Заговор непрофессионалов

1.

Предельная бездарность неудавшегося переворота стала самым общим местом во всех разговорах о "трех днях", поводом для риторических восклицаний и демонстративных недоумений.

Но сегодня, по прошествии первого послепутчевого месяца, когда изменилось, прояснилось и перепуталось столь многое, становится все более очевидным: бездарность и провальность - не комический признак маразма и распада системы, не свидетельство хитроумных горбачевских маневров, это - средоточение смысла переворота, порождение глубинной внутренней логики номенклатурного режима.

Суть же этого режима в том, что он таинственным образом предельно точно отсекает любые проявления эффективных и профессиональных действий в любой области, добиваясь тем самым своеобразного реванша дегенерации над прогрессом и устанавливая такую единственную в своем роде иерархию, в которой в отличие от всех прочих естественных иерархий первые места безошибочно занимают наименее приспособленные особи.

Выворачивание наизнанку естественного порядка вещей как реакция этих особей на несправедливость судьбы, на богову обиду, узурпация ими реальных рабочих функций тех, кто выполняет эти функции по праву и по призванию, - вот первооснова номенклатурной системы, ее вымышленной экономики, ее подставной политики.

2.

Борис Ельцин и его команда прочно связаны в общественном сознании с противоположной тенденцией - тенденцией нормы и здравого смысла. Связаны не в последнюю очередь потому, что проводящиеся ими политические и экономические реформы, казалось, неуклонно возвращают экономику на пути нормальной экономики, а политику - в русло профессиональной политики, возвращают - хотя бы и в условиях напряженного противостояния, консолидирующего и организующего все действия Ельцина и его команды в рамках упрощенной оппозиционной тактики.

В таких конкретно-исторических условиях, как мне уже приходилось писать, структура президентской власти Российской Федерации строилась как структура одновременно и управляющая, и оппозиционная, которая, как предполагалось, в обозримом будущем окажется вынужденной сосуществовать с противостоящим ей центром принятия политических решений, обладающим реальными властными полномочиями и организационно-силовыми структурами, а также возможностью влиять по своим каналам на депутатский корпус России.

Поэтому в качестве логически взаимосогласованных составных частей структура эта должна была включать принципиально новый центр выработки политических решений - Госсовет, высший консультативный орган при президенте; политически подконтрольный Госсовету (в рамках своей конституционной подчиненности президенту) орган хозяйственного управления - Совмин; орган по координации деятельности руководства в кризисных ситуациях - Совет безопасности; наконец, корпус полномочных представителей президента ("наместников") в регионах, главным "рабочим инструментом" которых должен был стать сам высокий статус представителя президента, "глаз и ушей государевых", что позволило бы даже в самых глухих "партократических резервациях" создать мощные и официально защищенные от произвола местной номенклатуры центры альтернативного политического влияния.

Создание такой усложненной структуры президентской власти означало бы отнюдь не передачу "всей власти Госсовету" (как об этом тут же поспешили заявить некоторые демократические аналитики), а относительно хорошо продуманную попытку возрождения в России профессиональной государственной политики, существующей, как только и возможно, на законной основе и в рамках государственных органов.

Подступающая профессионализация всех сторон жизни общества не оставляла в нем места для представителей номенклатуры не только с социально-политической, но и с бытовой точки зрения. Непрофессиональный и бездарный переворот стал прежде всего заговором непрофессионалов и бездарностей.

Поэтому он рассыпался через три дня. Рассыпался, внезапно решив основную - до последнего времени - стратегическую проблему демократической политики: проблему преодоления КПСС.

Отпала необходимость готовить постепенное взятие под контроль структур реальной власти, в том числе организационно-силовых: их прежний стержень рассыпался в прах, брать всю полноту власти оказалось нужно прямо сейчас.

Тут-то и стало выясняться, что окружение Ельцина не совсем однородно. В то время как политические советники и прочие соратники замерли в некотором замешательстве - поди-ка придумай да обоснуй за неделю новую глубокую концепцию государственного строительства, - иные люди решительно засучили рукава и принялись за дело. Действительно, какая там может быть концепция, если вот она - власть, вот они - портфели, вот оно - до боли знакомое, привычное и (что самое приятное) временно абсолютно бесхозное номенклатурное пространство - подходи и пользуйся!

