Как князь Голицын «зарубил» проект строительства метро в Москве

Мемориальная доска на доме, где жил Владимир Михайлович Голицын. Фото автора

Идейный вдохновитель Музея изящных искусств профессор И.В. Цветаев в письме архитектору Р.И. Клейну, автору проекта здания музея, негодовал: «Пусть будет Саввам Морозовым стыдно: проедают и пропивают чудовищные деньги, а на цель просветительную жаль и пятиалтынного. Истинные сыночки и внуки деревенских мужиков. Оделись в бархат, настроили палат, засели в них, а внутри грубы, как носороги. Не проймешь их никакими возвышенными целями, никакими речами. Скорее столкуешься с татарином, чем с этими зазнавшимися всезнайками, которым, кроме повара, на все наплевать».

А вот один из «грубых носорогов», Гаврила Гаврилович Солодовников, всю жизнь жертвовал огромные суммы (например, Московской консерватории разово 200 тыс. руб.), построил Театр Солодовникова, ныне Московский театр оперетты. Скончавшись в 1901 году, завещал 20 147 700 руб. (более 2,5 млрд по сегодняшнему курсу) на строительство квартир для бедных.

Благодеяния купцов Бахрушиных, Алексеевых, Мамонтовых, Морозовых, Третьяковых москвичам даже напоминать неудобно. Десятки миллионов рублей, но… На Музей изящных искусств правда – ни копейки, даже препятствовали через Московскую думу, не давая квадратного аршина земли. Генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович вырвал у них с боем, подробности которого впереди.

Спасибо великому князю? Если бы! Сначала вспомним, что это за Московская дума воевала с генерал-губернатором и Цветаевым.

От обсуждения Конституции – к уборке улиц

Манифест Екатерины Великой от 14 декабря 1766 года учреждал комиссию для обсуждения Уложения (Конституции) и пост городского головы Москвы, председательствующего на собраниях депутатов (гласных). Первые гласные, городской голова избраны в 1767 году. Вскоре турецкая война стала хорошим поводом забыть те тупиковые споры об Уложении. А купцам и голове отдали городское хозяйство. Потому официальные издания числят нынешних мэров Москвы преемниками городских голов.

Главное, что твердо сохранилось при такой головокружительной переброске, от «конституционных споров» – к содержанию улиц, больниц: выборность! Весь XIX век роль Мосгордумы медленно росла, точнее – росли заботы, городское хозяйство… Но высоко над ними парил назначаемый царем генерал-губернатор – высшая военная и гражданская власть в Москве и губернии. Отношения меж этими ветвями власти важно рассмотреть не только в связи с 250-летием Мосгордумы и поста городского головы (мэра), отмечавшегося в прошлом году. Их споры, конфликт, плавно переросший в революции, попытки мирных разрешений важны в связи с другим юбилеем – 1917 года, уже поднявшим вопрос «национального примирения».

Начиналось примерно так. Генерал-губернатор граф Закревский (самый ярый противник освобождения крестьян) публично назвал городского голову К.А. Кирьякова дураком. Смело! – купец на дуэль не вызовет. Единственная форма протеста – Кирьяков подал в отставку «по болезни».

Даже сухая статья в Брокгаузе об «отважном графе» колоритна: «В 1811 г. привез государю донесения из Финляндии и с тех пор неотлучно «при императоре», генерал-адъютант. В 1830 г. отправлен в юго-вост. губ. бороться с холерой. Его карантины вместо того, чтобы пресекать эпидемию, способствовали распространению, на население наводили ужас даже больший, чем сама болезнь. Неудача санитарных мер, принятых З., послужила причиною выхода его в отставку. Не у дел до 1848 г., когда призван был на пост военного генерал-губернатора Москвы. В этой должности З. отличался склонностью ко всевластию и стремлением во все вмешиваться (не исключая семейных отношений), превышавшими даже обычную в то время меру».

Другой губернатор, П.П. Дурново, в 1873 году также публично наорал на городского голову Ивана Артемьевича Лямина за надетые им белые брюки, якобы не совместимые с мундиром чиновника 4-го класса. Результат тот же – прошение об отставке. Запись в дневнике князя В.М. Голицына от 30 января 1873 года иронически стилизована под газетные анонсы: «Возбудившийся мундирный вопрос оставил Москву без головы».

Здесь надо сказать подробнее о второй стороне конфликта.

«Отхлестанный купчишка» Лямин не только ведущий организатор российской текстильной промышленности, хозяин крупнейшей мануфактуры (Яхрома Дмитровского уезда). Он автор того, что ныне ждут как манны небесной: инноваций! XIX век, на сотнях заводов, фабрик установлены паровые машины. Каменный уголь еще не поставляют, леса стремительно вырубаются. В России целый океан торфа – нет технологического приема, возможности превратить его в промышленное топливо.

