О чем академики пишут вождям

Академик Петр Капица: «Наши ученые, работающие в ядерной физике, по своим способностям и знаниям, если бы их не отвлекали и им смело помогали, могли бы решить проблему атомной бомбы вполне самостоятельно и раньше других».  Фото РИА Новости

2000 год: академик Жорес Алферов (Россия, Физико-технический институт им. А.Ф. Иоффе, Санкт-Петербург);

2003 год: академик Виталий Гинзбург (Россия, Физический институт им. П.Н. Лебедева, Москва); академик Алексей Абрикосов (с 1999 года – гражданин США; Аргоннская национальная лаборатория, Аргонн, США);

2010 год: кандидат физико-математических наук Андрей Гейм (подданный Королевства Нидерландов, работающий в английском Университете Манчестера) и Константин Новоселов (двойное гражданство – Великобритании и России, работает все в том же Университете Манчестера).

Только по инерции этих двоих последних – Гейма и Новоселова – принято аффилировать с отечественной физикой. Андре Гейм (sic! – Андре, так он себя идентифицирует) категорически просит не ассоциировать его с российской наукой. Новоселов от российской половины своего гражданства не открещивается. Но дело, как говорится, не в штампе в паспорте.

Физический Нобель в 2010 году – это знаковое событие для всей российской науки. Вернее, для российского способа заниматься наукой. По многим причинам. И как ни странно, причины эти четко сформулировал почти 70 лет назад будущий нобелевский лауреат по физике, а на тот момент просто академик Петр Капица. Предлагаемый читателю «НГ» текст как раз и посвящен этому.

Ответственный редактор приложения «НГ-наука» Андрей Ваганов

Три условия. Всего три условия, которые сформулировал будущий лауреат Нобелевской премии по физике академик Петр Леонидович Капица. Условия финансово не затратны. Как сейчас принято говорить, бюджетный вариант. Сами по себе предельно простые. Доступны для понимания школьника. В чем же дело? Почему ответственные государственные чиновники, занимающиеся наукой, в чьи обязанности входит вникать и делать, не вникают и ничего не делают для того, чтобы замечательные правила П.Л. Капицы начали работать в России? Видимо, надо напомнить.

Ученый должен…

Знаменитый физик Петр Капица, которым гордились в Советском Союзе, но реже вспоминают в современной России – обычно лишь когда требуется привести примеры исторических заслуг страны, – давно, в 1952 году, написал письмо И.В. Сталину. Речь в письме шла о науке. Вчитаемся в него.

П.Л. Капица пишет: «Основная задача, которая теперь обычно ставится перед ученым и наиболее высоко оценивается, это узкопрактическая, то есть ученый должен учить инженера или другого практика, как лучше использовать уже известные законы природы. Обычно практики говорят: «Уже имеющиеся знания достаточны»… В результате происходит большое понижение уровня передовой науки».

Он привел примеры принципиально новых направлений, которые зарождались в нашей стране, но не были поддержаны, и мы перенимали их после того, как они получали неоспоримое признание на Западе: коротковолновая техника (включая радар), телевидение, все виды реактивных двигателей в авиации, газовая турбина, атомная энергия, разделение изотопов, ускорители. А наши усилия «были направлены на то, чтобы осуществить ряд удачных усовершенствований, улучшающих уже известные процессы».

Капица вспоминает, как зампред Совнаркома и нарком танковой промышленности В.А. Малышев спорил с вице-президентом АН СССР академиком И.П. Бардиным и указывал, что не стоит заниматься реактивными двигателями и газовыми турбинами, поскольку их КПД ниже, чем у хорошо освоенных поршневых. А между тем именно они открыли новую эру в авиации.

То есть чиновники (даже лучшие из них, компетентные в технике) указывали ученым, чем надо и чем не стоит заниматься. Циклотрон Радиевого института, первый в Советском Союзе, был построен в 1937 году благодаря героическим усилиям А.Ф. Иоффе и А.И. Алиханяна, когда в Америке их было уже несколько. Без циклотрона серьезные исследования в ядерной физике были невозможны. Но чиновники оценили их как имеющие чисто академический интерес. А если бы не приостановили эти «академические» работы? «Наши ученые, работающие в ядерной физике, по своим способностям и знаниям, – пишет вождю Капица, – если бы их не отвлекали и им смело помогали, могли бы решить проблему атомной бомбы вполне самостоятельно и раньше других».

Подтвердим слова Петра Леонидовича воспоминанием лауреата Нобелевской премии академика Николая Николаевича Семенова о том, как ему вынесли выговор по партийной линии за то, что поддерживал атомные разработки, а не занимался плановыми работами по горению топлива. Тогда Н.Н. Семенов, Я.Б. Зельдович и Ю.Б. Харитон были вынуждены в факультативном режиме, во внерабочее время делать свои ставшие классическими расчеты механизма цепной реакции (см.: Фортов В.Е. Заметки о науке. М., 2016, с. 41–42).

Отсюда урок: когда ученые в научной работе свободны от указаний чиновников и никто не ставит им палки в колеса, исследования ладятся и продвигаются эффективно.

Повод поговорить о науке в России всегда найдется. Владимир Путин и президент РАН Александр Сергеев (слева от него) во время посещения Сибирского отделения РАН. Крайний справа – глава Сибирского отделения РАН, академик Валентин Пармон.  Фото с сайта www.kremlin.ru

Сказка какая-то! Где же вы такое видели в нашей стране? Как правило, все обстоит с точностью до наоборот: чиновники-менеджеры указывают ученым, а чиновники-бюрократы отвлекают их от научной деятельности. (Две эти категории чиновников различаются только рангами: первая – повыше, руководит; вторая – исполнители, продуцируют бумаги в огромном количестве.)