В нескольких последних публикациях в "НГ" и "МН" всесторонне описывается сложившаяся сегодня ситуация, при которой госсоветники - несостоявшиеся "вершители политических судеб России" - дожидаются утверждения своих судеб российским аналогом "министра-администратора" из "Обыкновенного чуда", который тем временем, в перерыве между решением вопроса о распределении между министрами мыла и определением нормы выдачи в спецбуфете лапши на одно ухо, невзначай подсовывает "шефу" проект, например, указа, игнорирующего всю экономическую стратегию и ставящего под сомнение политическую репутацию государства. И "шеф" этот указ подписывает, ориентируясь в решающей степени на мнение лиц, о присутствии которых в "окружении", о степени и характере влияния которых на политику избиратели, голосуя за "шефа", даже не подозревали.

"Наместники", с помпой назначенные почти месяц назад из числа наиболее известных и популярных в стране и на местах прогрессивных политиков - депутатов России и СССР, - "наместники" эти весь прошедший месяц имели все возможности хлопать "глазами и ушами государевыми" возле приемной того, чьими представителями они якобы являются. А поговорить с президентом его представителям оказывается трудно. Зато дверь легко открывается для совсем иных представителей - представителей региональной административно-хозяйственной бюрократии, успешно добивающихся в секретариате и в администрации искомой протекции для представления на должности глав администраций регионов прежних номенклатурных бонз.

И ложатся на стол президенту неизвестно где (только не в Госсовете, не в Контрольном управлении, не в среде демократических депутатов от регионов) рожденные проекты указов, и становятся первыми кандидатами в "губернаторы", вопреки здравому смыслу и логике, те самые персонажи, ради прекращения владычества которых и затевалась многоходовая комбинация по назначению "наместников". И разворачивается в каждом отдельно взятом регионе в миниатюре та же самая работа, что и в центре, воздвигающая объединенными силами новой, "демократической", и старой, самой традиционной, номенклатур баррикады на пути у неокрепшей профессиональной политики. А сами наместники оказываются в непроходимо глупом положении. Действительно, что они теперь будут делать - создавать "параллельный центр влияния" рядом со ставленником местной номенклатуры, намертво подкрепленным поддержкой Ельцина?

Соответственно, и Госсовет - зачем? В ход вступает четко организованная машина дезорганизации. И в течение трех месяцев Госсовет не может начать полноценной работы, а под завязку переполненный информацией, как компьютер с недостаточным объемом памяти, госсекретарь Геннадий Бурбулис не в состоянии свести концы с концами - просто потому, что очень, очень хорошо организовывается невозможность работать. И очень, очень удобно оказывается при этом фиксировать внимание президента на том, что особой отдачи от деятельности Госсовета почему-то не получается (тему "неразберихи у Бурбулиса" подхватывают и в печати). Зато неведомые эксперты-аналитики при администрации, назначенные на днях специальным указом президента и подчиненные непосредственно Петрову, уверен, начнут свою кропотливую службу незамедлительно...

3.

Процесс захвата позиций, процесс оттеснения политиков чиновников оказался так блестяще организован, что "соратники" Ельцина были разбиты наголову, даже не успев понять, что с ними кто-то воюет, что, впрочем, вовсе не свидетельствует о способностях победителей.

Причины происходящего вполне очевидны.

На позициях борьбы против властной монополии КПСС объединились самые разнородные силы, общим для которых было одно: желание действовать по своему усмотрению, в своих интересах, вне сковывающего контроля компартийных чиновников. Сходство между политиком-интеллектуалом "новой волны", приверженцем принципов правового государства, и каким-нибудь крупным региональным партработником, поборников эффективной исполнительной власти в отдельно взятой области только в том, что обоим не хочется выполнять шифрованных указаний из ЦК. А в остальном... в остальном сходства между ними не больше, чем между "моделью регионального хозрасчета" и принципами свободного предпринимательства.

