Каких технологических изменений ждать в ближайшие 30–50 лет

Мы постепенно перемещаемся внутрь цифрового мира. Кадр из фильма «Первому игроку приготовиться». 2018

Уильям Гибсон, американский писатель-фантаст, автор культового романа «Нейроманта», как-то заметил: «Будущее уже наступило, просто оно неравномерно распределено». В этой статье мы рассмотрим некоторые важные, масштабные и перспективные технологические тенденции, которые изменят общество, экономику, саму нашу жизнь в ближайшие несколько десятилетий и даже лет. Тенденции, выделенные нами, не показывают, куда мы в итоге придем, а лишь обозначают возможное направление движения.

Большего, лучшего, новейшего

В развитии технологий есть внутренняя логика, ведь они опираются на объективные законы физики и математики, и человеку вполне по силам их контролировать и поставить себе на службу. Любые попытки запретить или остановить это движение обречены на неудачу.

Только подумайте: 30 лет назад, в начале 1990-х, самые солидные медиа всерьез считали, что Интернет никогда не станет по-настоящему популярным. Крупнейшие медиаэксперты уверенно говорили, что их аудитория никогда не захочет оторваться от дивана и развлекать себя самостоятельно. Какие возможности они упустили!

Первое, на что мы обращаем внимание, это непрерывное обновление – как говорил футуролог Жак Фреско, «постоянны только перемены». Обновление превратилось в настолько стандартную процедуру, что большинство операционных систем проводит ее автоматически. Обновляясь, наши умные устройства меняются, но эти изменения накапливаются незаметно. В результате мы постоянно сталкиваемся с новыми, изменившимися технологиями, а значит, вне зависимости от возраста и опыта навсегда останемся «чайниками», изо всех сил старающимися угнаться за прогрессом.

С другой стороны, постоянные изменения технологий порождают в нас новые желания и потребности. Мы все время хотим большего, лучшего, новейшего. И хотим, как верно подметил Мишель Фуко, чтобы это желание никогда не прекращалось. Эта неудовлетворенность – стимул для развития и создания новых изобретений. Придумывая себе новые потребности, мы создаем и средства для их удовлетворения. Лет 30 назад мы и не подозревали о существовании Глобальной сети, а теперь заметьте, как выводит из себя недостаточно высокая скорость соединения.

Для характеристики современного общества мы предлагаем устоявшийся в футурологии термин «протопия», в котором приставка «про» семантически связана со словами «прогресс» и «процесс». Протопия – это состояние постоянного становления и изменения, не результат, а вечное движение.

В конце ХХ века целый ряд независимых исследователей обнаружили, что сложность, функциональность и красота человеческих систем разворачивается большими этапами. Спиральная динамика объясняет принципы развития человеческого мышления, отдельных народов и человечества в целом. Каждый новый этап решает старые проблемы, но порождает новые вызовы, на которые в рамках текущего состояния ответить невозможно. Сегодняшние проблемы – результат вчерашних технологических успехов. Создавая средства для решения сегодняшних проблем, мы вызываем к жизни завтрашние трудности.

Роботы – благородные дикари

Еще одна черта: Сеть стала постоянным присутствием, фоном нашей жизни, незаметным, но необходимым, как электричество (небезызвестное «…плюс электрификация»). Но еще больше мир изменит повсеместное распространение дешевого и доступного искусственного интеллекта. Первым настоящим искусственным интеллектом станет сеть, состоящая из миллиардов чипов. Любое устройство или человек, присоединившись к этой сети, сможет пользоваться ее интеллектом и одновременно обогащать его собственным умственным потенциалом и опытом.

Любую вещь можно сделать «умнее», встроив в нее чип и при помощи облачных технологий соединив с глобальным искусственным интеллектом. Умные вещи сами выберут режим стирки, умные игрушки смогут общаться с ребенком и станут больше похожи на домашних любимцев, умные датчики смогут круглые сутки контролировать состояние больного и подбирать нужное лечение.