Лямин ставит в Дмитровском уезде первое в стране промышленное производство «торфяных кирпичей». Вскоре четыре машины дают 35 млн брикетов в год. Крестьянам – хороший промысел: привозят до 1600 возов торфа в день. Лямину – «дополнительный бизнес». Кроме того, И.А. Лямин – известный в России благотворитель, меценат, помогавший журналам, сам крупный публицист славянофильского направления…

Два великих исключения на Москве

«На фоне неба стройно скользят вагоны подвесной воздушной дороги… У пристани готов вспорхнуть легкий гидроплан». Открытка из серии «Москва через 200 лет». Издание Товарищества Эйнем. Конец XIX века

В сплошном окружении купцов – два главных очень недооцененных исключения: представители древнейших родов России.

Борис Николаевич Чичерин (предки приехали на Русь из Италии вместе с Аристотелем Фиорованти, архитектором Московского Кремля, и Софьей Палеолог). Монументальная фигура: вся Россия, император Александр Второй читали и почитали его. Сегодня ни одна книга, конференция по истории русской философии не обойдется без упоминания Бориса Чичерина. Но, как не раз замечал, информация, что он был и городским головой Москвы, многих поражала.

Второй случай. Иронично описавший выходку Дурново князь Владимир Михайлович Голицын оказался самым успешным руководителем. Главная его заслуга – вписывание в давно сложившийся город новой инфраструктуры. При нем построены: первая московская электростанция на Раушской набережной (1886), Георгиевская электростанция (1888), четыре новых вокзала: Курский, Павелецкий, Виндавский (Рижский), Савеловский, Рублевский водопровод, первая канализация и очистные сооружения, первая телефонная станция. И наконец, пущен трамвай...

Весь город был разобран на маршруты многих частных конок. По опыту нынешних приватизаций/деприватизаций представим меру конфликтности: выкупить конки, заменить пути, пустить трамваи. И… скандалов, заказных убийств, побегов за границу, «сливов компромата» – не зафиксировано.

Метро в обмен на трамвай

При князе хозяйство Москвы стало образцом в России, бюджет города –  профицитным. Одним из главных источников дохода был трамвай, по транспортной важности аналог нынешнего метро.

В Москве, напомню, генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович. И некто Балинский с заходом «я от Сергей Александрыча», полным набором рекомендаций, одобрений, приносит в 1902 году в Мосгордуму проект метро. Для покрытия затрат он просит весь доход от трамвая. Если за пять лет не завершит, все построенное уйдет городу.

Мною были впервые опубликованы многие архивные документы, подтверждающие верность оценки Мосгордумы и князя Голицына: подобное прохвостное предложение Балинского в Петербурге ранее было разоблачено комиссией графа Сольского, специальным докладом Е.И. Кедрина в «Обществе для содействия русской промышленности и торговли» (19.08.1902).

База аферы: письмо-рекомендация великого князя. Технического проекта Балинский вообще не представил («интеллектуальная собственность»), расчета пассажиропотоков не делал. Трудно поверить, но в Московской думе Балинский вместо экономических и технических расчетов как средство убеждения расставил серию картин – «фантазий на тему метрополитена» работы известного художника Николая Каразина.

Авторитет Голицына, мощная поддержка московского купечества, граждан сорвали аферу. Кстати, сами картины Каразина, написанные дерзко, талантливо, позже стали фактом общественного сознания, вошли в чрезвычайно популярную в 1900-х серию открыток «Город будущего».

Князь – всему голова

Владимир Михайлович Голицын не только представитель древнейшего и славного рода. Ранее он успел послужить московским губернатором. За участие в коронации Александра III 26–27 мая 1883 года, освящение храма Христа Спасителя удостоен медалей на Александровской ленте, орденов Св. Анны, Св. Владимира.

У его оппонента великого князя Сергея Александровича – коронация Николая II… Ходынка. Неуклюжее сваливание вины на полицмейстера Власовского. А появление царя в день трагедии на балу французского консула стало стартом к 1917 году, Ипатьевскому дому.

Начало службы в 1897 году князя на посту городского головы было непростым. Купечество, сословие весьма консервативное, ценило прямое руководство, личное присутствие: самолично проверить замки, начистить рыло приказчику (см. пьесы Островского). Выпускник Московского университета Голицын доказал: громадный рост городского хозяйства требует нового стиля управления.

В 1863–1916 годы городской бюджет вырос с 1 718 985 до 70 037 000 руб. – в 41 раз! Население Москвы примерно в тот же период выросло в пять раз.

Итог. Князь В.М. Голицын трижды избран городским головой, один из 12 дореволюционных почетных граждан Москвы. Неофициальные эпитеты: «наш князь»; а среди купеческих жен – «солнышко». Решением Московской думы знаменитому художнику Валентину Серову заказан портрет князя Голицына (ныне в Государственном историческом музее).

О благотворительности

«Центральный Вокзал Воздушных и Земных Путей Сообщения». Открытка из серии «Москва через 200 лет». Издание Товарищества Эйнем. Конец XIX века

Сегодня наличие Третьяковской галереи воспринимается как нечто само собой разумеющееся, это одна из главных достопримечательностей Москвы. Однако история получения ее городом непроста.

Датой передачи городу собрания Третьяковых обычно называют 1892 год, когда умер младший из братьев Третьяковых – Сергей Михайлович, оставив в завещании просьбу присоединить свои картины к собранию старшего «так как брат мой Павел Михайлович выразил намерение пожертвовать коллекцию городу».