Однако коль скоро цель у них была общая, то и действовали они сообща. Демократ - по врожденной склонности доверять людям, стремясь расширять свою социальную базу, наконец, опасаясь своего организационного бессилия. А номенклатурщик-оппозиционер - просто потому, что понимал: политическую задачу сокрушения КПСС, организации массовых народных движений, выработки общественно привлекательной стратегии сам он решать не сможет - его совсем не этому учили.

Но зато его очень хорошо учили использовать чужие способности в своих собственных номенклатурных интересах.

Сегодня (вернее, вчера) номенклатуре в качестве инструмента понадобился демократ - для обеспечения победы более молодой, активной и незакомплексованной догмами социализма части номенклатуры над другой ее частью, совсем уже омаразмевшей на своем Хайгетском кладбище. Этой победы удалось добиться гораздо быстрее, чем можно было предполагать, но - удалось, и демократу можно досрочно идти в корзину.

Но все оказалось сложнее. Все-таки борьба шла не только внутри системы: в результате ее образовались такие силы и такие области жизни, которые по сути своей - вне системы. Демократ не идет в корзину, начинается новый политический конфликт.

Это - конфликт между тенденцией к свободе личности и цивилизованному способу общественной саморегуляции, с одной стороны, и тенденцией к установлению феодального многообразия хозяйственно-бюрократических и административно-бюрократических структур, с другой. Конфликт непримиримый, поскольку в случае победы первой тенденции каждый человек будет жить в обществе совершенно свободно - в рамках четко установленных правовых законов и в меру отпущенных ему способностей и удачи, а в случае победы тенденции второй роль главного регулятора общественно-экономических отношений будет играть насилие в той или иной форме, а судьба каждого человека станет определяться за него кем-нибудь другим.

В рамках этого конфликта самоорганизуются в ближайшее время политические движения. Именно этот конфликт определит новые "координаты противостояния", новый сценарий развития политического процесса, новую социально-профессиональную подоплеку политической борьбы, именно этот конфликт породит раскол в стране бывших союзников по войне против старой номенклатуры, потому что, оказывается, можно бороться против старой номенклатуры в интересах нового способа тоталитарной общественной самоорганизации. Экономические и политические интересы имитаторов, непрофессионалов всех мастей быстро объединятся, потому что очевидно: вымышленная хозяйственная система не сможет существовать вне алогичной обкомовской псевдополитики. Новые же социально-профессиональные группы - предприниматели, бизнесмены - вкупе с представителями традиционных форм творческого труда, профессионалами, ориентированными на практические результаты своей деятельности (будь то кирпичи, станки, политика или научная теория) - в общем, очень своеобразный и не осознавший до конца единства своих интересов "Союз труда и капитала", - не имеют до сих пор представительной политической силы, формально выступающей с позиций защиты их социальных интересов.

И поэтому та борьба, которая развернулась сегодня за контроль над реальной властью, утраченной КПСС, все больше приобретает характер тихого номенклатурного реванша, решающего на более высоком уровне те же самые в принципе задачи, которые не удалось решить 19-21 августа.

4.

Что касается российского президента, то, как составная часть номенклатурного реванша, реализуется последовательный план деполитизации его политики, то есть процесс лишения этой политики ее главных отличительных качеств, столь ярко высветивших личность Ельцина на наших государственных подмостках - открытости, профессионализма и интеллектуальной насыщенности.

Возникает впечатление, что экранированный аппаратом от политических соратников Ельцин теряет ориентацию в государственном пространстве - непонятно лишь, по принуждению или добровольно.

Очевидно одно: аппарат Ельцина - это его личный аппарат. Так же как и ответственность за все происходящее вокруг него - это его личная ответственность. И логика развития событий, начиная с ново-огаревского соглашения, - это вполне стройная логика: логика обмена последовательной политической позиции на возможность усиления властных полномочий.

Вот почему при виде того, что происходит сегодня в спасенном от путчистов Белом доме, возникает серьезное искушение спросить: подмеченная многими и восхищавшая многих (в том числе и автора этих строк) ельцинская колоссальная способность к учебе, к восприятию новых методов и новых идей не есть ли просто колоссальная политическая всеядность?