Те типы искусственного разума, которые мы создаем сейчас и будем развивать в будущем, предназначены для решения конкретных, узкоспециальных задач. Искусственный разум должен существенно отличаться от человеческого. Самосознание может оказаться для него серьезным недостатком: человеческий интеллект небезупречен, например   мы склонны к рефлексии и самокопанию. Сможет ли машина думать как человек? Этот вопрос до сих пор не решен в науке об искусственном интеллекте.

С искусственным интеллектом будет быстро развиваться робототехника. До конца текущего века роботы отберут у людей большую часть рабочих мест. Наш будущий финансовый успех зависит от того, насколько эффективно мы сможем с ними сотрудничать, уступая им всю тяжелую, утомительную и сложную работу. Человечество уже сталкивалось с подобной проблемой. В процессе индустриализации ручной труд был заменен механическим, и многие традиционные профессии исчезли. Но взамен возникло еще больше новых, и люди не остались без дела.

В статье «Робот – самый человечный человек» американский публицист и философ Михаил Эпштейн дает футуристический прогноз, согласно которому западному обществу необходим новый объект для умиления и сочувствия, чтобы и дальше продолжать развиваться в направлении Просвещения. В XVIII веке в связи с демократическими веяниями на Западе – и позже в России – место этого объекта занимали крестьяне, крестьянки и дикари, населявшие недавно открытые земли. Одним словом, все те, кто был не испорчен цивилизацией, а потому еще мог тонко чувствовать и по-настоящему любить.

Эпштейн предрекает, что Запад для продолжения утверждения идей Просвещения обратится к новому «благородному дикарю» – роботу, который, являясь слугой человеческих господ, оказывается чутче и лучше их. Уже и сегодня разговоры о трансгуманизме, искусственном интеллекте и роботах на Западе так же естественны, как разговоры о спорте или политике. Вывод Эпштейна однозначен: умные машины поведут за собой глупеющий человеческий род.

Третий компьютерный век

Технологии будущего – это потоки непрерывно генерируемой и копируемой информации. Сегодня мы входим в третью фазу компьютеризации. Первая была наследником индустриальной эпохи и имитировала ее: в компьютерах был рабочий стол, папки – как в офисе. Второй цифровой век принес иной организационный принцип Сети: страницы и окно браузера. Сейчас мы переходим в третий компьютерный век, когда основными единицами становятся ленты и потоки.

Раньше экономика основывалась на материальных товарах. Теперь конкретные, вещественные товары заменяются гибкими услугами, которые постоянно совершенствуются. Все, что раньше было устойчивым и фиксированным, превращается в вечно текущий поток. Персональный автомобиль превратился в транспортный сервис типа Uber.

Меняется наше отношение ко времени. Сейчас мы уже живем в режиме реального времени, мгновенно получая информацию о своих финансовых транзакциях по SMS. Любая информация, попав в Интернет, тут же копируется и становится источником для новых копий, образуя бесконечный поток дубликатов. Это ли не лелеемая мечта постмодернистов о гипертексте?

Конечно, копирование пытаются ограничить авторскими правами, но сама суть глобальной коммуникационной сети состоит именно в свободном распространении копий. Когда копии станут бесплатными и доступными, цену приобретет то, что нельзя скопировать. В новой реальности нужны навыки организации и контроля потока, за которые люди будут готовы платить, например: скорость, оперативность, возможность подогнать продукт под индивидуальные нужды, интерпретация, услуги по технической поддержке, организация доступа.

Посмотрите, как изменилось потребление музыкальной продукции. Сейчас мы можем не только легко прослушать нужную композицию, но и изменить звучание, наложить звук на изображение, добавить текст. Скоро каждый сможет создавать музыкальные композиции точно так же, как любой может делать сегодня качественные снимки. Музыка превращается из понятия в действие. Те же тенденции развития постепенно захватят все сферы деятельности человека.