Заявление о передаче П.М. Третьяков написал, но выдвинул строгие условия. Не меркантильного, вполне благородного характера. Важнейшее: галерея навсегда должна быть бесплатной для посетителей. Но галерея – это сложное предприятие: помещения, обслуживающий персонал, постоянное финансирование. При жизни Павла Михайловича, считаясь уже московской, галерея была на его балансе. Требовалось создать механизм, гарантирующий «вечное» функционирование галереи после него.

Много было сложностей, юридических огрехов в завещаниях братьев. И главным в разрешении этой коллизии стало личное слово князя Голицына Павлу Михайловичу Третьякову, что механизм заработает, вход всегда будет бесплатным. Так и было… до революции. Национализированная при советской власти Третьяковская галерея вскоре после этого стала платной. Этот факт стал одним из мучительных для князя.

Вообразите: человек выслан из Москвы, лишен имущества, избирательных прав, продовольственных карточек (периодически), среди арестов, изгнаний с работ его детей, внуков – узнав о введении платы в Третьяковке, до конца жизни мучился виной перед давно покойным Павлом Михайловичем Третьяковым. Слово-то чести было его!

В те годы он неоднократно арестовывался. Узнав об очередном аресте, тогдашний глава Москвы, третье лицо в ВКП(б) Лев Каменев вызвал Голицына к себе, долго беседовал, получил своеобразный мастер-класс по управлению городским хозяйством. Выдал письмо – свидетельство о больших заслугах гражданина Голицына перед Москвой. Эту «охранную грамоту» Каменев завизировал у других членов ЦК. Позже она стала, наоборот, опасным собранием автографов «врагов народа», и Голицыны ее сожгли…

Кода музейной темы

Что до Цветаева с его проектом… В его ругани много наивного непонимания: отчего протянутая «шляпа», которая просто обязана была полниться с краями, – вдруг пуста? Явился с «рекомендательными письмами» от, в общем, тех же лиц, что и аферист Балинский, и…

Музею 200 тыс. руб. выделило государство, великий князь Сергей Александрович вместе с братом Павлом Александровичем внесли личные вклады. Московское купечество (видно даже сегодня на сайте музея) «блестяще отсутствовало».

Более того. Выделяя по собственной инициативе совершенно безвозмездно землю в центре города под строительство музеев Исторического и Политехнического, за участок бывшего Колымажного двора Московская дума встала намертво, усмотрев в инициативе создателей Музея изящных искусств «алчность требованием земли под предлогом просвещения и культуры». Считали, пусть лучше этот участок у них отберут насильно, чем «поступаться перед всякой блажью Великого князя».

Вот она, благотворительность как форма политической борьбы. Как там у Клаузевица: «…продолжение другими средствами». Лишенное возможности любого выражения политических мнений, купечество, конечно, не бросало, подобно террористу Каляеву, в «ходынского» генерал-губернатора бомб. Нашло более оригинальную форму борьбы.

Под мощнейшим давлением Дума отдала землю Колымажного двора взамен предоставления городу другого участка (обещанное не получили). Цветаев вспоминал: «…переживал перипетии ходатайства в Думу о земле, неприятные чувства бессмысленного противодействия нашим стараниям».

Личность автора проекта музея слишком заслонена фигурой его великой дочери – Марины Цветаевой. Но сегодня, при всем уважении, трудно даже сравнить музей с Третьяковкой по наличию какой-то сквозной идеи собрания, по популярности. Да и общедоступным его сделала в процессе борьбы Московская дума: изначально музей предназначали студентам и преподавателям Московского университета.

После революции бывший московский голова, «старейший в роду» (неформальный, но очень важный пост) Владимир Михайлович Голицын принял программу: 1. Оставаться в России; 2. Служить ей на всех остающихся возможными направлениях. Благодаря этой простой «программе» мы имеем сегодня выдающихся ученых, художников, изобретателей.

Его внук, писатель Сергей Михайлович, арестовывался, изгонялся, оставил колоритные «Записки уцелевшего» и двух талантливых сыновей: академик Георгий Сергеевич Голицын – ведущий геофизик мирового значения; правнук Михаил Владимирович Голицын – геолог, автор энциклопедии «Угли России»; художник Илларион Голицын – лауреат Государственной премии РФ.

Люди обычно не любят подгонять себя под какие-то исторические законы, «я – особь статья». Но парадокс: именно на самых неординарных, выдающихся, особых лучше всего проявляются тенденции. В частности, искомое ныне «национальное примирение». Похоже, «закон Голицына–Чичерина для элиты» гласит: широкий до снисходительности взгляд на сословные правила в сочетании с органическим патриотизмом, широкий спектр приложения сил, непризнание «пропасти» меж Российской империей и СССР, СССР и РФ, творчество на благо страны – вот что порождает настоящий успех.

Талантливы были и купцы, принявшие вождей-дворян, нашедшие, наверно единственные в мире, столь оригинальное средство «политической борьбы», оставляющее не воронки взрывов – галереи, театры, родильные приюты, больницы.