Пожалуй, дело в другом. В том, что для Ельцина - как и для всех (а особенно для лучших) партработников - политика, идеология (вернее, их коммунистический эрзац) всегда оставались чем-то декоративным, вторичным по отношению к главному: партруководству заводами, к уборке урожая и т.д. Причем чем человечнее - и чем дальше от бесчеловечной системы - оказывался тот или иной "деятель", тем более он дистанцировался от идеологии, тем более лозунг "чего там болтать - работать надо" становился символом пренебрежения ценностями системы.

Ельцин - самая белая ворона в номенклатурной стае - генетически не мог не перенести своего небрежения к псевдополитике на новорожденную настоящую политику. Сегодня для него, по-видимому, попросту не существует разницы между разными лояльными ему людьми, коль скоро они, по его мнению, умеют и могут послужить делу.

Поэтому кризис российской власти сможет быть остановлен, только если у Ельцина достанет сил, чтобы обрести новое понимание, новый взгляд на проблему власти. И предпринять несколько конкретных действий. Очень быстро и жестко провести законодательное определение функций Госсовета (или преобразовать Совмин в политический орган с функциями - да и персоналиями - нынешнего Госсовета), стряхнуть с глаз пелену административного наваждения, ликвидировать сверхполномочную должность "руководителя Администрации", четко отвести каждому его место: чиновнику - у конторки, политику - у кормила власти, и ни в коем случае не наоборот.

Потому что, если этого не сделать, развитие событий станет неуправляемым, но легко предсказуемым.

Сам Ельцин неоднократно говорил о том, что фактор его личности играет меньшую роль в обеспечении всенародной поддержки, чем фактор его политики, но, видимо, он не до конца понимает, до какой степени это так.

Развод с Госсоветом, который - при сохранении у кормила власти нынешней "администрации" - неизбежен в самое ближайшее время, при полнейшей политической несостоятельности "диктатуры секретариата" незамедлительно породит цикл хаотичных самодискредитирующих государственных решений, и поскольку в ответ на обвальную критику "мозговых центров" демократов сразу может захотеться повысить пенсии в 20 раз и обеспечить инвалидов недостающими ногами, возникает опасность быстрой и необратимой "гамсахурдизации" взаимоотношений Ельцина с обществом.

Но еще быстрее разразится конфликт президента с парламентом. При этом наиболее популярные и сильные демократические политики, "надежда и опора" Ельцина на его пути к власти, несмотря на всю свою независимость всегда становившиеся в решительный момент на сторону Ельцина, сегодня очень скоро почувствуют хорошо знакомый номенклатурный душок, разглядят за широким плечом президента хорошо знакомое, назовем его так, лицо новой номенклатуры.

Реакция демократов будет резкой и жесткой. Но при этом их обязательно поддержат утратившие силу и власть коммунисты (во всяком случае, внутрипарламентские), которые никогда и ни за что не простят Ельцину того, что он для них сделал. В противостоянии, которое разразится, ВС будет быстро набирать очки, вернее, отбирать их у президента.

Но к добру это не приведет. Слишком многое сошлось на Ельцине. Слишком велики и серьезны его действительные заслуги, слишком сильно олицетворяет он сегодня демократическую идею. Поэтому отход Ельцина от демократов неминуемо подорвет популярность не только Ельцина, но и демократов, обострит их внутреннюю разобщенность, а главное - вызовет массовый взрыв досады, недоумения и озлобленной апатии в обществе.

И ни одна политическая сила - от "ДемРоссии" до подпольной КПСС - не сможет воспользоваться этой ситуацией в своих интересах. Более того, этого не сможет сделать ни одна цивилизованная общественная структура.

Потому что в условиях нарастания экономического кризиса, на фоне полного паралича государственной власти неизбежны катастрофическая люмпенизация политического сознания россиян и выход на авансцену самых немыслимых персонажей, на фоне которых Жириновский с Завидия покажутся чем-то вроде английской королевы.