Дмитрий Квоном
Задача современного научпопа не в том, чтобы донести истину, а в том, чтобы читатель раскрыл рот от удивления.
Фото Андрея Ваганова
Наука дело избранных. И причина этого проста. Скажем, если взять точные науки, то занятие ими требует знаний, выходящих за пределы не только таблицы умножения, но и тригонометрии. И если таблицу умножения знает каждый, то теорему косинусов не знает 99 из 100. В науках гуманитарных подобная же ситуация. И если имена сестер Лариных знает практически любой говорящий на русском языке, то их отчество за пределами знаний тех же 99 из 100.
Но, с другой стороны, совершенно правы те, кто утверждает, что, если профессор таких-то наук не способен за пять минут объяснить пятилетнему ребенку суть своих занятий, он шарлатан. Указанная способность, точнее, имманентная необходимость донести до несведущего всю красоту и глубину законов природы всегда была присуща настоящей науке и всем великим ученым начиная с Галилея. И всегда был смешон ученый муж, твердящий: ZНас мало избранных, счастливцев праздных,/ Пренебрегающих презренной пользой/ Единого прекрасного жрецовi.
Возьмем, к примеру, знаменитые галилеевские "Диалоги" о двух главнейших системах мира". Именно в них Галилей определил, что сущность науки (в диалогах ее представляет персонаж по имени Сальвиати) заключается не только в поиске истины, но и в не менее важной миссии донесении до толпы (она представлена персонажем по имени Симпличио, отражающего ортодоксальную точку зрения) этой истины. При этом ни на миллиметр не отступая от истины. Для этого Галилеем введен третий, не менее важный, персонаж по имени Сагредо, пытающийся понять, а не догматически и невежественно отвергать новую корперниковскую систему мира.
В "Диалогах" Галилей заложил не только основы научного познания мира, но и того, как их доносить до человечества, и показал, что диалог избранного ученого с толпой ZСимпличиоi не менее важен для науки, чем открытие новых законов природы. Последующая за Галилеем история науки дала немало примеров того, как люди, занимающиеся самой рафинированной наукой, отдавали немало энергии популяризации научных идей.
Вспомним того же Майкла Фарадея с его "Историей свечи", чтение которой представляется более чем полезным даже спустя 150 лет. Более поздний, но не менее яркий, пример из того же ряда популяризаторская деятельность Матвея Петровича Бронштейна, одного из самых талантливых физиков ХХ века, чья жизнь была трагически прервана в самом расцвете сил. Его блестящие "Солнечное вещество", "Лучи икс" и "Изобретение радиотелеграфа" я бы рекомендовал почитать любому физику, а не только начинающему.
Понимал всю важность этого занятия и Лев Давидович Ландау, даже написавший со своим лучшим другом Юрием Борисовичем Румером ZЧто такое теория относительностиi, в которой, правда, по шутливому замечанию Ландау, два Zшарлатанаi взялись объяснять простому обывателю то, что объяснить невозможно.
Последним удачным примером популяризаторской деятельности стал журнал "Квант". Благодаря участию в его работе первоклассных математиков и физиков Советского Союза в "Кванте" удалось совместить простоту изложения с такой строгостью и глубиной научного подхода, что чтением журнала увлекались не только сотни тысяч школьников, но и сами математики и физики.
Теперь на дворе иные времена. Теперь мы переживаем эпоху конца науки, когда она перестала быть делом избранных, и люди современной науки сами представляют собой толпу, мало чем отличающуюся от толпы обывателей. К тому же сама толпа после катаклизмов ХХ века и благодаря революции в приеме и обработке информации, когда каждый элемент толпы получил право голоса, превратилась в какой-то однородный и апокалиптический "Солярис", излучающий в отличие от безмолвного лемовского мегадецибелы безумной энергии. Если во времена Галилея из толпы еще выделялись ее отдельные части в виде такого персонажа, как Симпличио, еще способного к настоящему диалогу, то толпа XXI века способна только оглушить Zбессмертной пошлостью людскойi.
По этой причине переживает кризис и жанр научно-популярной литературы. Точнее, она превратилась в жанр рекламных сказок с неизбежными и катастрофическими последствиями для языка научно-популярной литературы. Сейчас ее язык не язык Галилея, объясняющего непосвященному, как устроен мир, а язык рекламного агента, с энтузиазмом шоумена вдалбливающего, что дело, о котором он рассказывает, стоит того, чтобы налогоплательщик с радостью отдавал на него деньги. Тогда возникает жанровая профанация. Тогда вместо строгого языка науки мы получаем редуцированный язык журналистики, основная и совершенно правильная задача которой заключается не в том, чтобы донести до человека истину, а чтобы он раскрыл рот от удивления.
Этим страдают даже замечательные книги Стивена Хокинга, из которых читатель, вообще говоря, мало что узнает о физике звезд, но с энтузиазмом церковной паствы читает такие, к примеру, пассажи: ZС помощью этого подхода можно было бы объяснить даже существование наблюдаемой нами стрелы времени. Но если Вселенная полностью замкнута и не имеет ни сингулярностей, ни границ, то отсюда вытекают очень серьезные выводы о роли Бога как Создателяi.
Надо сказать, что сейчас в научно-популярной литературе доминируют книги, рассказывающие как раз о судьбах Вселенной. А ведь в годы рождения и становления электроники было немало популярных книжек, таких как замечательные "Радио и телевидение - это очень просто!" или "Транзистор - это очень просто!" Е.Д.Айсберга. Очень же насущной "Мобильник - это очень просто!" нет ни в подлунном, ни в каком-либо другом мире.
Такая ситуация возникла недаром. Ведь вопрос о рождении и гибели Вселенной и соответствующие им теории великого объединения, "суперструн" и т.д. и.т.п., превратились в чистую схоластику, потому что, как правильно заметил более ста лет назад Макс Планк, "в физике существует только то, что можно измерить". А измерить уже невозможно, потому что для экспериментальной проверки не знающих предела фантазий физиков-теоретиков нужны уже колоссальные затраты, превышающие не только технологические, а просто все возможности как современного, так и будущего человечества.
Вот и остаются рассказы о судьбах Вселенной чистым вымыслом и сказкой, пусть и подкрепленной квантовомеханическими уравнениями. Что как нельзя лучше соответствует современному мейнстриму. Ведь благодаря появлению персональных компьютеров, мобильной связи и Интернета человечество погрузилось в мир сказочного апокалипсиса. А какая может быть наука и следующая ей научно-популярная литература в таком мире?