В Советском Союзе, писал Капица почти 70 лет назад, нужно создать условия, в которых принципиально новые направления в науке легко бы рождались и хорошо развивались: «Существующие условия работы нашего ученого непригодны для углубленной научной работы… Страшно то, что за десятилетия у нас не было нужных условий». Для того чтобы добиться принципиально нового в науке, по существу, нужно очень мало. Главные три условия:

1) справедливая и доброжелательная оценка всего нового;

2) заботливая поддержка при развитии нового;

3) не бояться неудач в творческих научных исканиях.

«Нужно прямо и смело сказать, что сейчас таких условий нет…»

О непригодности условий работы ученых для углубленной научной работы Капица писал, повторяю, еще в 1952 году. Но абсолютно то же самое можем мы смело повторить сейчас в России.

И снова Капица: «Чтобы исключить возможность неудач в творческой научной работе, ее пытаются взять под фельдфебельский контроль. Это приводит к тому, что свободное творчество заменяют безоговорочным выполнением обычно маложизненного плана».

Сравним с сегодняшним днем. «Маложизненные планы» называются теперь «государственным заданием на выполнение государственных услуг». (Какой там творческий полет – банальная услуга.) «Безоговорочное выполнение» – отчеты по разнообразным, с большой фантазией придуманным бюрократическим формам, заполнение которых автоматически подтверждает факт «выполнения услуг».

Создана громоздкая и дорогая система контроля ученых, которая сама по себе стоит больше суммарной зарплаты всех ученых, вместе взятых, независимо от их производительности. (После Минфина, Минобороны и МВД у Министерства науки и высшего образования РФ – самый крупный бюджет.) И верх абсурда в том, что система лишь имитирует контроль. Все производимые системой гигантские отчеты никто не читает. Да их и невозможно прочитать, не то что переработать. Они просто хранятся в компьютерах, что в условиях цифровой экономики считается высшей степенью эффективности науки.

И еще одна цитата из письма Капицы, будто специально сказанная для сегодняшнего дня: «Жизнь показывает, что развивать в науке проблемы принципиально новых направлений могут успешно только хорошо подобранные коллективы. Мне думается, что Академия наук и должна быть у нас в стране той организацией, основная и главная задача которой организовывать у себя эти коллективы, развивать новые направления в науке и указывать пути их внедрения в жизнь. Необходимо заботливо охранять эти коллективы от деляческой напористости министерских работников».

У нас же наоборот: в 2013 году отлучили научные коллективы от академии, а саму академию не признали научной организацией – в смысле закона о науке (хотя, к слову, вменили ей в обязанность проводить экспертизы научных работ сторонних организаций).

Завершил Петр Капица свое письмо Сталину так: «Я хотел бы верить, что ряд вопросов, которые я поставил перед Вами... по развитию науки, будут своевременны». Прямо в точку! Своевременны! Так до сих пор и своевременны…

«Оно может быть полезно в ЦК»

Неизвестно, прочел ли Сталин письмо. Во всяком случае, ответа академик не получил. Поэтому в 1954 году он пишет новое письмо – на этот раз Н.С. Хрущеву – и прилагает копию своего письма Сталину: «…ряд ученых это письмо читали и советовали послать его Вам. Поскольку я убедился, что это письмо отражает взгляды довольно широкого круга ученых, то оно может быть полезно в ЦК при обсуждении вопросов, связанных с организацией нашей науки, и поэтому я и решил послать копию этого письма Вам на Ваше усмотрение».

По указанию Хрущева оба письма были разосланы членам и кандидатам в члены Президиума ЦК КПСС: «Поскольку в упомянутых письмах затрагиваются важные стороны состояния организации советской науки, считал бы необходимым обменяться мнениями по этому вопросу в Президиуме ЦК». Президиум обсудил письмо академика и поручил Секретариату ЦК «рассмотреть вопрос». Секретариат, в свою очередь, поручил Президиуму Академии наук «обсудить вопросы, поднятые в письме академика Капицы, и внести предложения в ЦК КПСС».

И это не было формальным «перепасовыванием» трудного вопроса. Секретариат ЦК действительно придавал серьезное значение письму Капицы. Подтверждением тому можно считать то, что на заседание Президиума АН СССР 4 июня 1954 года специально был направлен представитель отдела науки ЦК А. Черкашин, который сделал краткую запись обсуждения.

Тезис Капицы о том, что «нужны более продуманные условия научной работы, чем те, которые существуют у нас сейчас», получил поддержку, и было принято решение о подготовке проекта организационных преобразований. 18 октября 1954 года на заседании Секретариата ЦК КПСС был вынесен проект постановления, который начинался замечательными словами: «В целях создания наиболее благоприятных условий для дальнейшего развития советской науки принять следующие предложения Академии наук СССР…»

Увидим ли мы на своем веку отечественный государственный документ, который начинался бы подобными словами? Не настала ли пора вновь направить руководству страны письмо академика Капицы? И приложить к нему в качестве детально разработанного плана исправления ситуации последнее интервью президента Национальной академии наук Украины Бориса Евгеньевича Патона (см. «НГ-наука» от 09.09.20, с. 9, 14).