Переход в режим потока не означает исключения каких-то продуктов. Есть вещи, которые должны остаться неподвижными (магистрали, например). Но фиксированность – лишь одна из опций. Аналоговые товары массового производства (тарелки, стулья, одежда) будут производиться со встроенными микросхемами, станут цифровыми.

Все аспекты современной цивилизации переходят от централизованной модели к горизонтальной сетевой реальности. Криптовалюта и блокчейн помогли децентрализовать даже систему платежей. Система блокчейн основана на принципах взаимной отчетности равноправных сторон. Финансовая безопасность не требует контроля государственных органов, потому что обеспечивается математическими расчетами и совместным владением информацией.

Реальность совместного пользования

Еще одно структурное изменение, которое приносит современность:  люди все меньше стремятся иметь вещи в собственности, предпочитая возможность доступа к ним. Чем больше становится цифровая составляющая продукта, тем чаще проявляется тенденция относиться к нему как к услуге, а не как к предмету. Возможность получить что-то по запросу мгновенно и с минимальными усилиями ведет к «дематериализации» вещей.

Доступ к ресурсам похож на аренду. Аренда предоставляет вещь в пользование, избавляя от хлопот по ее содержанию. Совместное владение и доступ помогают эффективнее использовать ресурсы. Uber разорвал шаблоны, создав приложение, которое делает за вас всю работу: ищет такси, вызывает, оплачивает, может подобрать попутчиков и сократить стоимость поездки. Поэтому теперь необязательно иметь личный автомобиль.

Как думаете, почему в свое время Microsoft не создала Google или хотя бы Skype? Visa вполне могла запустить PayPal, CNN могла построить Twitter, а Hertz создать Airbnb. Дело в том, что лидеры действующих устоявшихся технологий с трудом воспринимают новшества.

Элементы цифровых технологий взаимозаменяемы, поэтому легко эволюционируют. Их перераспределение повышает их ценность и обеспечивает устойчивый рост экономики. В ближайшие 30 лет развитие медиа будет определяться тенденцией к растущей мобильности фрагментов и созданием ремиксов (или мемов).

Важнейшее качество современных технологий – возможность отменить предыдущее действие, вернуться к началу, пересмотреть. Если вся наша жизнь будет фиксироваться, то любое действие можно отмотать назад, пережить снова. Прошлое можно будет воссоздать: сцены преступлений, теракты и войны, повседневную жизнь политиков. Совместное пользование ведет к коллективному творчеству. Интернет вызвал к жизни новую экономическую модель – экономику совместного пользования, «сопотребления».

Такие технологии – это своего рода третий путь, отрицающий как иерархию командной экономики, так и хаос рыночной. Люди в Интернете взаимодействуют все более интенсивно. Другие пользователи могут обрабатывать ваши снимки, разбирать по темам, ставить теги, использовать для презентаций. Коллективное влияние сообщества несравнимо с влиянием всех его составляющих. Например, сервисы типа Twitter, которые позволяют цитировать интересные им сообщения, могут стимулировать общественные дискуссии лучше, чем газеты и журналы.

Проекты с открытым программным кодом привлекают тысячи людей, каждый из которых работает с маленькой частью конечного продукта и, как правило, не получает платы за свой труд, хотя и создает продукт с высокой рыночной стоимостью. Вместо материального вознаграждения разработчики приобретают опыт и новые навыки, а также репутацию. Это общественный тип производства, позволяющий не привлекать инвесторов и сохранить право собственности за производителями. Чем не коммунистическое (киберкоммунистическое) будущее, обещанное когда-то философами? Компания Quirky запустила платформу, на которой каждый может предложить новые идеи. Те, за которые проголосует большинство, претворяются в жизнь.

Технологии – наша кожа

Мы постепенно перемещаемся внутрь цифрового мира, технологии становятся нашей кожей. Можно, не покидая дома, пройти по залам Лувра или оказаться в джунглях. В новых поколениях приборов виртуальной реальности изображение проецируется на полупрозрачный экран, закрепленный у вас перед глазами. Он работает как голографическая установка и создает «дополненную реальность» – ясный и абсолютно правдоподобный 3D-мир вокруг.

