Игорь Лалаянц
Шведский генетик Сванте Паабо получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине 2022 года за открытия, которые лежат в основе нашего понимания того, как современные люди произошли от вымерших предков. Фото Reuters
Римляне, латынь которых принадлежала к италийской – в отличие от эллинской – ветви индоевропейских (ИЕ) языков, называли кельтов галлами (будущих валлийцев с их гэльским языком). Войну с ними Юлий Цезарь представил в своих «Записках» (Commentarii de Bello Gallico). Они написаны с использованием варианта греческих букв, о чем писал Уоллес Линдсей в своем уже каноническом труде «Краткая историческая грамматика латинского языка». Книга была издана в Оксфорде в 1895 году.
Ученых давно уже волновал вопрос о различии языков восточного и западного Средиземноморья. Но лишь недавно удалось понять природу языковой дивергенции. И это стало возможным после прочтения геномов 314 древних жителей Средиземноморья – античных италийцев и кельтов, германцев и армян, добавив к этому точную датировку по изотопам стронция. На основе этого был сделан вывод о двух волнах ИЕ-пришельцев, случившихся 7200–4100 лет назад: «западники» оставили после себя кувшины с характерным рисунком, а «восточники» прибыли на своих колесницах из Причерноморья (ямная культура, носителей которой хоронили в обложенных камнями прямоугольных «ямах»). Отсюда и различие романских языков и тех, что заимствовали свой словарный запас из «старогреческого».
Геномика внесла ясность и в вопрос происхождения человека, родство предков которого с шимпанзе неоспоримо. Но сначала был найден череп неандертальца, затем древние кости открыли на Яве и в пещере неподалеку от Пекина, что дало основание думать о происхождении человека в Азии. Затем были открыты южные обезьяны-австралопитеки и знаменитая прямоходящая Люси, черепа под Тбилиси и на острове Флорес около той же Явы. В ответ на движение из Африки – out of Africa – возникла и другая гипотеза: происхождение человека современного вида имело многоочаговый характер. Этот, казалось бы, академический спор отражает старый, как мир, взгляд на все живое. Еще в Афинах спорили о судьбе сына талантливого флейтиста: будет ли он таким же искусным, как отец, или достаточно обучения.
Одни ученые указывают на изобретение копьеметалок, дистанция поражения с помощью которых резко возросла, что потребовало от охотников речевой коммуникации. Другие указывают на мутацию в гене тяжелой цепи миозина (MyoH), резко уменьшившей силу жевательных мышц и возможность грызть растения. Это вынудило предков стать сначала падальщиками (scavengers), а затем начать самим охотиться.
Мысль о переходе на мясную пищу высказана полтора века назад, но важнее то, что «облегчение» челюстного аппарата позволило увеличить объем черепной коробки и расширило пространство для более объемного мозга. Это привело к росту лобных долей и полюса височной с ее гиппокампом (извилиной морского конька), нейроны которого отвечают за формирование памяти и ее хранение.
Француз Поль Брока обнаружил «центр речи» в нижнем отделе лобной доли левого полушария, а немец Вернике – «центр понимания языкового смысла». Поражения левого полушария, как у Ленина и Сталина, ведут к отключению речи. Все это давно известно, но вот можно ли научить ребенка сочинять стихи?
Спор между генетиками и энвайронменталистами вроде бы был решен в 1998 году, когда в Оксфорде описали семью КЕ, половина членов которой страдали в трех поколениях нарушениями речи. Ученые определили изменения в локусе SPCH (от англ. speech, речь) длинного плеча 7-й хромосомы. Уникальность речи людей обеспечивается изменениями гортани, голосовых связок (chorda vocalis) и ротовой полости. Одновременно с костным и мягким нёбом менялась и иннервация, идущая от нейронов мозга.
Внес свой вклад в понимание этого процесса Сванте Паабо, сотрудник Института антропологии в Лейпциге, получивший в 2022 году Нобелевскую премию за прояснение вопроса происхождения человека на молекулярном уровне. Он прочитал (секвенировал) отвечающий за речь ген у человека и разных обезьян, а также мыши. Были выявлены присущие только человеку изменения в кодируемом им протеине. Мутации в гене ведут к кранио-фациальным нарушениям, то есть черепа и лица.
Исследователи университетов в Сан-Пауло и Цюриха, Аризонского в г. Туксон, а также нью-йоркского Института сравнительной-компаративной генетики показали, что лингвистическая способность проявилась у наших предков около 135 тыс. лет назад. Результаты опубликованы в журнале Frontiers in Psychology. Это показывает, что язык родился задолго до перехода от охоты и собирательства к «фермерству», то есть выращиванию, например, злаков.
Глубже заглянуть в языковую геномику удалось сотрудникам Рокфеллеровского университета Нью-Йорка, которые отталкивались от результатов Сванте Паабо. Было показано наличие двух уникальных для человека замен в белке гена 7-й хромосомы. В опытах на мышах изменения в гене привели к нарушениям нервных синапсов – точек межнейрональных контактов.
В Нью-Йорке выявили замену изолейцина, имеющегося у мармозеток и шимпанзе, а также когда-то в белке неандертальцев и денисовцев, на валин у человека. Но не в «гене речи», а в гене NOVA. Авторы обратили внимание на неврологические отклонения у онкопациентов, в мозге которых не было признаков опухолей. Выяснилось, однако, что у таких людей в крови появляются аутоантитела, атакующие нейроны мозга. У человека мутации в гене NOVA ведут к потере слуха и эпилепсии, а также нейродегенеративным болезням (Альцгеймера и Паркинсона). У мышей гены с человеческим вариантом гена приводили к изменениям ультразвуковой вокализации мышат, отлученных от матери, и самцов во время их ухаживания за самками (у самок поведение не менялось).
Авторы пришли к выводу, что специфичные для человека замены в гене привели к рождению языка у наших предков, которое, возможно, случилось около полутора сотен тысяч лет назад. То есть вопрос возникновения языка много сложнее на молекулярном уровне, нежели думалось в последнюю четверть века.
