Андраник Мигранян Реформа политической системы завершилась в этом году полным торжеством всех центробежных тенденций в стране, и огромная империя, сколоченная с помощью насилия и страха, рухнула. Стремительный развал Союза поставил союзный центр и самого Президента Горбачева в весьма затруднительное положение.
Анализируя процессы модернизации разных социальных систем в сторону рынка и демократии, известный американский политолог Роберт Дал отмечал, что бывают ситуации, когда политическая элита вынуждена принять и продолжать нежелательные для себя изменения только по той лишь причине, что потери от этого как для самой элиты, так и для народа в целом окажутся менее губительными, чем та цена, которую необходимо заплатить обществу для возвращения к исходному или близкому к нему рубежу. Но судя по всему, президент пошел иным путем. Вся совокупность указов и программных заявлений Президента, включая проект Союзного договора и предложенные 5 декабря Верховному Совету поправки к Конституции, свидетельствуют о неадекватной оценке как союзным центром, так и президентом сложившейся ситуации. Вместо экономического и, возможно, военно-политического союза государств, к чему по всей видимости могли бы присоединиться все республики, центр стремится навязать Союзный договор, в основе которого лежит идея единого федеративного государства, который мог бы быть приемлем еще позавчера, но никак не ныне, когда практически все республики объявили о приоритете своих законов над союзными.
Да и сам центр осознает невозможность реализации своей воли без инструментов насилия. Поэтому и идет многоплановая консолидация сил центра. Во-первых, началась перманентная демонстрация готовности армии к сохранению единства Союза. Во-вторых, кадровые перестановки в Министерстве внутренних дел говорят о том, что и в этой силовой структуре, почти растасканной по республикам, также пытаются придать вертикальную целостность, подкрепляя ее авторитетом боевого генерала Громова и новыми воинскими силами. Хотя можно предположить, что перемещение Громова в систему МВД может иметь и другие цели, скажем, как фактор возможного противовеса молодого некоррумпированного и популярного в армии генерала старому консервативному армейскому генералитету, если последний попытается сомкнуться с консервативными политическими силами против нынешнего политического руководства в центре. В-третьих, явно ощущаются настроения "реванша" в КПСС. В-четвертых, указ Президента о рабочем контроле, которому даются широкие полномочия в его действиях совместно с милицией и органами КГБ, фактически подготавливает инфраструктуру для возникновения параллельных властных структур в республиках и областях. На эти структуры смогут опираться инспектора, призванные, согласно программе Горбачева, контролировать в республиках и на местах реализацию указов Президента и законов, принятых Верховным Советом. Фактически идет всесторонняя подготовка структур для преодоления в республиках и на местах сопротивления центру со стороны демократическим путем избранных органов власти. К этому следует добавить, что еще одним очень серьезным элементом, придающим законченность этой новой структуре власти, могут стать директора предприятий союзного подчинения, которые имеют в своем подчинении большие людские и финансовые ресурсы.
Помимо создания инфраструктуры альтернативной власти в противовес Советам идет планомерная работа по приданию этим действиям легитимного характера. Совершенно очевидно, что Союзный договор имеет мало шансов в настоящем виде быть подписанным многими республиками, и поэтому Горбачев прибег к испытанному методу. Фактически все основные идеи договора предложены в качестве поправок к Конституции для принятия IV съездом народных депутатов СССР. Нет сомнений, что они будут приняты съездом. Ясно, что все эти меры центра направлены против республик, вышедших из повиновения, и в первую очередь - Российской Федерации, а также Москвы, Ленинграда и тех крупных промышленных городов, где демократические силы оттеснили от власти старые номенклатурные структуры.
Мне кажется, что центр, скорее всего, одержит верх в России и, возможно, в некоторых других республиках, так как демократическая власть оказалась очень хрупкой и малоэффективной. Однако фронтальная атака со стороны нынешнего умеренного реформистского руководства во главе с Горбачевым с опорой на, по всей видимости, консервативные силы если и завершится победой центра, то это будет пиррова победа.
Конечно, трагично, что демократы, или по крайней мере антиноменклатурные силы, пришли к власти не на основе опоры на дифференцированные и ясно выраженные интересы гражданского общества. Но это не их вина, это скорее их беда и результат реформ Горбачева, который, не осуществив необходимую подготовку в экономической сфере, выбрал стратегию создания альтернативных структур вне партии. Реформы Горбачева не создали более или менее значительных социальных сил, "насмерть" стоящих за переход к рынку и демократии. Но если сейчас центр во главе с Горбачевым при опоре на консервативные силы раздавит либералов и демократов в республиках и крупных промышленных центрах в России, мы рискуем оказаться в еще худшей ситуации, чем Польша в 1981 году после военного переворота.
В настоящее время отсутствует более или менее организованное в масштабах страны или хотя бы России демократическое движение. Все еще символическими являются все формы собственности, кроме государственной. Отсутствие всего этого - верный признак того, что следующая волна демократического движения и возникновения новых горизонтальных структур, понимание и готовность к реформам в стране могут наступить, в отличие от Польши, не через одно десятилетие. Мне представляется, что перед тем, как принимать окончательное решение и определить стратегию и тактику по отношению к будущему Союзу, к функциям центра и республик, к левым и правым, следует ясно осознать, к каким последствиям это может привести.
Конечно, саму по себе идею перехода к президентской исполнительной власти можно только приветствовать. Но из всех известных на Западе форм президентской власти избрана, на мой взгляд, наихудшая. Из системы американской взята идея президента и вице-президента, избранных народом, с приданием президенту еще больших прав и полномочий, чем их имеет президент США. Из Франции взята идея сохранения должности премьер-министра, но, в отличие от французской системы, практически без всяких прав и полномочий для него. Во Франции существует принцип разделения власти правительства и президента, ибо президента избирает народ, а правительство формирует победившая на парламентских выборах партия. Президент имеет большие права и полномочия, но и правительство имеет независимый источник легитимизации своей власти и существенные права и полномочия. В предложенной же Горбачевым системе все права и полномочия сохраняются за президентом, а за премьер-министром - вся ответственность в роли по сути козла отпущения.
С сожалением хочу констатировать в заключение, что, даже если удастся реализовать предложения по реформе системы власти, она вряд ли заработает. Построенные на разных принципах разные институты будут блокировать друг друга и умножать хаос и неуправляемость в стране.