Виртуальная реальность соблазняет эффектом присутствия. Но ее настоящее преимущество – интерактивность. Вы больше не привязаны к клавиатуре, вы можете управлять приборами при помощи взглядов и жестов. Вскоре гаджеты смогут определять наши эмоции и подстраиваться под наш ритм жизни. Если вы нахмурились, читая трудный текст, устройство может вывести на экран толкование нужного слова, если отвлеклись в процессе просмотра фильма, остановит его или ускорит, видя, что вам скучно.

Гаджеты могут 24 часа в сутки контролировать наше физическое состояние. Долгосрочный контроль состава крови, давления, микрофлоры и множества других аспектов дадут вам представление о собственной «норме» и позволят максимально персонализировать медицинские услуги и производство медикаментов.

Наши органы чувств эволюционировали совсем в других условиях, обеспечивая выживание в эпоху ограниченных ресурсов. Сейчас изобилие разрушает наш метаболизм, и нам нужны другие чувства. Если гаджеты будут поставлять информацию не в виде статистики (математика – не самый естественный язык), а в виде ощущений, мы научимся чувствовать свой организм. Например, каждые 100 потребленных калорий будут отзываться вибрацией чипа на запястье. Очень скоро у нас разовьется чувство калорийности потребляемой еды. Да и уже сейчас жизнь обычного гражданина каждый день мониторится десятками способов, а социальные сети знают о нас вообще все.

Прозрачность цифрового мира неизбежна. Такова технологическая природа Интернета. Этот процесс нельзя остановить, но мы можем и должны регулировать его при помощи правовых норм и социального этикета. Если отношения будут симметричными и равноправными, то открытость и прозрачность могут стать преимуществом.

Сеть все больше сближает людей, и неизбежно настанет момент, когда люди и машины объединятся в новый организм – глобальный сетевой разум. Историки будущего опишут наше время как поворотный момент в истории цивилизации, когда обитатели планеты впервые начали объединяться в одно большое целое, когда наделили материальные вещи интеллектом и связали их с огромным интеллектом, к которому подключились и сами. Это и есть рождение нового мира.

Поразительны масштабы происходящего. В 2015 году только аппаратная часть Глобальной сети включала 15 млрд устройств, в каждом из которых миллиарды транзисторов – нейронов этого гигантского мозга, который постоянно растет как количественно, так и качественно. Сеть качественно превосходит самое масштабное изобретение человечества до сих пор – город.

Мы не осознаем значительности перемен, потому что они постепенны и кажутся естественным продолжением обычной жизни. Никто не знает, что произойдет, когда вычислительные возможности компьютера превысят возможности человеческого мозга. Эксперты (Илон Маск, Ник Бостром, Реймонд Курцвейл) называют эту границу технологической сингулярностью: за ее пределами любые предсказания невозможны.

Когда мы создадим искусственный интеллект, способный породить еще более совершенный, он может запустить каскадный процесс создания все более и более умных интеллектов и оставить людей далеко позади. Он может быть даже враждебным человеку. Более вероятный сценарий состоит в том, что все описанные нами тенденции помогут людям и машинам перейти на более сложный уровень взаимосвязи.

* * *

Невозможно предсказать конкретные детали будущего, но общая логика ясна: будущее – это процесс, и мы находимся в самом его начале. В последние десятилетия все чаще происходит то, что мы раньше считали невозможным. Кто бы мог 30 лет назад предсказать, что люди будут работать бесплатно, да еще и без начальника, стоящего над душой? Что миллионы непрофессионалов, действия которых никто не координирует, смогут создать энциклопедию? Что мы будем перечислять незнакомым людям деньги за товар, который не видели?

Правда, все самое интересное и невероятное, чем мы будем пользоваться через 20–30 лет, пока еще не изобретено. А это значит, что мы не опоздали и можем сделать свой вклад в построение будущего. И это хорошая новость.