадцатого века, намекает на ее неполноценность в сравнении с золотым веком Пушкина и Лермонтова. Западные слависты восприняли этот тезис всерьез и принялись (как почетный профессор Сорбонны Мишель Окутюрье) доказывать в своих выступлениях величие Серебряного века. Или, как историк философии из Университета Бордо Мариза Денн, утверждать, что, может быть, для русской литературы этот век и может считаться всего лишь «серебряным», зато для русской философии – веком настоящего «золотого» расцвета.

Российские же филологи, присутствовавшие на конференции, относились к определению «Серебряный век» гораздо спокойнее. Зарубежная публика развеселилась, узнав что в Москве существует пафосный ресторан под названием «Серебряный век» – в России это сочетание слов ассоциируется не с второстепенностью, а с благородным эстетизмом.

Еще одной заметной особенностью лионской конференции стало стремление «расширить границы» Серебряного века. Даниэль Шюман (Бамбергский университет, ФРГ) посчитал возможным вести на этой конференции речь о Чехове, который, в общем-то, почти не застал эту литературную эпоху.

Мишель Нике, филолог из нормандского города Кан, считает, что большой вклад в распространенную в Серебряном веке философию «энергетизма» внесло творчество Горького. За авангардистские мотивы в «Поэме воздуха» и «Крысолове» парижская славистка Вероника Лосская уверенно причисляет к поэтам Серебряного века Марину Цветаеву.

Рита Джулиани (Рим) заявляла, что и Леонид Андреев – тоже «серебряновечная» фигура, а Жужа Хетени (Будапештский университет) относит к «серебряновечным» деятелям Куприна: его рассказ «Звезда Соломона», наполненный эзотерической символикой, вполне вписывается в контекст эпохи, с ее модой на фантастическую и философскую прозу. Однако «кандидатуры» Андреева и Куприна вызывали протест у иерусалимского литературоведа Димитрия Сегала: по его мнению, эти писатели, будучи современниками Серебряного века, «не были его участниками».

Стоит отметить также, что иностранных ученых привлекают не только персоны «хрестоматийных» деятелей этой эпохи – Блока, Ахматовой, Брюсова, – но и малоизвестные даже в России фигуры вроде Леонида Липавского, эссеиста-обэриута (Жан-Филипп Жакар, Женева) или беллетриста Осипа Дымова, тезки и однофамильца доктора из чеховской «Попрыгуньи» (доклад Владимира Хазана, Иерусалимский университет).

Традиционные же темы требуют нового прочтения. Это не обязательно будет совсем революционный взгляд, решительно отменяющий устоявшиеся мнения. Это может быть просто внимательное «прочтение» контекста, в который вписано то или иное произведение или даже фигура Серебряного века. Скажем, «гвоздем» доклада Самуила Шварцбанда (Иерусалимский университет) «Постсимволистская поэма Блока «Двенадцать» стал рассказ о маршруте красноармейцев по Петербургу: оказывается, из Смольного они идут «державным шагом» по Знаменской улице (ныне улица Восстания), выходят на Невский проспект, а потом проходят по улице Михайловской в гостиницу «Европейская», где занимали номера солдаты и девицы легкого поведения.

А Захар Давыдов (Университет Торонто, Канада) рассказал о готовящемся проекте, который так и будет называться: «Максимилиан Волошин – новое прочтение». Это будет электронная энциклопедия, в которую войдут не только стихи коктебельского отшельника, но и эссе, и репродукции картин – весь объемный мир творчества Волошина.

Лион–Москва